Синдром Поиска Глубинного Смысла. В интернете данное заболевание чаще всего наблюдается среди интеллектуалов.

Датчане штурмуют космос на самодельной ракете. Теперь пойдут наборы «Lego» «Слетай в космос, пока мама в магазине». Хотя четыре парня из Америки всех обставили. НАСА в растерянности. Самодельная ракета уже побывала в космосе.

Вот вам феномен советского рока, возникшего внезапно и так же вдруг ушедшего в небытие, и почему-то не породившего в последующие 20 лет такого же яркого продолжения, такого же количества новых сильных поэтов и романтиков. Потому что это было не общественное культурное явление, не смена общего видения мира, и даже не вполне особенность эпохи — это были лишь несколько обществ в четырёх крупнейших городах СССР: ленинградский рок-клуб (Аквариум, Кино, Зоопарк, Алиса, Аукцыон, Ноль), сибирский рок (Калинов мост, Гражданская оборона, Янка, Неумоев), уральский рок (Наутилус, Настя, Чайф), московский рок (Браво, Крематорий, Бригада С, Звуки Му). Ну, или если редуцировать ещё дальше, то это несколько людей: Гребенщиков, Летов, Кормильцев...

Майк Науменко — Салоны

Песню «Алюминиевые огурцы» Виктор написал после «трудового семестра» — работы в колхозе вместе с сокурсниками по училищу. Он говорил, что под дождем, на раскисшем поле огурцы, которые будущим художникам приказано было собирать, имели вид совершенно неорганических предметов — холодные, серые, скользкие, тяжелые штуки, алюминиевые огурцы. Вся песня была веселой абсурдной игрой слов, не абсурднее, правда, чем многое из того, что приходилось делать тогда Витьке, мне, Марьяше и нашим друзьям.

А вот «Растафара» — это было очень здорово, хотя Майк считал это стебаловым. Он вообще негров не очень любил и всегда приводил перевод какой-то песни реггей-группы. Суть там в том, что пришел растафара в бар, переколотил всю посуду, побил бутылки, подрался как следует, а белые полицейские повязали его. Припев: «Вот как плохо живется неграм на Ямайке».

Играл я как-то концерт такой домашний. Едем мы спокойно в метро обратно, и на эскалаторе догоняет меня мальчик молоденький и так робко спрашивает: «А вот скажите пожалуйста, у вас песня была «Я — инженер...». Вот там «начальник заставы»... Это тот самый начальник заставы, который заставил Лао-цзы написать книжку «Дао де цзин»?» Мне стало дурно...

Текст песни «Моё поколение» Кинчев подал на «литовку» в виде «посвящения жертвам событий в Филадельфии». Тогда полиция, по сообщениям нашей прессы, убила несколько человек, взорвав гранату в негритянском гетто. С точки зрения советских идеологов всё было чисто. А на концертах кто поёт посвящения?

— Очень хочется узнать, почему музыкальная композиция с «Реанимации» называется «Песня барсука»?
— Не скажу. Думайте сами, решайте сами. Одно могу сказать: очень неспроста. Я не думаю, что «Песня Барсука» такая весёлая, она житейски-воинственная.

— Песня «Ноа Ноа». По одноимённой книге замечательного художника Поля Гогена, решившего покинуть европейскую цивилизацию. Отсюда «Бросай жену, иди ко мне, ты всё поймёшь».

Вышел новый альбом Аукцыона «Юла».

Cкачать альбом с офицыального сайта можно будет уже в ближайшие дни. А пока его можно послушать целиком в онлайне на Яндекс.Музыке, и купить.

Я очень рад, что искусство создания киноафиш своими силами в провинции ещё не умерло. Крайне выгодную ссылку представляю вниманию многоуважаемых рысей — здесь можно найти обширную коллекцию прекрасных образчиков этого волшебного жанра живописи.

Всё, что имеет начало, имеет и конец, рысь, но красота бесконечна, как бесконечен запас красок у неизвестных гениев в сырых подвалах кинотеатров.

Только яйцеловки! Только хардкор! Посвящается двадцатипятирублёвой детской мечте, которая так и не осуществилась. Тепло, лампово, клетчато.

Бездушная стальная швейная машина сумрачного германского герра Науманна.

Крайне тупая комедия в лучших традициях кровавого южноафриканского апартеида и беспощадной индийской мелодрамы. Кто проявит выдержку и найдёт в себе силы смотреть несмотря на тонкое изысканное остроумие шуток, внезапно обнаружит, что в общем фильм интересен. Динамика на уровне, сцены постоянно меняются, в фильме происходит больше всего, чем в пяти обычных фильмах. И общее ощущение: пусть и идиотского, но весёлого и экзотичного тропического праздника. Это важно. У нас уже давно разучились снимать по-настоящему радостное кино.

Не успеешь всплыть, как на шею кто-нибудь, да и усядется. При Сталине такого не было. Подробнее о душераздирающих случаях эксплуатации морских рабочих лошадок, да ещё и с цветными картинками, можно почитать, например, здесь.