А тем временем в тёмной реке, Дрожат яркие звёзды. Часы сверены, плыть налегке, Держать крепко весло.
Скользить лодочкой в струях густых, Глотать утренний воздух, Стращать плёточкой совесть и стыд, Прощать крепким узлом.
Летят вороны в дальнюю даль, Блестят чёрные перья, Скрипят шворени, дремлет кустарь, Слышны песни невест.
Услышал впервые этим летом. Или даже весной. Великий поэт остаётся собою всегда. Даже после тридцати лет безвременья, что нас настигло. Какое чудо что он жив, когда почти все прочие погибли тогда и после, совсем молодыми.
Да что я, он и сам о том же:
Не всё пропадом, слава живым, Иных сроки настигли.
Музыка и поэтика, по которой мы тогда в СССР вдруг захотели узнать английскую культуру уже не в переводах, а на языке оригинала.
Тем более, что эту поэзию наш партаппарат отчего-то наглухо отказывался переводить, в отличие от Гомера, Вергилия, Петрарки, Данте... да и даже нагло-американских Шекспира, Кэрролла, О. Генри, Твена, Лондона и хищного империалистического Киплинга, что были у нас в СССР миллионными тиражами повсюду, и дюжин прочих.
Ну, что ж, раз даже английскому учили нас в школах столь демонстративно pro forma — стало быть, хороший повод отбросить их костыли, как учил нас австралийский Алан Маршалл, и пойти самому, не ожидая уж ничьей поддержки никогда и ни в чём.
Эту песню, эти альбомы я сам переписывал тогда с кассет в их платном салоне звукозаписи возле их нового Центра Всемирной Торговли Всем (ну, вы помните, 1905 года), и особенно любил именно за эту психоделику в стихах, авторства Леннона, как понимаю — он там главный панк был. Когда Маккартни, конечно, так и остался главным мелодистом, композитором группы, даже не потянуло тогда слушать все сольные альбомы Леннона, где он заменил Маккартни своей японкой. При всём уважении к древней культуре Японии.
Мы как-то с девушкой расстались, она настаивала только на ценности Леннона, я же, видимо, оскорбил её навек, неосторожно заметив после прогулки на речных трамвайчиках, что Леннон — конечно, сердце коллектива, но Маккартни сделал не меньше в мелодиках. Нагваль и тональ. Уже тогда понял её возмущение во взгляде: «Что?! Маккартни? Вот эта попса? Да пошёл ты!»
Вдруг вспомнил через 30 лет из-за этих строчек:
Sitting in an English garden waiting for the sun... If the sun don't come, you get a tan from standing in the English rain!
Что воочию лицезрел в той прямой трансляции вчера у них там на улицах Лондона во время коронации Карла III. Наш такой вечный Ленинград №2. Город печали, несмелой весны, и особой романтики.
По случаю войны между основными советскими республиками объявляется бессрочная неделя СССР. И всяческой советской эстрады. Пока это всё безобразие не прекратится.
А оно прекратится. Так или иначе.
Я уж давно готов и к тому, о чём нас антивоенное кино Терминатор предупреждало. С ГКЧП был сразу готов. Что сразу назавтра может быть и всё, к чему нас готовили.
Да и без сопливых скользко, без калифорнийских режиссёров курортных счастливых. Как говорили наши деды, что их Гитлера до самоубийства довели. Мы все эти вещи уже тогда в 80-х знали и понимали куда острее чем их модные голливудские режиссёры, особенно после Чернобыля.
Переходящая в года, всё как мы тогда и предсказывали в 1991-м. Интересно б поговорить с тем, кто тогда предотвратил это сразу. Это так и осталось на три десятилетия для меня загадкой: отчего не сразу? Но и продлил на долгие пустые, трагические в своей бессмысленности 30 лет тупого латиноамериканского одиночества имени Св. Варвары и рабыни Изауры их.
Валентина Толкунова — Мы на лодочке катались
Когда Валентина Толкунова пела тогда эту песню зачаровывающим голосом, я вовсе не думал обо всём её таком. Я только думал: вот взрослая тётенька явно с кем-то таким же как она взрослым заигрывает. Мне это пока непонятно. Да и теперь то же самое впечатление.
Но где найти теперь девушек, что вовсе умели б артикулировать и интонировать на подобном уровне?
