Квинт Гораций Флакк — Полное собрание сочинений (М.: Academia, 1936)

КВИНТ ГОРАЦИЙ ФЛАКК — ПЕРЕВОДЫ И МАТЕРИАЛЫ — EPIST. II II

В Риме воспитан я был, и мне довелось научиться,
Сколько наделал вреда ахейцам Ахилл, рассердившись.
Дали развития мне еще больше благие Афины, —
Так что способен я стал отличать от кривого прямое,

Истину-правду искать среди рощ Академа-героя.
Но оторвали от мест меня милых годины лихие:
К брани хотя и негодный, гражданской войною и смутой
Был вовлечен я в борьбу непосильную с Августа дланью.
Вскоре от службы военной свободу мне дали Филиппы:

Крылья подрезаны, дух приуныл; ни отцовского дома
Нет, ни земли, — вот тогда, побуждаемый бедностью дерзкой,
Начал стихи я писать. Но когда я имею достаток
Полный, какие могли б исцелить меня зелия, если б
Лучшим не счел я дремать, чем стихов продолжать сочиненье?

Годы бегут, и у нас одно за другим похищают:
Отняли шутки, румянец, пирушки, любви шаловливость;
Вырвать теперь и стихи уж хотят: так что же мне делать?
Люди одно ведь и то же не все уважают и любят:
Одами тешишься ты, другого же радуют ямбы,

Речи Биона иных, с его едкою, черною солью.
Трое гостей у меня все расходятся, вижу, во вкусах,
Разные нёба у них, и разного требует каждый.
Что же мне дать? Что не дать? Просит тот, чего ты не желаешь;
То, что ты ищешь, обоим другим противно и горько.

Кроме того, неужели, по-твоему, можно поэмы
В Риме писать среди стольких тревог и таких затруднений?
Тот поручиться зовет, тот выслушать стихотворенье,
Бросив дела все; больной тот лежит на холме Квиринальском
Тот на краю Авентина; — а нужно проведать обоих!

Взгляните, как много культурных отсылок.
Не тем же ль и мы занимаемся тут изначально?

Вот и раскрылась через годы та загадка: как так вышло, что купленный мной в переходе метро на Китай-городе чудесный фолиант Эрика Фрэнка Рассела, вдруг оказалось что переводил целый Майк Науменко. Как, собственно, это было.

В 1991 году в издательстве «Северо-Запад» вышла моя первая книга, перевод романа Стерлинга Ланье «Путешествие Иеро». Отец был потрясен — ходил по своим друзьям юности и всем показывал эту книгу. Сейчас я его понимаю — в нашем роду были финансисты, инженеры, врачи, ученые, а вот литераторов — явный дефицит. Я трудился над новым переводом, над романом Фармера из цикла «Мир Реки». И вот однажды отец мне говорит: «Сын одной моей одноклассницы тоже хочет что-нибудь перевести. Не посодействуешь ли? Нужна подходящая книжка на английском и связь с издателями». «Это что за сын?» — спрашиваю я. Отец отвечает: «Миша, младший брат Тани Науменко. Музыкант! Очень знаменитый человек».

Так я познакомился с Майком Науменко, лидером известной рок-группы. Я очень далек от музыкальных дел, и потому до сих пор не воспринимаю Майка адекватно его таланту. Я не имею понятия, зачем ему надо было переводить с английского фантастику, что его к этому подвигло — некая всеядность, желание заработать, творческая пауза или что-то еще. При встрече он сказал мне, что блестяще владеет английским языком, что превосходно пишет на русском, и что уложиться в нужные сроки для него не проблема. Я дал ему одну из своих книг — «Ближайший родственник» Эрика Рассела и отвел в издательство, где с ним заключили договор. В то время «Северо-Запад» поручил мне составить том Рассела, и предполагалось, что кроме «Родственника» Майк переведет еще две вещи — «Зловещий барьер» и «Оса». Через пару месяцев я попросил Майка показать, что у него получилось, и он принес несколько исчирканных листков. Хоть сам я был тогда неопытным чечако, но понял, что дела у него идут плохо. Он показался мне каким-то нервным, взвинченным; уже не было разговоров о том, что он блестяще владеет английским и превосходно пишет на русском, а говорилось нечто другое: что в сроки он не уложится и что эта работа ему надоела. Вскоре случилась трагедия — Майк погиб. Я обратился к Тане, и она перевела «Ближайшего родственника» и «Зловещий барьер», а «Осу» пришлось отдать Вике Межевич, так что сборник Рассела вышел вовремя, в 1992 г. И это все о Майке.

* * *

Временами я думаю: когда умирает человек?

Не тогда, когда остановилось дыхание и перестало биться сердце — это лишь заключительный аккорд отбытия в вечность. Человек умирает постепенно, когда уходят его отец и мать, потом — люди его поколения, друзья и знакомые, властители дум — писатели, актеры, что казались вечно молодыми — и вдруг их уже не стало... Уходит привычный мир, мир молодости и зрелых лет, будто намекая, что ты здесь уже чужой, и надо складывать чемоданы. Ведь не смерть страшна — страшно остаться одному, не успеть в должный срок за теми, с кем дружил, кого любил.

Древние это понимали.

Singula de nobis anni praedantur euntes.

Это да. Я тут как раз среди этих книг вчера презанятнейший талмуд урвал: Теренс Маккенна «Истые галлюцинации». По-моему, профессор бредит, и даже сразу испугался такое брать — но потом пролистав нашёл абзац про трансгалактические грибы, поработившие человечество, и понял, что брать придётся, брать надо. Как раз в стиле Курёхина, Дугина, Проханова,
и кто там ещё?..

Вот с чем, к слову, надо по миру с лекциями разъезжать, аншлюсы устраивать и аншлаги срывать, купаться в жульенах с маринованными опятами.

Перевод с шотландского, кстати, Татьяны Науменко.

#

Ведь теперь никто из флиунтцев подолгу в Афинах не бывает, а из тамошних наших друзей, кто бы ни приезжал за последнее время, ни один ничего достоверного сообщить не может, кроме того только, что Сократ выпил яду и умер. Вот и все их рассказы.

Всякий раз, когда вы станете расспрашивать обычных людей, они сообщат вам ровно то, что понимают. То есть, те сведения, которые вы найдёте излишне примитивными, ненужными, противоположными целям ваших расспросов. Будто они издеваются над вами, либо прямо с умыслом нечто от вас утаивают.

Федон. Так, значит, вы и про суд ничего не знаете, как и что там происходило?

Эхекрат. Нет, об этом-то нам передавали. И мы еще удивлялись, что приговор вынесли давно, а умер он столько времени спустя. Как это получилось, Федон?

Федон. По чистой случайности, Эхекрат. Вышло так, что как раз накануне приговора афиняне украсили венком корму корабля, который они посылают на Делос.

Эхекрат. А что за корабль?

Федон. По словам афинян, это тот самый корабль, на котором Тесей некогда повез на Крит знаменитые семь пар. Он и им жизнь спас, и сам остался жив. А афиняне, как гласит предание, дали тогда Аполлону обет: если все спасутся, ежегодно отправлять на Делос священное посольство. С той поры и поныне они неукоснительно, год за годом, его отправляют. И раз уж снарядили посольство в путь, закон требует, чтобы все время, пока корабль не прибудет на Делос и не возвратится назад, город хранил чистоту и ни один смертный приговор в исполнение не приводился. А плавание иной раз затягивается надолго, если задуют противные ветры. Началом священного посольства считается день, когда жрец Аполлона возложит венок на корму корабля. А это случилось накануне суда – я уже вам сказал. Потому-то и вышло, что Сократ пробыл так долго в тюрьме между приговором и кончиною.

Как обычно, некие случайные подробности, для автора совершенно третьестепенные, по прошествии веков оказываются наиболее важными, раскрывающими нравы, обычаи, атмосферу общества более чем любые абстрактные рассуждения вот Сократа даже, главного из мыслителей эпохи.

Фотографируйте не облака (то, за что, по навету Аристофана и подобных ему в итоге и убили Сократа к его вящему непротивлению), закаты и деревья — не архитектуру даже, которая часто держится долго (не у нас, впрочем, где всё ломают каждый год), но автомобили и исторические вывески, тех времён, когда их ещё делали не на компьютере. Запоминайте преходящее, то, что скоро будет утрачено и забыто. Те миры, что так скоро уходят от нас и не вернутся более никогда.

Кай Юлий Цезарь

(Записки о Британской войне, книга IV, гл. 10, подстр. пер. изд. «Польза»)

По многим причинам, так как вследствие того, что Цезарь набрал при помощи рекрутского набора новых два легиона, из коих один направил форсированным маршем в Британию, а другой, назначивши начальником Тита Акция Барбона, оставил на зимних квартирах в окрестностях Лютеции для его пропитания, и как впоследствии он узнал через лазутчиков, солдаты сильно роптали по недостатку продовольствия. Известно, что многие мелкие животные, как-то: собаки и лисицы и зайцы также, охотно принимаемы в пищу с тем большим удовольствием, чем больше мучимы они голодом. Поэтому верховный жрец десятого легиона съел в живом виде легионного волкодава, который съел у него весь запас сушеного мяса на зиму. Возбужденный известиями, Цезарь послал легатов донести Сенату, что по многим причинам, так как вследствие того, что Цезарь набрал при помощи рекрутского набора новых два легиона и т. д.

53 г. до Р. X. — 701 г. от осн. Рима

Tyger Tyger, burning bright,
In the forests of the night;
What immortal hand or eye,
Could frame thy fearful symmetry?

In what distant deeps or skies,
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand, dare seize the fire?

And what shoulder, & what art,
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand? & what dread feet?

What the hammer? what the chain,
In what furnace was thy brain?
What the anvil? what dread grasp,
Dare its deadly terrors clasp!

When the stars threw down their spears
And water'd heaven with their tears:
Did he smile his work to see?
Did he who made the Lamb make thee?

Tyger Tyger burning bright,
In the forests of the night:
What immortal hand or eye,
Dare frame thy fearful symmetry?

Имел тут несчастье дней десять назад заметить:

если люди пишут японские слова через «е» — значит они ни одной книги про них не читали, переведённой японистами, а просто повторяют за толпой модные фразы, почерпнутые той у Голливуда, не особо понимая их смысл. Слово «дзэн» — с 90-х основное из таких слов. Да ещё и с заглавной, как имя собственное.

После чего пост был захвачен и меня там травят до сих пор, не давая особо ничего вставить собственно по теме доклада, который был совсем о другом. Как и обещал вчера, ладно, сам, вместо моего уважаемого оппонента, предоставлю подтверждение своих слов, что в русскоязычной научной литературе, отечественном востоковедении, традиционно применяется термин «дзэн». А вульгарная форма «дзен» была придумана в 90-е и дальше теми же коммерсантами, что и «суши», как нечто непонятное им, и потому недопереведённое с английского.

Ну или напротив, предоставлю опровержение своего этого смутного бессознательного убеждения, которое отчего-то испытывал вроде всегда. Как получится, посмотрим.

Напомните-ка книги по дзэн-буддизму, что вы читали, где он сплошь через «е». А потом давайте разберём: издание какого это года (пока у нас в стране востоковедение финансировалось, или уж потом, когда его разогнали); перевод с японского или рабский с английского тремя студентками за сто баксов на всех — как в 90-е началось; и, собственно, кто переводчик, насколько он оперирует, владеет избранной темой?

Приступим. Я долго ленился, и вообще не собирался — но меня десять дней уже мучают подряд, надо это как-то заканчивать.

Вот мои книжные полки, начну с них. Тем более, что востоковедение там отдельно всё стоит.


№1. Всеволод Овчинников — Ветка сакуры (1971)

один из ведущих советских послевоенных журналистов-международников; востоковед, специалист по Японии и Китаю

Поэтизация изменчивости, недолговечности связана со взглядом буддийской секты дзэн, оставившей глубокий след в японской культуре. Смысл учения Будды, проповедует дзэн, настолько глубок, что его нельзя выразить словами. Его можно постигнуть не разумом, а интуицией; не через изучение священных текстов, а через некое внезапное озарение. Причем к таким моментам чаще всего ведет созерцание природы в ее бесконечном изменении, умение всегда находить согласие с окружающей средой, видеть величие мелочей жизни.

С вечной изменчивостью мира, учит секта дзэн, несовместима идея завершённости, а потому избегать её надлежит и в искусстве. В процессе совершенствования не может быть вершины, точки покоя. Нельзя достигнуть полного совершенства иначе, как на мгновение, которое тут же тонет в потоке перемен.

№2. Басё — Стихи (1985)
Перевод с японского Веры Марковой
Её, как и Овчинникова, вроде, не надо представлять, весь СССР их читал — но ладно уж:

(1907—1995) — русская поэтесса и переводчица, филолог, исследователь японской классической литературы

Из предисловия переводчика:

Внимательно изучал он и насыщенную поэтическими образами философию Чжуан-цзы (369–290 гг. до н. э.), и буддийскую философию секты Дзэн, идеи которой оказали большое влияние на японское средневековое искусство.

Жизнь Басё в Эдо сложилась трудно. С помощью какого-то доброхота он устроился на государственную службу по ведомству строительства водных путей, но вскоре оставил эту должность. Он стал учителем поэзии, однако его молодые ученики были богаты только талантом. Лишь один из них, Сампу, сын состоятельного рыбника, нашел средство по-настоящему помочь поэту: он уговорил своего отца подарить Басё маленькую хижину-сторожку возле небольшого пруда, который одно время служил рыбным садком.

Заметьте, с большой, в качестве имени собственного, якобы названия секты. Однако, дзэн был не одной лишь конкретной из японских буддийских сект всевозможных — но, много более того, особым религиозным направлением. Нечто вроде православия в христианстве или суфизма в исламе — этого уровня деление. Оттого в русском он с маленькой, подобно им. На секты делился уж сам дзэн.

Дайсэцу Тэйтаро Судзуки — Основы дзэн-буддизма

Басё не был буддийским монахом, но был приверженцем дзэна. [...]
В пору, когда Басё изучал дзэн под руководством Буттё, тот как-то навестил его.

. . .

Пять важных древнегреческих текстов, которые перевернут вашу жизнь, мировоззрение, методы ведения бизнеса, семью и бассейн на дачном участке. Вместе с рыбками. У вас же там есть рыбки?

Семирамида, выстроивши себе гробницу, написала на ней так: «Кому из царей нашего счастливого коммунистического будущего будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмёт, сколько надобно».

И вот Дарий разорил гробницу, но денег не нашёл, а нашёл другую надпись, так гласившую: «Дурак ты, Дарий, и свинья. Вот от кого, а от тебя я этого не ожидала».

Судя по чуждым ему рунам: какому-то обитателю пустых холмов, постепенно поглотивших в итоге некогда так порабощавших их тогда, как помню, патрициев сих.

Dedica di Luigi Serafini — Codex Seraphinianus


Кстати, а ведь Луиджи выложил тогда свой кодекс на Архив.орг. Пусть и не в идеальном разрешении — ну и ладно, всё равно, пользуйтесь.

На issuu.com ещё — если надо вдруг быренько пролистнуть.