Плутарх — Изречения царей и полководцев

Кир

1. Персы любят орлиные носы и считают их самыми красивыми — это потому, что Кир, самый любимый из их царей, был с орлиным носом.

3. Когда персы хотели сменить свой горный каменистый край на иной, равнинный и мягкий, Кир этого не позволил, сказав: как семена растений, так и нравы людей бывают таковы, какова их земля.

Ксеркс

2. Прогневавшись на взбунтовавшихся вавилонян, Ксеркс, одолев их мятеж, распорядился о том, чтобы более у них не было при себе оружия, а были пляски, и дудки, и попойки, и блуд, и складчатые одежды.

4. Эллинским соглядатаям, схваченным в его стане, он не сделал зла, а приказал безопасно обойти и обозреть всё его воинство и с тем отпустил.

Артаксеркс

1. Артаксеркс, сын Ксеркса, прозванный длинноруким, потому что одна его рука была длиннее другой, говорил, что этой более длинной рукой удобнее чесать спину.

Кир Младший

1. Кир Младший, приглашая лакедемонян быть ему союзниками, сказал, что духом он твёрже, чем брат, вина несмешанного пьёт больше, чем брат, а пьянеет от вина меньше; что несомненное преимущество. А приглашая присылать ему воинов, он обещал им горячее трёхразовое питание.

Цари египетские

1. Цари египетские имеют обычай с назначаемых судей брать присягу, что даже если царь предпишет им неправый приговор, они его не вынесут.

К вопросу о разделении властей ещё в те дремучие времена, и в таких жутчайших диких рабовладельческих автократиях, от которых мы в нашей просвещённой демократической республике, захваченной либералами у социалистов, и не ожидали подобного.

Антей

1. Антей написал царю Филиппу так: «Ты владычествуешь над македонянами, привычными воевать с людьми, а я над скифами, умеющими бороться с голодом, жаждой, дефицитом, очередями, инфляцией и бюрократией». Филипп прочитал это, заплакал и умер.

Гелон-тиран

1. Гелон-тиран, победив карфагенян при Гимере, при заключении мира заставил их вписать в его условия обязательство, что они не будут больше приносить детей в жертву Кроносу.

Да, там были разногласия среди исследователей: так приносили, или не приносили. Похоже, правы обе стороны: сначала приносили, а потом пали вот жертвой тирании.

2. Сиракузян он не раз выводил, как на войну, на посев полей, чтобы и земля делалась лучше от возделывания, и люди не делались хуже от праздности.

Так на земле появились колхозники. И трудовая страда, кажется.

3. Однажды он требовал денег у граждан, а когда те стали роптать, сказал, что берёт с возвратом, — и возвратил по окончании войны.

Так возникли военные займы. Впрочем, он был последним, кто их столь безрассудно честно потом отдавал.

4. Однажды на пиру, когда по кругу передавали лиру и все подряд играли на ней и пели песни, он велел привести коня и вскочил на него легко и ловко. А конь такой и говорит: «Ну ладно, хорошо, а тут-то в чём мораль?»

Гиерон

4. Ксенофану Колофонскому, пожаловувшемося, что ему трудно кормить двух рабов, он сказал: «А как же Гомер, над которым ты насмехаешься, и мёртвый кормит многие тысячи?».

Как мы недооцениваем масштабы поп-культуры, её долю в экономике в Древнем мире.

Дионисий Старший

2. В самом начале его правления он был осаждён восставшими против него гражданами, и друзья советовали ему сложить власть, если он не хочет умереть насильственной смертью; но он, посмотрев, как быстро падает бык под ударом мясника, сказал: «Не стыдно ли мне, убоявшись столь краткой смерти, отказаться от долгой власти?».

3. Узнавши, что сын его, которому он намеревался оставить власть, совратил жену свободного человека, он гневно спросил сына: «Разве ты за мною знаешь что-либо подобное?». Юноша ответил: «Но у тебя не было отца-тирана». — «А у тебя, коли ты не перестанешь, — сказал Дионисий, — не будет сына-тирана».

4. В другой раз, придя к нему и увидев много золотых и серебряных сосудов, он воскликнул: «Не получится из тебя тирана! столько застольного добра получил ты от меня, и за всё это не приобрёл ни единого друга!».

7. Сурово наказывая всех преступников, он был мягок только к уличным грабителям, потому что хотел, чтобы сиракузяне перестали ходить друг к другу на ужины и попойки.

8. Один приезжий предложил сообщить ему наедине, какое есть средство раскрывать заговоры. Дионисий призвал его к себе и приказал говорить. Тот сказал: «Дай мне талант, и люди подумают, что я и вправду открыл тебе, как узнавать заговорщиков». Дионисий дал ему талант, сделал вид, будто узнал всё, что хотел, и был в восторге от хитрости собеседника.

9. На вопрос, есть ли у него свободное время, он ответил: «Нет, и никогда пусть не будет!».

10. Прослышав, что двое юношей за вином говорили много дурных слов про него и тираническую власть, он позвал обоих к себе на ужин. Здесь он увидел, что один из них много пил и много болтал, а другой пил
мало и осмотрительно. Первого он отпустил, рассудив, что к пьянству он склонен от природы, а к злословию от пьянства, второго же казнил как человека неблагонадёжного и умышляющего враждебное.

11. Его укоряли, что он чествует и выдвигает одного человека, дурного и всеми нелюбимого. Он ответил: «Я хочу, чтоб хоть кого-то люди ненавидели больше, чем меня».

12. Коринфские послы, которым он предложил подарки, отказались от них, сославшись на закон о том, чтобы послам не принимать подарков от правителей; Дионисий сказал: «Нехорошо вы делаете, что лишаете тиранов единственного, что они могут сделать хорошего, и показываете людям, что от тирана и добро опасно».

Агафокл

3. Жители Итаки жаловались, что его моряки, прибитые к их острову, увели их скот. Он ответил: «А ваш царь [Одиссей] когда к нам попал, то не только овец забрал, а ещё и пастуху глаз выколол, прежде чем уехать!».

Филипп

1. Филипп, отец Александра, по словам Феофраста, был не только [велик] среди царей, но и в превратностях судьбы и по характеру своему был лучше и умереннее.

2. Он говорил, что завидует афинянам: они каждый год на выборах находят себе целых десять полководцев, а он за много лет нашёл себе только одного — Пармениона.

4. Когда он победил эллинов, ему советовали поставить по эллинским городам сторожевые отряды, но он ответил: «Лучше мне долгое время слыть добрым, чем недолгое — притеснителем».

6. Скимиф наговаривал, что Никанор всё время дурно говорит о Филиппе, и царские друзья уже советовали его отстранить и наказать. «Но ведь Никанор — не худший человек из македонян! — сказал царь, — Посмотрим лучше, не имеет ли он чего против нас». А узнав, что Никанор без его царской заботы жестоко страдает от бедности, он распорядился оделить его подарками, и тотчас Скимиф заговорил, что Никанор о царе изливает пред всеми неслыханные похвалы. «Вот видите, — сказал Филипп, — слышать о себе хорошее или дурное зависит от нас самих».

7. Он говорил, что обязан благодарностью афинским демагогам за то, что они своими поношениями делают его лучше и умом и нравом, — «потому что я и словами и делами стараюсь показать, что они — обманщики».

8. Всех афинян, взятых при Херонее, он отпустил без выкупа, а когда они стали, жалуясь на македонян, требовать от него вдобавок свои плащи и одеяла, то сказал со смехом: «Афиняне, кажется, думают, будто это они проиграли нам партию в кости!»

11. Ему советовали расправиться с афинянами — он отвечал: «Не глупо ли советовать, чтобы человек, который всё делает и терпит во имя славы, сам себя лишил зрителей этой славы?».

12. Когда ему случилось быть судьёй между двумя негодяями, он одного осудил бежать из Македонии, а другого — его преследовать.

13. Собравшись сделать стоянку в красивом месте, но вдруг узнав, что там нет травы для ручного скота, он сказал: «Вот наша жизни: живём так, чтобы ослам было по вкусу!»

14. Когда он хотел взять одно хорошо укреплённое место, а лазутчики доложили, будто оно отовсюду труднодоступно и необозримо, он спроси: «Так ли уж труднодоступно, чтобы не прошёл и осёл с грузом золота?».

16. Сыну он советовал быть с македонянами ласковым, чтобы войти у них в силу, и даже если царём у них будет другой, то славиться добротою.

27. Когда его друзья возмущались, что на Олимпийских играх его освистали пелопоннесцы, с которыми он так хорошо обошёлся, он сказал: «Что же было бы, если бы я с ними дурно обошёлся?».

28. Однажды в походе он долго спал, а, проснувшись, сказал: «Я спал спокойно, зная, что Антипатр не спит!».

29. В другой раз он спал днём, собравшиеся у дверей его эллины звали его и бранились. «Нечего удивляться, что он спит, — сказал Парменион, — зато, когда вы спите, он бодрствует».

Нда, похоже, алкоголизм и ночной образ жизни — то главное, что Филипп передал Александру среди многих своих добродетелей.

31. Когда он был в ссоре с женою своей Олимпиадою и с сыном, к нему пришёл Демарат-коринфянин, и царь спросил, как ладят друг с другом эллины? Демарат ответил: «Не об эллинах бы тебе заботиться, когда у тебя такие нелады в собственном доме!». И царь, собравшись с духом, укротил свой нрав и помирился со своими.

32. Одна нищая старушка часто докучала ему просьбами рассудить её, и он ей сказал: «У меня нет времени», а она крикнула: «Тогда нечего быть царём!». И он, подивясь таким словам, с тех пор рассуждал на месте не только её, но и всех других.

Александр


1. Александр, когда был маленьким, не радовался успехам Филиппа и говорил мальчикам-товарищам: «Отец мне ничего не оставит». Те отвечали: «Но он ведь для тебя всё и добывает!». «Что толку, — сказал Александр, — если у меня будет много добра и мало дела!».

3. Ему привели на ночь женщину; дело было поздним вечером, и он спросил: «Отчего так поздно?». Она сказала: «Я ждала, пока заснёт муж». И Александр строго наказал рабов за то, что из-за них он чуть не стал прелюбодеем.

8. В Милете, глядя на множество изображений атлетов, побеждавших в Олимпии и Дельфах, он сказал: «А где же было столько молодцов, когда варвары брали ваш город?».

10. Приготовив всё для битвы, он на вопрос полководцев, не будет ли ещё приказаний, ответил: «Нет, — разве что пусть все македоняне сбреют бороды». Парменион удивился, а он сказал: «Разве ты не знаешь, что в бою легче всего ухватить как раз за бороду?».

Там чуть ли не он первый, кто после бородатых греков ввёл этот, наследованный позже и римлянами, поворот в моде. Впрочем, не уверен, надо бы найти ещё источники.

15. У Аммона пророк объявил его сыном Зевса. «Не диво, — сказал Александр, — ведь Зевс по природе своей всем отец, но усыновляет из всех лишь самых лучших».

16. Раненый стрелою в ногу и увидев, как подбегают к нему те, кто обычно величал его богом, он с весёлым лицом сказал им: «Вот видите, это кровь, а не

        Влага, какая струится у жителей неба счастливых».

22. Захвативши в плен эллинских наёмников, служивших у неприятеля, он приказал заковать из них в колодки афинян за то, что они, имея возможность кормиться за счёт города, пошли в наёмники, и фессалийцев за то, что они, населяя прекрасную землю, не хотели её возделывать, но отпустил фиванцев, сказавши так: «Им одним не оставили мы ни города, ни земли».

23. Среди индийцев был прославленный стрелок, который будто бы умел пускать стрелы так, что они пролетали сквозь перстень. Захватив его в плен, Александр велел ему показать своё искусство; тот отказался, и Александр в гневе послал его на казнь. Уходя, индиец сказал воинам, которые его вели, что он уже много дней не упражнялся с луком и поэтому боялся промахнуться. Услышав это, Александр в восхищении отпустил и одарил его за то, что он предпочёл лучше умереть, чем оказаться ниже своей славы.

25. Перед Аорнскими скалами в Индии ему сказали, что место это непроходимое, но военачальник, занимающий его, труслив. «Если так, — сказал Александр, — то и место это легко проходимо!».

26. Другой военачальник, занимавший скалы, считавшиеся неприступными, сдал Александру эти скалы и сдался сам. Александр предоставил ему править его краем и ещё дал ему земель, сказавши так: «Вот разумный человек: он больше верит слову мужа, чем силе места».

27. По взятии этих скал друзья стали говорить ему, что дела его выше Геракловых. «Нет, — сказал он, — все дела мои с тех пор, как я стал царём, не стоят и единого слова Гераклова».

30. Философу Ксенократу он послал в подарок 50 талантов, но тот отказался, сказав, что не нуждается в деньгах. «Неужели у Ксенократа нет даже друга? — спросил Александр. — А моим друзьям едва хватило даже всех богатств царя Дария».

У Плутарха хороши ещё и «Застольные беседы».

Tomorrow › Да он вообще молодец был.

Специально немного дополнил сегодня наш тот новый формат авторов и всего такого. Вот, видите, уже шесть раз мы тут его вспоминали по различным поводам в разные годы; какое ещё интернет-сообщество может этим похвастать? Больше, правда, пытаюсь вспомнить, что и где я тогда придумывал, и вывод и интерфейс совершенствую понемногу.

Вот читаю его, и вижу как нашего современника, вполне всё уже понимающего человека, завершённого, совершенного.

Наделённого той мудростью (и, как следствие, этикой, и, значит, эстетикой) — что вон среди современников времён упадка былого тоталитаризма славного уж не найти, да и вон те же Сталин с Лениным и Николаем — ну не были наделены этой такой естественной, нормальной мудростью, как он. Как Сократ, Платон, Ксенофонт, Аристотель. Даже вон Филипп и Александр; тот же Цезарь и Наполеон, как позднейшие продолжатели.

В мире вообще всегда нехватка глубоких людей. Нет, не шустрых, как все эти Гитлеры, Черчилли, Обамы и Путины — которых вон как раз Плутарх ой многих описал. Алкивиадов этих вездесущих и Фемистоклов, Биллов Гейцев и Элонов Масков, менеджеров на зарплате.

Он бегал как сумасшедший, развивая невероятную скорость и сокрушая все на своем пути. Бесхвостая собака еле поспевала за ним и на пятнадцатом перегоне сдохла (412 г. до Р. Х.). Над ней стоит памятник, на котором спартанцы начертали лаконически: «Странник, я сдохла! ‡P».

Долго ещё носился Алкивиад как бешеный из Спарты в Афины, из Афин к персам. Несчастного пришлось пристрелить из жалости.

Indian › Предположу, что дело тут не только в некоей особого сорта мудрости, нам, грешным, недоступной — скорее, в ином темпе жизни и отношении к ней. Это, кстати, хорошо прослеживается в структуре «Бесед».

Tomorrow › Мы-то грешные при чём? Говорю, автор как раз на их общем фоне, своих героев, мыслил на удивление как интеллектуал XX века. Ну разве вон Траян его тоже ничего был, особенно в сравнении со многими своими предшествующими и последующими.

Пушкина ещё вот когда читаешь — такое же удивление: зная как куртуазно, вычурно и старомодно писали в его времена, да и даже много позже, сто лет спустя, вплоть до революции.

Антигон

3. Все удивлялись, что на старости лет он управляет так кротко и милостливо. «Это потому, — сказал он, — что раньше мне нужна была власть, а теперь — слава и доброе имя».

6. Поправившись после долгой болезни, он сказал: «Всё к лучшему! болезнь эта напоминает, чтобы мы не впадали в гордыню, ибо и мы тоже смертны».

8. Когда кто-то заявил: «Прекрасно и справедливо всё то, что делают цари!» — он ответил: «У варваров — да, а у нас прекрасно только прекрасное и справедливо только справедливое».

14. Другой ритор начал говорить перед ним, что «снеговержущая пора обестравила уже землю…» — «Не говори передо мною, как перед толпой!» — сказал Антигон.

15. Киник Фрасилл просил у него драхму — Антигон ответил: «Не к лицу царю столько давать!». Тот сказал: «Тогда дай талант» — Антигон ответил: «Не к лицу кинику столько брать!».

16. Посылая сына своего Деметрия с войсками и кораблями для освобождения Эллады, он сказал: «Эллада подобна маяку, с которого свет славы разливается на целый мир».

И по сей день. Даже не знаю: удивился бы тому Плутарх, что даже спустя немыслимые две тысячи лет — или как раз вовсе не удивился?

17. Поэт Антагор жарил угря и сам под ним поворачивал сковородку; Антигон, подойдя к нему сзади, спросил: «Как по-твоему, Антагор, когда Гомер писал про подвиги Агамемнона, жарил ли он себе угрей?». Антагор ответил: «А как по-твоему, царь, когда Агамемнон совершал эти подвиги, любопытствовал он, кто у него в лагере жарит угрей?».

18. Однажды ему приснился сон, что Митридат пожинает золотые колосья; он решил казнить Митридата и сказал об этом сыну своему Деметрию, взяв с него клятву молчать. Но тот взял Митридата с собою, повёл на берег моря и там, гуляя, начертил на песке острием копья: «Спасайся, Митридат». Тот понял, спасся в Понт и царствовал там до самой смерти.

Вполне в стиле Плутарха, с его мистическим настроем, искреннюю веру в их древнегреческие, ниспосланные свыше знамения.


Деметрий

1. Деметрий, осаждая родосцев, захватил в предместье картину Протогена с изображением героя Иалиса. Родосцы прислали послов с просьбою не губить картину; Деметрий им ответил, что скорее он уничтожит изображения отца своего. Чем такую картину.

2. Заключивши мир с родосцами, он оставил им свою градобойную машину («гелеполис») как памятник подвигов Деметрия и мужества родосцев.

3. Когда афиняне от него отложились, он вновь подчинил их город, вконец измученный голодом, и тотчас созвал собрание для раздачи им хлеба. Выступая об этом с речью, он допустил неправильный оборот, и кто-то из присутствующих перебил его и поправил. «За эту поправку, — воскликнул он, — я дарю вам ещё 5000 медимнов хлеба!».


Антигон II

1. Антигон II, сын Деметрия, когда тот попал в плен и прислал к нему друга с наказом не верить ничему, что он напишет по принуждению Селевка, и не уступать тому ни единого города, сам написал Селевку письмо, где вовсе отказывался от власти и предлагал ему себя в заложники, чтобы Селевк за это лишь отпустил отца его, Деметрия.

3. Отступая перед надвигающимся неприятелем. Он говорил: «Я не бегу, я преследую свою пользу, а она сейчас позади меня».

5. Когда умер Зенон Китийский, чтимый им превыше всех философов, он сказал, что теперь больше некому смотреть на его подвиги.