Книга, которую не каждый осилит. Свой шрифт, свой язык.

Босх, Эшер, Кафка, как вдохновители. И что-то ещё. Получился «SERAPHINIANUS» — «Strange and Extraordinary Representations of Animals and Plants and Hellish Incarnations of Normal Items from the Annals of Naturalist/Unnaturalist Luigi Serafini» («Странные и необычные представления животных, растений и адских воплощений нормальных вещей из глубин сознания натуралиста/антинатуралиста Луиджи Серафини»).

Там действительно полно необычных иллюстраций. И понятен только прибывшим с Сириуса. Поэтому только рассматриваем (а кто может — читает и переводит для нас).

Вышло забавно.

.pdf
Facebook
Купить. Ещё купить.

Здесь человек и пароход Володарский открыто говорит вещи, которые я долго считал сакральным, оккультным, герметическим знанием, не для непосвящённых. Ну в самом деле, ведь общепринято считать знание родного языка чем-то необязательным. Хватает его, чтобы пива купить в ларьке — и всё, куда больше-то?

Меня берёт оторопь. Но она берёт с самого начала Перестройки...

Этот опыт уже был описан у Тэффи...

— Я хорошо знаю английский.
— Мне твой английский — как зайцу стоп-сигнал. Ты переводишь на русский, поэтому мне важен твой русский.

Я бы мог развернуть перед вами живописное полотно ужасов переводческой кунсткамеры последних двадцати лет. Но, во-первых, я гуманист. А во-вторых, стоит залезть в интернет...

Меня совершенно не интересует технический перевод, хотя, по странному стечению обстоятельств, он лучше всего оплачивается.

Всё это происходит от катастрофического падения знания русского языка.

Чтобы вашим именем назвали город и округ в штате Айова, ботанический сад, инсектарий, шоссе, проспект и два моста, вы должны прямо сейчас всё бросить и начать рисовать сов. Крыс тоже можно.

За ссылку спасибо June.

В рамках всё ещё немного продолжающихся дней Австралии.

Книга, которую в СССР в 1986 издали скромным для того времени тиражом в 500 000 экземпляров, и она была, наверное, у каждого советского школьника. А потом ещё телефильм по ней крутили — мы в пионерлагере смотрели. Так что это было и частью нашего детства тоже.

Алан Маршалл — Я умею прыгать через лужи

...отец сказал:
    — А теперь давай-ка все выясним по порядку. Какого он роста, этот Макинтайр, я что-то не помню его.
    — Он побольше меня, но Фредди говорит, что он трус.
    — Подумай, — продолжал отец, — что будет, если он тебя ударит. Ведь он из тебя котлету сделает, а ты его схватить не сможешь. Конечно, и ты можешь разок здорово стукнуть его, но, если он ударит тебя под вздох, ты свалишься, как куль с мукой, не потому, что ты не умеешь драться, — поспешно добавил он. — Я знаю — ты будешь молотить, словно настоящая молотилка, но как ты устоишь на ногах? Ведь ты не можешь одновременно и держаться за костыли и бить его.

Хочу познакомить уважаемых рысей с удивительным художником Геннадием Павлишиным и с его работами. Народный художник РСФСР, лауреат многих международных конкурсов, премий, и прочая, и прочая, — всех его заслуг тут не перечислить. Родился в Хабаровске, всю жизнь прожил на Дальнем Востоке, в августе этого года отметил своё 75-летие. Всю свою жизнь Геннадием Павлишин изучал культуру тунгусо-маньчжурских народов, живущих по Амуру — нанайцев, удегейцев, орочей, ульчей, ездил в этнографические экспедиции, и всё, что видел там, он рисовал, рисовал, рисовал.

«Постольку, поскольку книга существует, писатель для читателя всегда присутствует. В момент чтения читатель становится тем, что он читает, и ему, в принципе безразлично, где находится автор, каковы его обстоятельства. Ему приятно узнать, разумеется, что автор является его современником, но его не особенно огорчит, если это не так».

«Филологические девушки называли его „наш араб“».

«Оглядываясь теперь назад, ясно, что он стремился на бумаге к лаконичности, к лапидарности, присущей поэтической речи: к предельной емкости выражения. Выражающийся таким образом по-русски всегда дорого расплачивается за свою стилистику. Мы — нация многословная и многосложная; мы — люди придаточного предложения, завихряющихся прилагательных. Говорящий кратко, тем более — кратко пишущий, обескураживает и как бы компрометирует словесную нашу избыточность».

«Идея индивидуализма, человека самого по себе, на отшибе и в чистом виде, была нашей собственной. Возможность физического ее осуществления была ничтожной, если не отсутствовала вообще».

Родилась в Москве в семье врача. Её отец мечтал, чтобы дочь пошла по его стопам и выбрала медицинскую карьеру. Но с детства Ирину привлекало творчество, поэтому после окончания школы она поступила в Московский текстильный институт на факультет прикладного искусства.

После института Ирина несколько лет работала декоратором, заработав себе репутацию замечательного художника. Там она знакомится со своим будущим мужем — представителем неофициального искусства — Виктором Пивоваровым. Семья Пивоваровых внесла огромный вклад в детскую литературу — Ирина неожиданно начинает писать стихи и рассказы для маленьких читателей, а её муж создавал иллюстрации к её произведениям. Сначала рассказы Ирины печатают в небольших, не очень известных журналах. И только после того, как её стихи были опубликованы в журнале «Веселые картинки», Ирина Пивоварова получает известность. Дети любят милые, яркие, добрые произведения Ирины — стихи, рассказы, повести — за то волшебство, которым они пронизаны.

К несчастью, Ирина Пивоварова умерла очень рано, не успев сделать многое — её не стало в 1986 году.


Основными популярными сборниками рассказов и повестей Ирины Пивоваровой стали «О чём думает моя голова», «Однажды Катя с Манечкой». Сборники «Жила-была собака», «Венок из колокольчиков», «Хочу летать» «Лесные разговоры», «Потерялась птица в небе», «Только для детей» составлены из стихотворений автора.

Самые любимые и запоминающиеся детям повести писательницы — «Тройка с минусом, или Происшествие в 5 „А“», «Рассказы Люси Синицыной, ученицы третьего класса», «Старичок в клетчатых брюках», «Рассказы Павлика Помидорова, брата Люси Синицыной».

По стихотворениям Ирины Михайловны Пивоваровой были сняты мультфильмы «Жирафа и очки», «Одна лошадка белая». Ирина Михайловна также написала сценарий мультфильмов «Бим, Бам, Бом и волк», «Жирафа и очки».
Ирина Михайловна говорила о своих произведениях: «Прозу, как и стихи, я пишу весёлую. Очень люблю, когда дети смеются! Если мне приходится их учить, стараюсь, чтобы это было не слишком заметно. При этом я учусь сама. Мои добрые учителя — К. Чуковский, А. Линдгрен, Д. Хармс, О. Дриз».

Ничуть не желая омрачать этот праздник, о коем я навсегда сохраню неизгладимое воспоминание, я все-таки позволю себе сказать, что скорби, испытанные мною за последние пятнадцать лет, далеко превышали мои радости. И не личными были эти скорби — совсем нет.

Это всегда праздник — встретить человека, подобно мыслящего. Чьё сознание устремлено на те же самые вещи.

Рекомендую всем, для кого этот фрагмент из Киплинга не остался в своё время незамеченным. Только не слушайте в помещении там, за рабочим столом. Зарядите на прогулке, чтобы вокруг вас был мир, а не стены, чтобы непосредственно пребывать, наблюдать, переживать предмет обсуждения.

Очень немногие белые люди, но многие азиаты способны забраться в своего рода лабиринт, вновь и вновь повторяя про себя свое собственное имя и позволяя уму свободно размышлять о том, что называется индивидуальностью. Когда человек стареет, способность эта обычно исчезает, но пока она сохраняется, — может проявиться в любой момент. «Кто такой Ким... Ким... Ким?»

Такая эпистемологическая онтология. Поначалу ничего нового, но ближе к середине встретите и порядком отсылок к глубочайшим из знакомых нам концепций западной философии, и весьма свежие вещи, над которыми ещё потребуется дополнительно поразмыслить. Кстати, надиктовал очень хороший чтец.

Аудиокнига Нисаргадатта Махарадж — Я есть то.