Песня старая, советская. И он поёт её тут не лучшим образом, на альбоме вроде удачней было — но это обычная беда концертов. Если помните лучшие исполнения — напомните.
Я помню только как дед в детстве, когда мы гуляли по Москве, её пел. Его голос и сейчас остаётся для меня эталонным в этом смысле. Он знал про что поёт.
Вообще непонятно, невероятно, как он дожил до Победы, и что, собственно, мы все родились. Зато примерно понятно сколько раз он видел это — более чем достаточно. Он воевал ещё до начала войны (как сейчас поднял по документам: чуть ли не с июня 1937, минимум с 40-го), и закончил уж позже. А из тех, кто воевали с начала, с 41-го, слышал, мало вообще кто выжил. Сам про это ничего никогда не рассказывал.
Долгих шесть-девять лет войны. Самой страшной из всех, что только были когда-либо пока. Впрочем, я верю в неисчерпаемый потенциал человечества.
И столько раз он побеждал тогда этого ворона. Столько долгих лет. Чтоб не победить его в итоге.
В учебке нам вдруг тогда сказали: есть такая тема, нужны талантливые в музыкальном смысле бойцы — пойдут в ансамбль вооружённых сил злое... злонамеренных. О, думаю, а это довольно такой психоделический вариант весьма: как раз за все два года собрать группу, сыграться, песен написать на пару-другую альбомов... Ну и вот именно эту песнь песней отчего-то готовил к исполнению перед приёмной комиссией строгой. Нет, я не идиот у вас, просто тогда было такое время... теперь трудно даже объяснить насколько свободное. Нас даже не позвали. Но пока пробовал, народ по соседству так прислушивался. Тем более что про оригинал они тогда не особо слышали ещё. Да и теперь тем более не ведают.
Потом, правда, как ни вспоминал про этот свой порыв, всякий раз думал: господи, где только ты таких немыслимых идиотов отыскиваешь, как я был в тот момент. Ну в смысле романтиков незамутнённых и этих, как их, идеалистов. Так в общем в итоге и не вышло из меня Джимми Хендрикса.
На заре на столе Разноцветны стёклышки Разноцветны тряпочки Непонятно нихрена.
Как раз тогда меня, помню, именно это строфа завораживала там более всех прочих. Поскольку воистину осознавал прекрасно, насколько это всё непонятно и подобно вот калейдоскопу. Из стёклышек и тряпочек. Столь разноцветных в данной вселенной, столь несочетающихся и образующих невиданные сочетания сугубо в формате всеобщего хаоса бессмысленного.
Одна из поздних её вещей, что даже не сразу, как это бывает обычно с глубокими, тонкими chef-d'œuvre'ами, проникает в сознание: поначалу слышишь лишь основы композиции: ритм, слова, интонации, музыку... и только где-то с третьего-пятого, даже подчас седьмого раза — о! ничего себе! подбираешь ключ. К тому миру, что там, за словами, интонациями, музыкой. Всей этой эстетикой. Для чего она и нужна, собственно. Чтоб дать ключ.
Для меня самая любимая её песня. Так получилось, что в первом варианте, что у меня был, она была оборвана на половине — и каждый раз это только добавляло дзэнской эстетики югэн — красоты недосказанности.
Вообще весь «Русский альбом» — один из лучших и в советском роке, да и вовсе. Когда гуляю летом, и мир вокруг и без того прекрасен и удивителен, и хочется особого волшебства — часто ставлю в плеере его. И волшебство наступает.
Музыка и слова: Жанна Агузарова.
Тихие дома, улицы все спят. Я запомню эти глаза, что мне говорят. Свежая листва, огоньки горят Я запомню эти слова, что мне говорят.
Васильковых глаз первый смелый взгляд Я запомню эти глаза, что мне говорят. Смятая трава, песня глухаря. Я запомню эти слова, было всё не зря.
Свежая листва, огоньки горят Я запомню эти слова, что мне говорят.
Тихие дома, улицы все спят. Я запомню эти глаза, что мне говорят.
Свежая листва, огоньки горят Я запомню эти слова, что мне говорят
