Поэт из ОБЭРИУ. При жизни публиковался и был известен широким массам читателей как детский писатель. Подавляющее большинство взрослых текстов Введенского было опубликовано посмертно.
В философской лирике Введенского разрабатываются эсхатологические мотивы времени и смерти, богооставленности и Божественного вмешательства.
По окончании трудовой школы работал конторщиком и затем счетоводом на строительстве электростанции «Уткина Заводь». В 1922 году поступил на правовое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, которое вскоре покинул. Возможно, недолгое время также пробовал учиться на китаиста, однако это не подтверждено документально. В 1923—1924 годах работал в Фонологическом отделе ГИНХУКа. В 1924 году вступил в Ленинградский союз поэтов, при вступлении причислил себя к футуристам.
27 сентября 1941 года был арестован по обвинению в контрреволюционной агитации. В связи с подходом немецких войск к Харькову был этапирован в эшелоне в Казань, в пути 19 декабря 1941 года скончался в возрасте 37 лет.
Как ветра осенние подметали плаху Солнце шло сторонкою да время стороной И хотел я жить и умирал да сослепу со страху Потому что я не знал что ты со мной
Как ветра осенние заметали небо Плакали тревожили облака Я не знал как жить ведь я ещё не выпек хлеба А на губах не ссохла капля молока
Как ветра осенние да подули ближе Закружили голову и ну давай кружить Ой-ё-ёй да я сумел бы выжить Если б не было такой простой работы — жить
Как ветра осенние жали не жалели рожь Ведь тебя посеяли чтоб ты пригодился Ведь совсем неважно от чего помрёшь Ведь куда важнее для чего родился
Как ветра осенние носят моё семя Листья воскресения да с весточки весны Я хочу дожить хочу увидеть время Когда эти песни станут не нужны
Lucky, Lucky, Lucky Me (Berle — Arnold) by Evelyn Knight with the Ray Charles Singers, recorded May 23, 1950
Milton Berle is credited as co-writer of this happy adaptation of the traditional Southern Italian folk melody «Tarantella Napoletana», performed here by the lady who had previously sung her way to the top of the charts with «A Little Bird Told Me» and «Powder Your Face With Sunshine».
Мне придется отползать от объявленья войны на все четыре струны от узколобой весны во все четыре стены от подгоревшей еды за все четыре беды от поколения зла в четыре чёрных числа Накинуть старый мундир протёртый кем-то до дыр
Мне пpидется обойтись без синих сyмpачных птиц без pазношёpстных pесниц да пеpепpавить с yтpа что не сложилось вчеpа оставить гpязный вагон и пpодолжать пеpегон по неостывшей золе на самодельной метле Раскинyть pyки во сне чтоб не запнyться во тьме
Мне пpидется пpоменять осточеpтевший обpяд на смеpтоносный снаpяд скpипyчий стyл за столом на детский кpик за yглом венок из спyтанных pоз на депpессивный психоз психоделический pай на тpи засова в саpай Мне все кpичат — беpегись...
С тех пор, с 90-х, как услышал, это стало, вместе с «Summer's almost gone» Doors и «Я жду ответа. Больше надежд нету. Скоро кончится лето. Это» Кино — одним из высших гимнов августа и сентября — завершающегося периода беззаботного счастья и наступающей неумолимо поры холода, смерти, всеобщего страдания. Всякий раз специально ставлю их в плеере. Тогда ещё — в кассетном. Уже свыше двадцати лет. Странно — а все вокруг в основном даже не слышали. И не услышат никогда. А я не могу представить ни конца лета, ни начала осени без того, чтоб всякий раз снова обратиться к этим, вечным теперь, всеобщим поэтическим смыслам.
Глотавших меня кружками Последний поэт проклял
Когда в череп твой я проник Убит был рукой твёрдой
Это было наше то чудо 80-х — 90х. Как получилось, что так его бездарно сожрали тупые свиньи 00-х и 10-х? Убиты были...
Сентябрь раздел яблони Зашёлся дождем едким Простуженный день я бранил Не чувствовал рот метки
Дорогу кромсал тропами В застолье водой грезил Цеплял облака стропами Крестился серпом лезвий
Измену глотал хлопьями Грехи доверял лупам В бессилии тряс копьями Глаза закрывал трупам
И липла молва стружками Слова с рваных губ бог крал Глотавших меня кружками Последний поэт проклял
Сентябрь раздел яблони Достатком забил ведра Когда в череп твой я проник Убит был рукой твердой
Странно — только сегодня впервые услышал. И сразу был потрясён. Остановил велосипед в одном из наиболее потаённых районов Москвы, что вы можете ни разу не найти даже за всю жизнь, даже всю её живя тут. На закате, облачном таком — стоило сегодня выехать в последнюю радость солнечных дней — уж через три километра и полчаса они сменились предчувствием осени скорой.
Стоял полчаса, медитировал. Не знаю, как это передать: это как ты с тобою же говоришь твоими же словами. Десятилетней давности уж. Которыми ты с собой — ты это помнишь — ещё не говорил. Хотя говорил, и не раз, то же самое. И устал уж про это. И вдруг видишь, что — оказывается, не просто некому это было — а задолго до твоего рождения уж говорили с тобой об этом.
Александр Введенский
Конь степной бежит устало, пена каплет с конских губ. Гость ночной тебя не стало, вдруг исчез ты на бегу. Вечер был. Не помню твёрдо, было всё черно и гордо. Я забыл существованье слов, зверей, воды и звезд. Вечер был на расстояньи от меня на много вёрст.
