Какой чистый звук... А, нет, всё же мыльный, как и картинка, и сильно так не сбалансированный по инструментам. Надо б найти альбомную запись, сравнить. И тогда заменить уж клип.
На видеоклип тем более не смотрите, он катастрофически, как это было все 90-е, и теперь, контрарен тому мифу, что создавали они, светлые эльфы нашей юности 80-х. Слушайте как мы тогда, чистый звук, в безупречном буддийском спокойствии, пустоте, свободе от всех отвлекающих наваждений — и пусть ваши сны уж возникают красочные яркие подстать величественному голосу, музыке, лирике.
Имея дивный дар сходить на нет Вращать хрустальный шар и ждать ответ Мешая краски дня, не помнить цвет
Тогда я думаю: «уже мне не найти, что же поможет» Испей игристого фужер, и рассуди же, что дороже…
Солнце, свети! Не разойтись Двум кораблям В море Сиам, Сиам…
Ломая пальцы рук, унять себя Я больше не сумею бежать сломя Слова не задевают, игрой маня
Тогда я думаю: «уже мне не найти, что же поможет» Испей игристого фужер, и рассуди же, что дороже…
Солнце, свети! Не разойтись Двум кораблям В море Сиам, Сиам…
«И вот я помню, отвратительная была зима в Москве, мокрая и слякотная...»
Леонид Фёдоров — Зимы не будет (Концерт «Зима», 2004)
Кто-то может смешно дежурно пошутить про концепцию богооставленности человека как высшего проявленья божественной любви к нему... кто-то, напротив, в очередной раз задуматься, что, по-видимому, иначе и не могло быть.
Но что доступно всем тут, ура, в чём точно все сходятся — что в этот раз зимы, похоже, действительно не будет. Потому что до сих пор она так и не наступила.
Что даже не особо уж и трогает. После того как у нас толком и лета прошлого не было. Ну, после мая и июня тех наших славных.
После всех катастроф, что случились с человеческим обществом, культурой, у нас на глазах — климат как-то действительно перестал совсем трогать. Пусть теперь хоть камни с неба, и дождь из лягушек... нет, лягушек по-настоящему жалко, ладно, заряжайте уж камни.
И всё же забавно. Ни разу такой зимы не помню в наших джунглях. Хотя вроде уже не первую кожу сменил.
Памяти моего школьного друга, погибшего недавно. Что тогда открыл мне, ещё в СССР, задолго до того как это стало возможно услышать, купить где-то на кассетах, в своём исполнении песни Летова, превосходящем притом оригинальных музыкантов Гражданской обороны — не зря он был профессиональный музыкант, притом от природы крайне одарённый. Не раз особо чётко предлагал ему тогда, пока было ещё то время, когда это было возможно: давай сделаем свою группу. Ему всё было лень.
А я ему тогда в 90-х помог настроить интернет — что для всех был ещё чем-то немыслимым. И он взял себе позывной Кроки, по той песне Майка.
Он вообще был настолько всегда выше общего уровня людей, с которыми тут приходится общаться, что я это понял только даже не тогда, когда уж в детстве поговорил с сотнями там ещё, в пионерлагерях и на улицах СССР — а вот теперь только, когда уж с тысячами, верно, успел. Отчего столь редко появляются здесь те, с которыми вообще возможно просто говорить о чём-то по-настоящему важном, серьёзном? О философии, поэтике, романтике, эстетике, устройстве мира, о снах, их сокрытых магических значениях, о важнейшем, что донесла до нас многовековая прежде культура? Казалось бы: всё это должно быть доступно каждому... Но нет людей, вокруг боты, искусственный интеллект, уж по алгоритму заложенному заведомо боящийся выдать свою суть, и оттого уж выдающий её сразу невольно.
И вот когда умирают последние живые люди, что мы знали всегда... особенно больно. На их место не придёт никто.
И заодно проверьте свои аудиосистемы, как мы только обсуждали — эта запись тоже весьма хороша, там должен быть настоящий чистый звук. Которого одного хватает, чтоб вдруг понять, насколько то время оказалось отчего-то столь позади нас.
Будто настоящий живой патефон играет — нет, правда, я слышал его вживую, и поразился тогда даже не точности, это понятно, естественно — но силе его звука.
Алексей Хвостенко Анри Волохонский Посвящается Л. Н. Гумилеву
Степь ты полустепь-полупустыня, Все в тебе смешались времена, Слава нам твоя явленна ныне, А вдали Великая стена-стена.
Поднимает ветер тучи пыли, Огибает солнца медный круг, Где же вы, кто жили, что тут были, Где же вы, куда, куда исчезли вдруг?
Где телеги ваши и подпруги, Недоузки, седла, стремена? Удила и дуги, дуги, дуги, Где колена, орды, роды, племена? Были вы велики непомерно, Угрожали всем, кому могли, Много — многолюдны беспримерно На просто-то-торах высохшей земли.
Что же вы, ужели на задворки Толпы куры-куры-курыкан, Туру-туру-турки, тюрки, торки, Кераит-найман-меркит-уйгурский хан? Где татаб-ойротские улусы, Где бурят-тунгуская сися, Ого-го-огузы, гузы, гузы, Где те-те-теперь вас много лет спустя?
Вы же жу-жу-жу в Жуань-Жуани, Вы же ни-ни-ни-ни-никогда, Вы же знаменитые жужжане, Что же вы уже, ужели навсегда? Как же вы лишь Гогам, лишь Магогам Завещали ваш прекрасный край, Что же вы, раз так — жужжите с Богом, Ты, струна моя, одна теперь играй.
Степь, ты, полустепь, полупустыня, Все в тебе смешались времена, Слава нам твоя явлена ныне, А вдали Великая стена-стена.
