Услышав звук неистово зарываемого кошачьего лотка — уже на автомате всё бросать, даже важное, и идти его сразу смывать; понимая, что у них обоняние куда более чуткое.
Зарывать максимально отчаянно, не жалея когтей ценных хрупких; понимая, что у этого дятла двуногого гигантского храмового слух ослаблен, и вообще общая тупизна повышена, особенно когда он за компьютером облучает свой мозг — и ему нужно особо ярко сигнализировать.
Кажется, я открыл в себе новый уровень, как котовладелец (в смысле, тот, кем они владеют безраздельно): делать им тайский массаж — чесать ту как раз область позвоночника, до которой сами они не особо дотягиваются, в отличие ото всех прочих поверхностей данной им природой конструкции.
И раньше уж открывал это, но опасался разбудить в них зверя. А теперь, когда моя только отбушевала, и март уже позади, надо поэкспериментировать. Судя по всему, ей очень нравится. Ну вот, а я всё гладил её, мультики показывал, кошачью мяту давал. Вот в чём возможно главный секрет счастья кошки.
Ну либо, если это всё же связано с их теми рефлексами — тогда, понятно, не стоит. Продолжу наблюдения. Эти, опыты над животными.
Кстати, когда мне делали тайский массаж, даже скорее китайский — чуть основание черепа китаянка не сломала. Потом года на четыре стали изредка появляться страшные головные боли, при том что ни до, ни после не знал вообще что это такое. Сразу предостерегу всех: не доверяйте давить вокруг своего драгоценного позвоночника непонятно кому, как я тогда.
А шерсти сколько при этой процедуре драгоценной тонкорунной белоснежной добывается. Точно себе на шарф теперь начну собирать. Если повезёт — и на свитер.
Пантера стала дико царапать входную дверь, требовать улицу и свободу.
Заодно требовать её любимого сухого корма: несухой в пакетиках, и тот, что остался, взятый на пробу, чешский (с жатецким хмелем видимо) её не прельщают.
Загрузил её в переноску: давай, думаю, вместе сходим купим всего такого вкусного, заодно и погуляем недолго. По остаткам морозной снежной настоящей русской зимы™ будь она проклята — столько жизней уж унесли эти ебучие морозы.
Уже в лифте стала обречённо выть. Успокаивал как мог. В магазине (сначала приоритетное, еда — прогулка потом уж) поставил её на столик и, ладно, думаю, две минуты до полки с котокормом и патентованные советские очереди на кассу, как без них?
И тут случилось чудесное. Пантера из своей в целом корректной еврокотопереноски, всей в цветах шотландского твида (что унаследована нами от той давней выброшенной клубной пантеры, что подбросили мне в 2012-м году, и что я успешно раздал потом соседям) как начала дико выть. А у меня особый рефлекс на всё это: «тревогу включили!!!». Кидаюсь к кассе, пробиваю её корм, уж схваченный, вне всякой очереди (все согласно кивают, кошачий плач Ярославны на весь магазин всех уж до этого шокировал), забираю девку и несу опять через сугробы на детскую площадку, где по нынешним погодам в радиусе километра ожидаемо никого.
Взяла себя в лапки. Больше не квакает. Но боится не то что выходить из саквояжа, но даже особо высовываться посмотреть на остатки дивной белоснежной зимы. В которой провела тогда столько месяцев умирая. На днях только заметил: кроме раны и отмёрзшего было, потом ожившего, когтя на передней лапке вот на задней тоже коготь, да и весь палец до него, не действует, деформирован — то ли собаки, люди, падение с этажа, то ли отморожен был. Это вообще ремонтируется? Боюсь, уж нет.
Вы не представляете, как красив этот контраст янтарных огненных ярких глаз на чёрном бархате тропического меха посреди мертвенной ледяной белой сцены весенней Москвы, где даже тропинки протоптанные за зиму — все теперь заметены по голень.
Жизнь, так отчаянно стремящаяся быть жизнью, продолжить своё невозможное чудо — посреди безнадёжной, кромешной, отвратительной смерти.
Что такое «феномен зайца, сидящего в траве, покрытой капельками росы»? Эта фраза более известна как строка из песни «Приказ 227» (Егор Летов, группа «Гражданская оборона»). Автором этой фразы является философ Сергей Шилов. Егор Летов взял её из телепередачи Гордона «Язык физики», где выступал Сергей Шилов.
Причем, эту передачу упоминал сам Летов в интервью в смысле того, что она может помочь, откуда этот феномен взялся в его песне. Передача длинная, может показаться непонятной, а целиком фрагмент передачи с этой фразой есть в самом конце любопытного четырехминутного трека группы Мозг «Пешки».
Суть этой фразы в следующем. Шилов говорит о том, что современная физика мыслит так, как древний человек в эпоху мифологического отношения к природе. А именно, в современной физике нет универсальных понятий, а есть только ситуации, феномены. Так, один из выдающихся представителей структурной лингвистики обнаружил, исследуя язык племени, сохранившегося в мифологическом состоянии до нашего времени —
что в этом языке нет понятия «заяц» , а есть понятие «гавагавай» , то есть ситуационный, феноменальный заяц, сидящий утром, под кустом, причем, таким утром, когда выпадает роса, что, вероятно, чем-то лучше для охоты на него — то есть, «наличие утром на конкретной поляне съедобного существа для охоты на оное».
Именно этот знаменитый лингвистический парадокс Шилов и перенес на язык современной физики: оказывается, что якобы очень современные физики со всей своей техникой ведут себя как пещерные люди – они фиксируют некие состояния (т. н. фундаментальные взаимодействия, частицы, существующие только нанодоли секунды) , но не имеют универсальных понятий, которые бы и все эти состояния охватывали, и позволяли бы узнать «зайца» (конкретный физический объект) во всех возможных контекстах и ситуациях его явления. То есть как племя не может обнаружить и опознать зайца, кроме как в описанной, феноменальной ситуации, так и современный физик не обнаруживает и не опознает бозон Хиггса, универсальную частицу природы, для него есть только «нейтрино», «протоны», «фотоны», то есть феноменальные состояния, существующие, чаще всего, нанодоли секунды. То есть даже такая квинтэссенция современной рациональности, как физика, находится на пещерно-мифологическом уровне допонятийного мышления — вот в каком, внешне рациональном, мире мы живём.
Не знаю, всегда, как вышел этот приказ альбом «Долгая счастливая жизнь» в далёком уж 2004-м году, воспринимал феномен зайца иначе. Как экзистенциальный феномен зайца, живого, сидящего в траве — вот прямо как у поэта: живого, сейчас, и капельки росы ещё эти сраные вокруг холодные мокрые (естественные, приданные как терпимый, нормальный элемент галактики: тут так, так надо и возможно) — как противопоставление всей этой кровавой нелепой кутерьме.
Ненужной никому во всём мирозданьи — в особенности вот зайцу. Что сидит посреди всего этого ада, что, он знает, окончит и его жалкую жизнь никчёмную пушистую в том числе, в никчёмной статистике миллионов учтённых либо неучтённых, неважно, жизней (и в то же время — целую вселенную его) и попросту охунедоумевает.
Вовсе не как отсылку к сугубо умозрительной концепции неких сытых болтунов по телевизору. Впрочем, слово феномен с неверным ударением уж одно должно было предупредить о засаде некой на зайца того.
С днём защитника купечества, кстати. Дорогие дамы тоже, если вдруг, между прочим... ну сами знаете.
Нет, ну надо ж было реформаторам либеринфернальным даже день армии и флота наш тот хрупкий и... не выдержавший, в общем, знакомства с ними — и то переименовать в нечто такое их нейтрально-обтекаемое, чтоб все потом бегали и недоумевали.
Реально, даже наши старой закалки советские тётки стали считать это чем-то навроде «Дня эмансипации всех мущин имени Карла Це... це».
Сегодня встретил первую в моей невыносимо долгой, но столь унылой до этого замечательного момента, девушку на ходулях. Да и то, это она не от жизнерадостности особой, что я б сразу понял и оценил — а вынужденно, рекламировала какую-то срань господню, не стоящую и упоминания.
Представляете, зимой, в дикий мороз, когда вокруг всё обледенело нахрен, да ещё и сверху присыпано коварно этим химическим жижей-месивом от противогололёдных реагентов, и я в прогарах-то своих, что даже пантера до сих пор не смогла уничтожить своми когтищами по ночам, когда я сплю и даже не всегда просыпаюсь, а просыпаюсь только от звука когтищ её разрушительных по прогарам в прихожей, и тут же начинаю дико истошно орать, так, что слышу как вздрагивают за стенами все соседи — как тот грудничок прямо, что истово страждет нечто выразить, но самому встать подняться сделать либо прекратить бесчинства вселенной вокруг ну сил никаких нет... И знаете? Это помогает. Поору так секунд 10, и она меня милостиво оставляет дальше видеть сны мои сладчайшие удивительные.
Думаю, даже просто уверен — скорее всего, именно за это её какие-то сволочи и выбросили год назад погибать на мороз. Ребёнку очень нравится драть обувь, ну ничего с этим не поделать. Ну балдеет она просто.
Никогда не забуду её скелетик невесомый, что прижимал к шинели, и позвонки, чётко, рельефно, каждый, так прощупывавшиеся в первые недели, когда гладил её. Пусть после этого делает что хочет, лишь бы была счастлива.
Так вот, даже я в них об этот климат иду, как Луи Армстронг по Луне, спотыкаясь и уже в воздухе как-то перегруппировываясь отчаянно замысловато, чтоб предотвратить всё же падение, опасаюсь я его отчего-то.
А она на ходулях трёхметровых. По самой грязежиже подле проспекта оживлённого адового. И внизу у ходулей копытца такие обёрнуты чем-то серебристым праздничным.
И вы знаете, что я собака единственное сообразил ей сообщить, проходя мимо?
— Девушка, у вас шнурок развязался.
И что самое ценное — она поверила мне, взглянула со своей немыслимой высоты в низменный пласт нашего придонного обитания.
Вот не зря мне Алёнка каждый раз напоминает, что злой я у вас, уйду я отсюда.
Потом только догадался, отрефлексировав свою невыносимость гадскую, загладить её хотя бы отчасти:
— Ещё должен добавить, у вас очень стройные ноги.
Кстати, ещё осенью купил для обуви специальные такие модные коробочки, именно чтоб от пантерки хищной всё прятать. Просто прогары туда не влезают.
![[ uploaded image ]](/up/18-02/24-8940-girl-with-oar.jpg)
