Только на днях у нас же про это говорил? Или?.. могу спутать, столь много разговоров стало этим летом повсюду. Что когда мы неизбежно идём по тому индейскому пути, тренируя свою силу, глупо требовать от нас оборотиться. Таковое умел, как я тогда сказал, призывая в беспристрастные свидетели Кастенеду, только Мерлин один. И тот ушёл в свой вектор.
Мы много о чём говорили. Но прежде всего мне важно чтоб ты поняла и разделила это моё философское видение: мы все идём в будущее из прошлого спиной назад, затылком вперёд — и ничего абсолютно не можем видеть им, уж через секунду даже, в нашем будущем. Особенно это проявляется в сложных, критических ситуациях. Когда уж следующую секунду во всеобщем хаосе ты не в силах предугадать, предвидеть. Нет таких вычислительных мощностей в нас, не наделил ими нас наш Создатель, чтоб просчитывать всю вселенную вокруг сложную подчас весьма. И мы всегда смотрим только назад. Иначе не можем. Мы вынуждены. И те, кто призывают нас обратиться вперёд, по ходу нашего движения — неправы.
Только на прошедшей неделе именно так это и объяснял в разговоре: вы чего? это как если когда мы все обречены своею природой уж изначально идти спиной вперёд по нашему пути — а вы призываете обратить ваше зрение обратно, по нашему движению, перестать видеть наше прошлое, что только одно и учит нас всему — ну что ж, ваши последователи, продолжая идти спиной, иного нам в этой модели мироздания пока не дано, и обратив глаза обратно — уткнутся лишь в темноту своих черепных коробок. Перестав видеть даже прошлое. И вовсе ослепнув. Мы живём вроде бы вперёд, да. Но мы видим только назад. Философия, истинная философия, всегда была парадоксальна. Иначе, как говорили древние даосы и чаньские учителя, она б и не заслуживали звания философии, и была бы чем-то доступным массам. У тебя есть хороший учитель суфий Омар Хайям как минимум, он тоже был типа тех даосов, чаньских и дзэнских учителей, только немного проще, для торгового люда ближневосточного, более понятен им, тем и прославился.
Был такой позавчера снова вдруг внезапно страшный смертельный опыт.
Иду по счастливому солнечному мирному городу в отдалённом районе, вокруг сотни таких же гуляющих беззаботных... Вдруг вижу, навстречу по тротуару средь них всех, вовсе не обращающих на него внимания, ну они жвачные, им не положено, идёт малыш в ужасе, и кричит, плачет: «Где мама?! Где мама?! Где мама?!..»
И вокруг на него ну ни малейшего внимания. Так всегда бывает с ними, манекенами: хоть тут Кинг-Конг с Годзиллой начнут бой за судьбы человечества, и вроде б даже в том числе и их самих (хотя я не уверен) — они и рожу не поворотят, так и будут идти мимо надеясь что это их не коснётся.
Да и я в первую секунду такой же: «Ну ладно, ща к нему подбегут родители через мгновение и подхватят на руки...» И вдруг этого не случается. И длится это, секунду, десять...
И именно оттого что у него самого давно уж пластинку заело, но и вообще, я вдруг понимаю, что он в смертельном отчаяньи, переживает собственную скорую гибель.
Как те наши звериные родственники, что теряются и вскоре погибают в тайге. Как тот птенец, что я маленький тогда... точнее, и это именно здесь, для этого случая важно, мы вместе с мамой, и именно она мне показала как важно это, защищали на газоне возле советской пельменной, мимо которой мы шли с ней к метро, пока его родители не слетели и не сменили нас с ней.
Посреди этого нашего огромного солнечного, наконец летнего всеобщего счастья — вдруг такое отчаянное горе. И главное, были б серьёзные к тому причины, а так верно скорее всего сам потерялся и капризничает. И ловлю себя в ту же долю секунды: «Это ты не успокаиваешь ли себя чтоб только лишь не вмешаться, чтоб пройти мимо как и они все вон вокруг?»
И тут же я себя одёргиваю: вспомни. Ты должен поступать всегда безупречно. Не твоё дело судить о том, что тебе неведомо. В подобной ситуации по закону ты должен сначала убедиться что он действительно потерялся, а не капризничает, как испорченные дети иногда, бывает с такими — затем обратиться к окружающим — и сразу вызывать милицию (как тебя самого учили мама и папа ещё в СССР, в 80-х, благо ты сам всегда был себе хозяин и даже потерявшись, сам находил дорогу домой). Это всё занимает секунду. Вижу впереди женщину, что так же как и я, единственная изо всей этой скотской толпы, смотрит не него бедного кричащего с равным моему сочувствием. Мы идём навстречу, обращаюсь к ней как к возможному свидетелю, уже готовый вызывать полицию: «Может знаете, чей это ребёнок потерялся?» Уже предчувствую отчасти ответ. — «Да мой, мой!» — Ну вот, чутьё опять не обмануло, угадал значит.
Идёт дальше к нему, он оборачивается к ней, я оборачиваюсь, слежу что он действительно её узнаёт. А то всякое бывает, какими бы мы ни были всегда благодушными.
Ловлю себя на том, что, вернувшись на прежний курс, убедившись что детёныш спасён, качаю головой в досаде. Нельзя так! Да, это её был способ воспитания. Чтоб не терялся. Но это жестоко. Так подобает росомахам в тундре. Даже кошки наши сами куда больше бегают ищут котят своих, не учат их так жестоко ничему — они знают жестокость мира изначально все. И знают, что знают.
И навсегда потом у него останется, с ним навек, этот ужас: вдруг посреди счастья мы такие счастливые гуляем — и вдруг всё, я посреди опасного враждебного мира навсегда. Когда, мы-то знаем, мир далеко не враждебен нам. За нами стоят сотни наших славных предков. А за ним бедным — никто не стоит. Ну то ли я утрирую, и сам с трёх-пяти лет всегда убегал гулять в деревне никого не спросясь... скорее так было. Значит тогда я излишне... Нет, но постойте, я тогда и не звал никогда никого на помощь. Мне вообще было всегда отлично и весело. Вот так и надо воспитывать в детёнышах джунглей самостоятельность. А не подобными методами.
И тут же тогда подумал: ну если это она готовит его к тому, что когда-то он её всё же окончательно потеряет — то так не подготовить. Разве что так можно навсегда приучить не любить, не ценить, презирать — то, чему по примитивному народному толкованию учили и киники, и буддисты. Хотя на самом деле не так чтобы, они все были тогда не то чтоб троцкисты и нигилисты.
До сих пор больно. Со мной так родители никогда не поступали. И ничего, воспитали так, что как раз всегда привык выживать сам, без них. Пока выжил.
Это внушение ими в него неверия в справедливость, в Бога, в необходимость произвола и жестокости мира. Когда оно вовсе не так. Даже когда часть цивилизации подобная им это прямо столь постулирует.
И себя потом корил: а ты точно проверил, это была его родственница, а не лишь заинтересованное в нём постороннее лицо? Да ладно, он сразу кинулся к ней... Если формально, в подобных случаях надо сразу вызывать полицию и пусть они уж разбираются, спрашивают документы у взрослых. У них только есть на то полномочия, пусть они сами обычно посмотрят на нас как на дураков.
Нет, правда, сколько раз вы терялись за всё своё детство, так чтоб вот в полном отчаяньи, в смертной тоске идти летом по бульвару и кричать: «Где мама?! Где мама?!..»
Но больше всего меня в тот момент ввергло в собственное отчаянье его этот базовый наш клич. В самом деле, где мама? — спросил я в тот момент себя. И это был такой коан, на который вряд ли ответит любой.
Это базовый вопрос всей философии и особенно религии: «Где мой Бог?! Где тот, кто любит меня и сберегает, и вечно будет? Кто создал меня»
Мы пытаемся спасать души вокруг себя, хотя сами давно в отчаяньи. И может только потому и пытаемся спасти побольше вокруг. В этом суть индуизма, буддизма, христианства.
Я рассказывал про тот свой давний сон, задолго как мне подсунули и убедили прочесть «Над пропастью во ржи», их американскую модную книжку. Я как дочёл до конца, говорю жене: «Погоди, так это ж мой тот сон, что тебе тогда поутру сразу рассказал. Только глупо как-то из него надувать целую книгу. И кроме того, во сне ж том было куда более значимое продолжение: что глупый ты, в нашем мире никуда они не упадут, у нас все, в отличие от вас, умеют летать». Трудно описывать так сны. Я ж всё равно не смогу рассказать, как там было красиво. В том сне я попал в рай, а мы тут, получается, на контрасте, в аду. В аду своего непонимания до поры.
И вот тот давний сон длится во мне. И так же во мне длится то недавнее отчаянье, ощущение его боли и предельной трагедии. Потери всего, смысла жизни. Как своей.
Каруна — тот древний опыт, что в нас... ну, далеко не всех. Я бы солгал, если б заявил, что в нас всех, так ведь? Это где сикхи били лампы, и то видео удалили уж задолго до того как этот парнишка родился. Надо же какой я старый, как тот слон Хатхи почти, о котором мне отец в его возрасте читал вслух, а может уж и старше.
Нас в советской школе учили: когда Лига Наций имени Иммануила Иваныча Канта, по итогам Мировой, даже не то что распалась — а вдруг, очевидно для всех, стала симулякром, смехотворным чучелком плюшевого Чебурашки — вот всё, тут и началась Вторая Мировая. Это базовое общее знание, этому школьников всех учат поголовно принудительно.
Ну всё, значит. Уже много лет, 10-15-20-30, и особенно в последние 5, и особенно в нынешнем 2022-м — мы отмечаем, как ООН, которую наши те советские политики вполне ещё воспринимали тогда всерьёз — тоже теперь выглядит даже куда ещё более скабрёзно, чем те тогда.
Замерил сейчас случайно своему котёнку бицепс. Ну, заодно и трицепс, тем более что в их системе передвижения по планетарной поверхности трицепс преобладает. И знаете что? Это охват моих пальцев. То есть объём моего запястья.
А я тогда в 13 лет всё замерял как бицепс, так и запястье, думая наивно, что расти будут равно оба, со всё новыми рекордами в подтягиваниях, отжиманиях, подъёмах штанги... Угу, как же. Вон у годовалого котёнка уже трицепс размером с моё теперешнее запястье.
И он ведь даже к штанге почти не подходит. Генетически одарённые близнецы. В следующую неделю буду их звать Арнольд и Сильвестр. Второму, кстати, не мерил, заранее знаю, что не хуже.
Пусть сами прыгают. Для них метр-полтора в высоту — не особый рекорд. Они вон в дикой природе сразу на дерево с земли запрыгивают.
Сегодня утром пришёл ко мне, говорит: «Чё-то скучно, папа. Хочу чудес». Повёл меня на кухню, ну, как обычно, помог ему взобраться на устроенную для них там, у форточки, кошачью полочку, наблюдательный пункт. А он взял и оттолкнулся рефлекторно задними когтистыми лапами.
Смотрю на своё предплечье располосованное, думаю: «Ну чо, нормально так. Захотел бы убить — так вообще б не жить мне». А представляете, как вон какие-нибудь амурские тигры редкие крупногабаритные то же самое проделывают? С ихними-то когтищами. С теми, кто их подсаживает на форточки.
Как-то раз спросили кису: «Отчего, чаруя око, Ты когтистыми ногами нас царапаешь жестоко?» «Чтобы сладкого добиться, — отвечал цветок Востока, — Испытай сначала горечь, — без неё не будет прока!»
Вот Цой тогда не захотел идти на флот — так и то, говорят, не сумел себе изобразить даже близко то, что этот трогательный робкий заинька мне вдруг устроил. Час салфетками с водкой кровь останавливал.
И главное, вчера такой, возвращаясь домой с пивом, думал всё: купить — не купить водки? Лень же идти, покупать её ещё. Да и морозы такие, уже ничего не хочется, вот только разве пива как всегда, с детства, ну и кошачьего корма — как они с детства привыкли. И требуют... А вдруг что понадобится вдруг срочно продезинфицировать? Пересилило это соображение, заставил себя. Вот, понадобилось. Сразу. Нужен будет предсказатель чего — зовите.
Главное чтоб шрамов не осталось потом после его когтишек. А то скажут психеаторы — о, вот этого не берём, он наглухо ебанутый, глядите-ка как правильно резал, по всему предплечью вдоль, да ещё левой рукой, а левши вообще все психи.
Дурак, говорю, ушастый, что ты сделал? — А он такой: если честно, я и сам не знаю, как так получилось, и я ль вообще тому причиной? У меня ж рефлексы. Отталкиваться лапками когда прыгаю. Я котичка!
В общем, начнётся скоро Третья Мировая — мы с ним не идём. Мы два дебила.
В общем, у нас тут по-прежнему в Москве такое октябрьское неожиданно лето, и я уползаю кататься на велике по постапокалиптическим столичным ландшафтам, выкошенным древним китайским вирусом и полным чумными фельдшерами в шляпах с носами. Говорят, в Отрадном первые робкие толпы зомби уже появляются, надо поехать глянуть. Как будет достаточно дождливо и скучно, и одновременно появится вдруг энтузиазм...
Ну что скажу? Глобальное отопление, как я требовал с советского детства, вдруг неожиданно включили — а глобальное освещение по-прежнему нет. Сделайте ещё чтоб темнело в 23:00, как в июне.
И всяких тропических зверюшек заселите сюда, что за это ваше циничное гетто их в Зоопарке, отчего не повсюду вокруг тоже? Пусть гуляют же свободно, нет?
Помню, когда я в отпуск приезжал к нам сюда в середине 90-х, тут аккурат в первых числах октября уже вполне такой прочный хрусткий лёд по асфальту повсюду был.
