Немного не понятно, в каком смысле экзотические? Потому что лазер, кафетерий и нейлон явно существуют где-то еще и произошли, скорее всего не у нас, не в СССР. А например, комсомол, пятилетка, военторг — это, пожалуй, типично совковые словечки.
Elsh › Советские — в том смысле, что существовавшие в СССР, и вместе с тем бывшие там чем-то явно не из нашей суровой спартанской жизни, состоявшей из уроков (потом сразу работы), обязанностей, рутины, дисциплины и аскетизма всевозможного.
Тупая казарма + изящное. Вот мы тут как раз про нечто изящное. У чего в СССР даже все имена были эдакие элегантные, импортные.
Вот видите, мне вам уже приходится пояснять очевидные вещи, доступные уже сто лет назад тому же Северянину, о котором даже Паустовский уже весьма едко отзывался, а прочие современники так и вовсе травили, как того Дитфрида неземного наши современники на Дёрти.
изменения на д3 там по-прежнему процветают, например, даун Дитфрид. Альтернативная одаренность Дитфрида обсуждается прямо в его постах, прямо с его участием.
Чтобы иметь право критиковать Дитфрида, неплохо бы для начала хотя бы как он уметь сообщения писать тысячами, и пусть и несколько примитивное иметь представление — зато в определённо нужном направлении: эстетики архитектуры, промдизайна и всего такого, доступного лишь очень немногим, особенно теперь, в эпоху окончательного упадка этого.
Это я ещё не напомнил вашему поколению унылому с памятью улиточки, как совсем недавно у нас в СССР называть всё стремились эдак прогрессивно и изящно: кафе «Рапсодия», бюро ремонта —
о, бюро, кстати, ателье ещё — у нас возле школы было одно ателье, долго относился к нему как к такому непонятному кусочку колониальной Франции, судя по его названию, где непонятно чем они, эти странные французы, у себя занимаются — самое вероятное: бегемотов ловят
— «Орбита—Сервис» (как говорил мой отец тогда: это они так изысканно видимо пытаются передать наш расхожий бытовой термин «сфера услуг»), пионерлагерь «Горизонт», отель «Атлантик»...
Ну а чего я вам рассказываю? Вспомните, как уже в кинофильме «Бриллиантовая рука» 1968 года особо рефлексировали всё это импортное вычурное в нашей простой и свирепой жизни.
Популярные фразы из комедии «Бриллиантовая рука»
Надо только отметить, что это даже не наследие НЭПа — а именно того вот, дореволюционного. Традиционной рецепции русской культурой всех, поголовно, лучших европейских традиций. С её, собственно, появления как таковой. С крещения Руси, кто помнит. И раньше, с варягов и возникновения полисной культуры тут.
Итак, здесь мы говорим про красивые изящные импортные слова. Ставшие уже тогда неотъемлемой частью нашего местного мира. Уже тогда делавшие его таким загадочным, будоражащим, элегантным. Свежим, странным, как во сне.
Мне дико и неудобно всё это базовое, главное для меня тут с рождения, пояснять. Вон же Шкловский уж всё преподал своему советскому народу про остраннение, а до него древние китайско-японские буддисты. Я-то тут зачем опять всё заново объясняю, как в первый раз?
Пресс-папье меня очень в детстве интриговало — пока не выяснил, что это просто какая-то сраная промокашка на столах этих скучных динозавров от былой бухгалтерии.
облигации, эскалоп, бефстроганоф (люди реально так называли свою еду, причём самую незамысловатую — я не шучу) омлет, пашот, кальмары, омары, устрицы, шпроты, анчоусы, майонез, соус, кетчуп, компот, бульон, пюре
Кто, кстати, пил когда-нибудь алычовый сок из тех советских конусов и автоматов? Я лишь до сих пор догадываюсь, что это нечто посредине между яблоками и грушами, возможно с неземным ароматом наших субтропических абрикоса и хурмы из южных республик — но стоил всегда столько, что ну его, проще газировки за три копейки с грушевым сиропом попить.
Indian ›бефстроганоф — у графа Строганова не хватало зубов, — растерял в боях за милых дам, а врачам не доверял, эскулапы. Вот он всё и коверкал. А ещё любил менять шеф-поваров, чтобы котлетки нежные были, а то жевать крайне затруднительно. Ну и выпить-подраться был не дурак
Orliki › А чо, давайте кинем клич: добавим графу зубов!
За немилых дам-то боёв не ведётся отчего-то. Где равноправие и политкорректность? А, впрочем, Обамы и четы Клинтонов больше нет, теперь и неактуально больше. Добро пожаловать обратно в наш тёплый ламповый XX век. А то и XIX. В хорошем смысле.
Или папье-маше меня тогда интриговало? Так ещё тогда хуже: вообще жованая бумага, насколько я помню французский.
Доцент, ректор, фолиант, бассейн, именно так, с прононсом в «э», бульвар, пассаж, пеньюар, ватер-клозет, пепси-кола, бигуди, трюмо, пуф, сервант, сервиз, пианино, пюпитр, альвеола... И мои самые любимые слова с соседствующими «а» и «о» — аорта, коала, оазис...
Elsh ›трюмо, пуф, сервант
торшер, люстра, бра; софа — это была наверное какая-то особенно модная элегантная кровать. Мы жили скромно, у нас были просто кровати.
Где трюмо, там и трельяж. До сих пор не понимаю, зачем два разных слова для примерно одного предмета. И отчего грильяж так уж бесконечно далёк от него. И почему схожие с нашим грильяжем трюфели — это вообще-то в оригинале грибы, а в наших грибов не вложено было, я проверял.
бассейн, именно так, с прононсом в «э»
Насколько помню, для некоторых слов это именно рекомендованное произношение — когда смягчение предшествующей согласной явно излишне напрягает жвала. То есть, есть благородная форма такого, а есть и смешная, неоправданно манерная.
В семьях совсем такого пролетариата были в ходу модные слова: шифонэр, вместо шкафа; зала вместо «большая комната, гостиная».
Пионэрия ещё, шинэль, фанэра, кафэ, кофэ, крэм, авиамодэлированиэ... Должен быть у лингвистов целый список подобных пар, и не только для этого случая.
Вот, верно, где-то высоко в клубах сигарного дыма чуточку жэманные Северянин с Вертинским снова кружатся незримо над этой беседой.
Indian ›Торшет Жалюзи́.
Orliki › Фуршет. С жалюзями в годы оные былые давно забытые намучался свою бывшую переучивать. Всё она носилась с идеей жалюзей прекрасной. Вон у нас в кукушках и это несколько реализовано, в виде ставней средиземноморских тропических, правда. А компаньона по бизнесу долго отучал говорить звонит с недостаточно православным ударением.
Прививать людя’м культурку — это примерно как синичек в сквере кормить: оно конечно дело хорошее, но со временем всё равно те синички прежние дохнут все, и новые уж, некормленные, нарождаются.
Секретер пока не вспомнили? А ведь когда-то был у каждого школьника, особенно если с жилплощадью было не очень.
Halfaxel › У меня не было, но я так о нем мечтал! Так у меня до сих пор его нет. Зато у меня был большой письменный стол, с полками, вот!
Выезжать на этюды, на пленэр. В догонку: мольберт, пюпитр. Баррэ. Винил.
Racoon › Собственно, этюдник (тюбик ещё, с краской; сиена, умбра, охра, кобальт, сепия, киноварь, ультрамарин...). Вещь, потрясшая моё воображение в два года. Выглядела, как такой высокотехнологичнейший тогда прото-портативный-компьютер-ноутбук-лэптоп. Тётя была художница. А другая тётя — инженер-проектировщик: рейсшина, рейсфедер, циркуль, готовальня, лекала, кульман (кульман они не любили и не использовали, эти неуклюжие криво собранные конструкции им больше мешали — работали на чертёжных досках).
Дико облизывался будучи школьником в канцелярском на курвиметр. Но стоил он непомерно, в районе 3-5 рублей. Мечтал составить подробную карту своего района и точно знать все расстояния — тогда развлечения у советской молодёжи такие были, довольно наркоманско-психоделические. Так потом мои все скопленные за детство 100 с лишним рублей обесценились к моменту когда пошёл уж работать, пропали. С другой стороны, проявил выдержку — не тратил их на всякую фигню, берёг для чего-то важного. Но знал бы что так, курвиметр бы сразу купил. Просто, вы знаете, этот особый опыт: надо потратить пока наш новый африканский рубль опять не обесценился, в очередной раз — он потом уже, позже пришёл. В СССР такое было просто немыслимо.
И до тех пор у нас будет тут адъ и Свазилендъ, покуда этот единственный индикатор честности захвативших власть будет оставаться таким. Вообще ни на что другое можете не обращать внимание, для простоты, не анализировать — одно только: стремится государство обеспечивать сбережения граждан, одним этим позволяя думать им о будущем, инвестировать в него, а не только где сегодня бы наворовать и побыстрее прокутить — как они моду свою ввели. Сейчас даже не видно, чтобы было такое возможно на наших жизнях — всё утрачено окончательно и безвозвратно, не просто уничтожены, но и забыты теперь уж все механизмы прежнего общества.
Бортпроводница, почтальон (носит чорный медальон), 1000 Мелочей, Дары Природы, ДАРЫ МОРЯ (это вам не Мир плитки или сантехники с кафэлем)
Orliki › «1000 мелочей» был в Москве на Ленинском проспекте (неподалёку от Гагарина). Помню его ещё советским — с отцом ездили туда покупать дрель.
И все 90-е он продолжал быть таким вполне советским. Разве что много новых товаров появилось. 90-е были многообещающи — такой СССР+, где много уж разрушили, но все надеялись, что скоро куда больше насоздаём с новыми возможностями открывшимися.
«Океан» ещё. Где-то в Строгино, кажется, был. Но, как понимаю, не только, просто больше как-то не встречал тогда. Величественность названия ошеломляла.
Блинная, рюмочная, чебуречная, пельменная, стадион «ДИНАМО», магазин «ПИОНЕР», кинотеатр «ТИМУР», Тишинский рынок, наконец, — около Пресни
Orliki › Всё, уничтожили эти твари наши фантастические мачты космодрома стадиона «Динамо». К Шуховской башне тогда очень настойчиво подбирались тоже, помните? Самолёты на ВДНХ разломали, да и сама башня некогда у них загадочно горела.
Кстати, в наших кукушках вы видите часть как раз уничтоженного стадиона «Динамо», что я снял там однажды. Всё думал устроить состязание — кто первый угадает, откуда это — но не в этой жизни уже, видно. Надо бы ещё поискать и выложить другие фото нашего «Динамо» до разрушения.
Наушники — ГОЛОВНЫЕ СТЕРЕОТЕЛЕФОНЫ. Это же надо было додуматься, чтобы такую конструкцию слов запиздячить!
Кстати, надабыл хинт на днях — идёшь в быдломагнит или в пятёрочку и покупаешь сироп шиповника + 1,5Л Аква-Минерале — в прямых руках это готовый напиток с 3-х копеечного, с автомата, с СССР, (где пьяницы воровали стаканы)
Orliki › У меня были головные стереотелефоны!11 Настоящие, со знаком качества. Жолтые такие, чижолые. Как сейчас всякие хипстеры в метрах едучи надёвывают себе на всю голову. Уши от них постепенно заворачивались в рулончики и уставали.
После них я все вставляющиеся в уши внутрь головно-ушные телефоны воспринимаю, как нечто из другой галактики.
Шиповника? Сироп? А он что ещё продаётся? Да нет же, из советского сиропа шиповника мы сами делали газировку, из сифона. А ещё шиповник просто так рос на даче, вдоль по улице, по социалистически, кустами: рви кто хочет. А в автоматах был грушевый, возможно яблочный и апельсинный — не помню уже. И за копейку без сиропа.
И помню ещё совсем старые такие круглые бакелитовые с металлическими... Впрочем, в век живём, когда проще в интернете найти картинку подходящую, чем словами пытаться описывать. Такие.
Indian › А сколько стереотелефонов погорело в ушах пьяных радиослушателей, втыкающих их не в ту розетку!
Halfaxel › По-моему, не подходило по размаху вилки в ~220v. А ещё не подходил электрокипятильник — кстати, электрокипятильник, в каютах на экскурсионных кораблях — чтобы случайно пароход по-пьяни.
Orliki › Насчёт корабельной электрики ничего не скажу — просто не разбираюсь, честно. Но вот расстояние между штырьками бытовых радио и электрических розеток совпадало просто идеально. Отличался дизайн, внешне электрическую розетку трезвому товарищу перепутать с радиоточкой было нереально. Да и вилки тоже были разными внешне, но никак не по штырям. Сплошь и рядом, как правило — гости, плохо знающие расположение розеток в квартире, да ещё и остаканившиеся — втыкали эти наушники в сеть. Нет, слушатель не погибал, но дымило знатно!
Halfaxel › Будучи раз в увольнении, а может быть (что скорее всего) в самовольной отлучке, зашёл в городе в магазин за магнитофонной кассетой, чтобы записать своей невесте голосовое письмо. Моё внимание привлекла невиданного дизайна ЭЛЕКТРОГИТАРА, даже не она сама, а паспорт-инструкция, где была изображена перечёркнутая крест-накрест розетка и надпись — 220 вольт. Не хватало только черепа с костями, — как на столбах с проводами.
Halfaxel ›
Indian › В Ленинграде всё было проще — автомат выдавал за копейку простую газировку и за три копейки газировку с лимонным сиропом. Всё! О существовании в природе прочих вкусов и ароматов напоминали разве что стеклянные таблички на аппарате, с кнопками — «апельсин, груша.» Но сироп там был всегда только лимонный. С помощью сифона, само собой, ассортимент можно было несколько расширить, хотя бы тем же шиповником.
Halfaxel › Точно, лимонный!
Да, как тоже помню, сироп всякий раз был какой-то подозрительно один. Но я был в те времена совсем идеалистом — мне главное чтоб название будило в воображении экзотические тропические груши. А не наш этот вездесущий суровый северный лимон.
А шиповниковый сироп был в таких бутылочках небольших с завинчивающейся пробкой, нет?
Indian › Да, шиповник был в Ленинграде, в аптеках продавался. Не знаю, есть ли сейчас. Мы его из сифона (не было?) газировкой разводили, шикарно получалось.
У этих еще умягчитель на чашечках из пористой, но все же жёсткой резины был. Портился быстро и его выкидывали.
Ха! Наушники-стереофоны у них были! Супостаты (буржуи) — и больше ничего. А кто умеет слушать радиоточку при помощи электробритвы «Харьков»?
Halfaxel › Опа! А вот это я не умел, не делал, не знал! Как?
Elsh › Запросто. Движок на вилке нужно передвинуть на 127 вольт, затем воткнуть вилку в радиорозетку. После чего якорь электромотора начинает тихонько разговаривать, а иногда даже петь. Прислонил к уху — и наслаждайся. По окончании прослушивания нужно непременно вернуть движок обратно на 220, иначе можно получить по ушам от папы. Я однажды даже пытался слушать радиоточку ушами, мне это ненадолго удалось, то есть метод работает, но очень сложно в практическом применении. Для этого нужны два гвоздя и второй радиослушатель.
Elsh › Кажется, именно от говорящей бритвы пошло такое известное выражение — «...звучала из каждого утюга».
Пассатижи, крем-брюле, мармелад.
Коктейль! молочный, продавали в кафетерии по 12 копеек. Какого то, сказочного, удивительного вкуса. А всего то делов, мороженное, сироп, молоко.. Молоко, кстати в тетрапаках
Antip › Одно из самых ярких, волшебных воспоминаний моего детства — это такие маленькие оранжевые пирамидки со сливками, кажется, грамм на 50 или 100. Думаю, как раз тот первый советский тетрапак и был. Как помню, большие пирамидки (такие бело-синие вроде) уже весьма были в ходу и никого не удивляли — а вот маленькие видел тогда в первый и последний раз.
Вкус воспринимался уже как отзвук ошеломления от внешнего вида, как нечто из другой вселенной, неповторимое. Странно, да, что дети уже лет 3-5 способны на такую очарованность эстетикой, дизайном, чудом необычного, странного?
Кто их ещё встречал такие? Начало 80-х.
А до коктейлей молочных в кафетерии я как-то тогда и не добрался. Только немало слышал о них во всяческих культурных референциях. И представлял. У нас в семье считалось, что недолжно тратить деньги, с таким трудом зарабатываемые, на которые тратится драгоценное время жизни — на пустые развлечения и тем более гастрономию всяческую прельстивую. Грустно что-то стало. Теперь уж не восполнить это, утраченное там, так далеко.
Antip › А если постучать пальцем по донышку стакана, получится чудный завораживающий низкочастотный звук. ПУМ-ПУМ-ПУП Молочко стоило 25 коп. за треугольник, а лежали треугольники в стальном ящике. Выдали утром рубль — несёшь 4 тетратреугольника домой и — свободен до вечера.
Orliki ›4 тетратреугольника
Тетраэдра. Ну или двенадцатиугольника, ладно. Всего 48-угольник получается.
Только советский человек эпический мог нести домой зачем-то 48-угольник, причём каждый день новый.
Хотя нет, подождите, внутренние углы не посчитал. 96-угольник. Вот что сделали с нами в детстве советские уроки математики.
Antip › В Ленинграде молочный коктейль стоил 11 копеек. Поэтому его покупка всегда была увлекательным квестом под названием «найди копейку». Только счастливчики, обнаружившие в карманах заветную монетку, могли его себе позволить.
Halfaxel › Странно... У нас десять стоил. И ничего искать не приходилось, доставал из бутылки из-под шапанского «дикан» и шел себе покупать молочный коктейль. Иногда там, в бутылке, могло и на пару мороженных накопиться. Кто-нибудь копил в бутылку? А еще у нас был чудик один, Боря, в последствии оказавшийся Борухом, ну, когда волна пошла опять валить, так вот он любил почему-то фруктовое эскимо! Среди моих друзей, знакомых и членов семьи никто его не любил и не ел, даже когда другого ничего не было. А он, Боря, ел только его. Не знаю как в Ленинграде, но у нас фруктовый эскимо (это же мужской род, так ведь?) был просто отвратительным! Гадким, кислым с каким-то совершенно не идентифицируемым вкусом каких-то неведомых фруктов и ягод! Кто-то ел, помнит?
Elsh › В Ленинграде было не фруктовое, а клюквенное мороженое. Стоило почему-то семь копеек. Поедалось нормально. так вот он любил почему-то фруктовое эскимо! У меня был знакомый немец, так он страшно любил псковский колбасный копчёный сыр. Приезжал в Питер, ел его непрерывно, сокрушался, что в Германии до такого не додумались.
Полуфабрикаты. В кулинарии и комбинатах школьного питания.
Бытовало стойкое общественное мнение, что покупать это, бледно-синее панированное — прямой путь к гастриту, язве и прочим адовым корчам. Да и на вкус оно было какое-то странное, кислое. То ли от самого мясопродукта несвежести, то ли от щедро добавляемых туда вовнутрь (венгерское слово; заимствованное в 90-е даже массовыми литературными переводчиками; отчётливо помню свои переживания тогда на этот счёт — вот теперь точно, это верный знак, страна погибла) работниками пищепрома хлебных и молочных изделий.
МОНПАСЬЕ! Черт возьми, кау я мог забыть! И в таких круглых жестянках, пригодных чуть ли не для всего! В них даже учителя мелки держали, чтобы некоторые идиоты не ели их. Только много лет после узнали, что они не идиоты, а просто в их организмах чего-то нехватает.
Elsh › Монпансье, месье. В честь богаПана, очевидно.
Indian › Да???? Вот так вот на ровном месте посрамиться! Странно, я почему-то даже не счел нужным проверить... Настолько был уверен. Надо же. Отныне нужно быть начеку.
Цитрон, цедра, цитрусы и цитрусовые.
Марципаны, суфле, безе, карамель, зефир, пастила, мармелад, помадка, джем, повидло. Так до сих пор и не узнал, чем одно от другого отличалось. Правда было ещё такое особое жёсткое советское магазинное повидло пластами, которое нарезали.
Ирис, барбарис, снова, но в этот раз уже твёрдый дюшес, пекинес.
Халва, кос-халва, изюм, курага.
Elsh › Мелков в их организмах не хватало, ежу ж ясно. Или ж монпансье — просто обмануты были их скудные души торжеством упаковки над содержанием.
Как, впрочем, последние 20 лет тут у нас и просходит: суровые натуральные советские продукты в обёрточной бумаге сменила химия адова в красочных завлекающих неокрепшие умы обёртках.
Так что смеяться над ними: весь народ ныне тем и живёт.
Indian › Мы в студенчестве всей компанией однажды мелом водку закусывали. Не по бедности, просто так получилось. Приятель по случаю рождения дочери притащил в институт бутыль, с ней мы и спрятались в небольшой пустой аудитории. Увы, о закуске как-то не подумали, а после звонка идти в столовую было опасно. Из съедобного нашли только мел. Романтика!
Halfaxel › Даже и не знал никогда, что мел съедобный, оказывается. Столько лет жизни потеряно впустую.
Уголь ещё — куда ни шло, да и то активированный.
А он вообще кошерный, кстати? Это же ведь, по идее, должны быть окаменевшие какашки древних ящеров. Ну, вы знаете, меловой период, это всё. Ходили, жрали друг-дружку, отложения мела производили в промышленных масштабах. Взять те же воспетые всеми кому не лень Белые скалы Дувра.
Vera Lynn — The White Cliffs of Dover (1944)
Indian › Нет, мел — это кальций, ракушки древних моллюсков. Столько мела ящерам не навалить. Птицам, например, мел и кальций необходимы для жизни. Для студентов — съедобный, но без него можно и обойтись.
Halfaxel › В этом студенты лучше птиц. Ну как лучше — хотя бы жизнеспособнее немного. Зато летать так не умеют. Хотя вон дронт тоже не умел. И страус. Так может они не птицы тогда, а тоже студенты, просто наука их неправильно классифицирует?
Indian › Ну какие же из птиц студенты, если они водку не пьют? Так, первокурсники, не более. А летать любой студент научится, если узнает, что зачёт по левитации через неделю.
Кстати, Вере Бертрамовно-Самуиловне Линн тут как раз 20 марта ровно сто лет исполнилось. И знаете что примечательно? Она это лично отпраздновала, выпустила пластинку и дала концерт, на котором разбила пару гитар и кидалась в зал.
Indian ›Торжество упаковки над содержанием! Полная характеристика нашего века, ей Богу!
Чёрная суббота. Существовала в Ленинграде. Сам не застал (тогда ходил в школу, а там все субботы чёрные), как родители на работу по субботам ходили — помню. Из-за странного выверта с рабочим временем при переходе на пятидневную рабочую неделю было добавлено четыре субботы в году, которые были обычными рабочими днями. По одной в квартал, кажется, в середине квартала. Впоследствии от них отказались, просто уменьшив обеденный перерыв до 48 минут вместо часа. Ликование советского гражданина, идущего работать в чёрную субботу, увековечено МИФАМИ.
кино, вино и домино
Как, согласно советскому фольклору, полная версия той цитаты из Ленина, кстати — если кто не знает.
казино (бывет только в странах капитала, как свидетельство их крайней испорченности, морального разложения и всеобщего упадка нравов; как и норкомания, проституция и милитаризьм; цру ещё — так они прямо и говорили, угнетаемые капиталистами пролетарии несчастные ихние: ты пока попридержи станок конвейера бесчеловечного, пойду поцру)
Я на самом деле этот, как называли это в 80-х, тезаурус, или, как говорили лет 15 назад, с менее уже академической, практической более интенцией, семантическое ядро уже несколько лет назад себе начал понемногу выписывать. В рамках воспоминания утраченного.
Просто к новому году что-то вернулся, а теперь стало интересно, чем коллективный разум может дополнить, если заново начать, с чистого листа. И сам даже не обращаюсь к уже наработанному, тоже заново все ассоциации формирую.
Странно, как простые созвучия, или смысловые кластеры, вдруг высвечивают нечто, давно потерянное, исчезнувшее из мира полностью и окончательно. Если уж не из мира вообще (при его хоть и текучести, зыбкости форм, пустотности — но всё же определённой инерции) — так из фокуса крайне ограниченного, весьма скотского в этом плане, неживого, общественного сознания.
Афишные тумбы и газетные стенды, что посреди города торчали и занимали ценные места для парковок. Не знаю как они правильно назывались, но в принципе, их можно приравнять к киоскам-беспилотникам.
Orliki › Причём, во всяких мультиках и детских книжках афишные тумбы были такие толстые, старорежимные. Вероятно, довоенного, а то и запросто дореволюционного типа. По крайней мере, в 80-х такого уже вживую не помню чтоб встречал.
Как же был приятно поражён, когда увидел нечто того самого типа уже недавно совсем, в 2010-х. Всё же, вопреки общей тенденции к визуальному одичанию, иногда нечто возрождается из классической эстетики.
А ещё в саду Эрмитаж (по другую сторону улицы от Петровки, 38) были не то такие тумбы, не то просто дореволюционные фонари, причём не реконструкция вроде, а настоящие, отреставрированные.
А на запад от метро Тимирязевской была несколько лет назад ещё дореволюционная трамвайная остановка.
И на метро Университет такой вполне в стиле 50-х деревянный барак у трамвайного кольца. Сейчас там столовая, а раньше, возможно, была трамвайная контора. Но столовая — это тоже весьма по-советски.
Мало всего такого осталось. И с каждым годом всё меньше. Вон, если уж новая власть пообещала вообще все пятиэтажки в Москве снести (то есть всю топологию Москвы уничтожить, в которой только и было, что центр, что они наглухо перегородили заборами, да зелёные дворы на многие километры до самых окраин с их новостройками, что и были сформированы этими пятиэтажками). При том, что втихую ломают они их уж давно, вкрячивая взамен свои пустующие небоскрёбы — долгосрочные инвестиции в недвижимость и необитаемость.
Indian › Общая беда современных городов. Ламповый, теплый, знакомый с пеленок облик, внушающий покой и защищенность, исчезает, оставляя взамен скелеты без образа, аромата, настроения и даже запахов. Ничего нельзя поделать — новое рушит старое, каким бы оно ни было...
Elsh › Без дизайна. Без стиля. Нечто, нарисованное людьми, которые квадрат по линейке не в состоянии нарисовать. На всякий случай привет Дитфриду. Вне эстетики. Нечеловеческое.
Помните, мы когда-то размышляли об их новых автомобилях. У них давно во всём так. Вот и выросло поколение котов дизайнеров, которым приходится к их удивлению объяснять, что дизайн — это не очередную рекламу пиццы в их гнусном кореле рисовать. Чтобы потом всякие скоты ими наши подъезды замусоривали. Это когда-то совсем нечто другое так называлось, этим высоким словом.
Смена парадигм™ проклятая, имени Томаса Самуилыча Куна. Его именем потом ещё наше Кунцево назвали. Весь мир насилья мы разроем до основанья, а затем...
И именно эта смена означает слишком многое; понимаете, что? Что срать теперь на людей, на их эстетическое восприятие окружающего их мира — свиньям в хлеву незачем интерьер, не полагается, главное чтоб дёшево и удобно (но не им, а в производстве) — теперь к ним такое отношение. Неожиданное для меня несколько.
С другой стороны, когда в мировой экономике окончательно побеждает клептократическая модель — позвольте, но это же нелогично: зачем-то заботиться как раз о тех, кого массово грабишь, и даже в итоге формируешь для всего этого процесса устойчивую, воспроизводящуюся научную модель.
Indian › Самуилыч-то ничего, с основанием подходил, с концепцией. А ваше срать теперь на людей, на их эстетическое восприятие окружающего их мира — свиньям в хлеву незачем интерьер, не полагается, главное чтоб дёшево и удобно теперь имеет четкую, я бы сказал неколебимую, основу — целесообразность. Мир переполнен людьми, не нужно беспокоиться о возобновляемости этого ресурса. Наоборот, надо постараться поместить их всех как можно компактнее и плотнее на максимально меньшей площади. И при этом незачем радовать чей-то глаз, еще чего! Они должны думать о работе, а не о жизни.
Думаю, когда в мировой экономике окончательно побеждает клептократическая модель это свидетельствует лишь о том, что иллюзии создаются сегодня гораздо добротнее и качественнее, чем реальность. Не стоит заботиться как раз о тех, кого массово грабишь, поскольку они думают совсем не так, как должны были бы. Они думают так, как угодно вот этим вот «модельерам». Ведь зачем нужен был красивый дом? Арки с вензелями, фриз-карниз, вот это все? Чтобы люди, прогуливаясь в воскресенье, после церкви, смотрели и любовались. А теперь что? Уже давно никто не гуляет просто чтобы полюбоваться. Вот так и надо. А нынешнее поколение вообще взор от экрана не отрывает. Ну, вот и получаете город, который получаете. И во всем так. Нет нужды приукрашать реальность, есть нужда ее прятать.
Elsh ›Уже давно никто не гуляет просто чтобы полюбоваться.
Я. Каждой такой возможностью стараюсь воспользоваться, когда погода не особенно мерзкая (как у нас, правда, большую часть года бывает, увы). Мир очень красив — когда он сам по себе.
Должен правда отметить, что я обычно один такой. И в районах где гуляю летом, просто никого кроме меня нет: все в это время в метро, на остановках и у магазинов кучкуются толпами. Ну или в норах сидят, палантиром унд телекраном своими магическими гипнотизируемые.
Но эту его прежнюю красоту они все последние десятилетия усиленно ломают. Горбачёв начал, с его по-настоящему, отчётливо уродливыми сериями типовых многоэтажек конца 80-х. Помните, как никто не хотел тогда жить в новых районах? И дело было не в их даже удалённости (зато ближе к природе, по идее, нет? подмосковным лесам всяким) — как раз нет, жить в этих кварталах новостроек монструозных, как они их задумали и воплотили, где посреди огромного пустынного двора, продуваемого постоянно ураганными ветрами, генерируемыми стенами вокруг, и затенённого ими даже в солнечную погоду, воткнуты лишь несколько чахлых саженцев, подпёртых досками, из которых разовьётся нечто с кроной лишь когда все живущие сейчас вымрут от старости — нет ничего дальше от природы, от собственной природы человека как зверушки в том числе.
Вот теперь они это собираются сделать уже по всему городу. Всё, не будет его больше после этого. Фашистские бомбардировщики в войну не смогли добиться того, что вполне успешно устроят эти, я в них верю (и уже вон по всем телевизорам объявляют). Не будет больше Москвы. Потому что они уже тридцать лет как разучились мыслить при застройке категорией топосов, формировать не только вот отдельное здание — а район, как пространство, либо наделённое особой эстетикой (если постараться, заложить в него её, и быть очень талантливым, иметь в себе изначально то, что надлежит туда заложить — эту красоту), ну либо нет. Градостроительную компоненту, даже более важную чем собственно, архитектуру здания (которую они также в массе уж давно не умеют, одичали) — они вот тогда, развалив СССР, выкинули, а потом вскоре и забыли даже, что такое вообще существует в мире.
Всё что умеют — точечная застройка: вырубить лес во дворе, всадить взамен туда поперёк него 30 этажей, оклеить рекламой всё метро на месяц за бешеный прайс, а чтобы покрыть его — назначить за конурки тройную цену и пусть стоят пустуют потом годами.
Тупая казарма + изящное. Вот мы тут как раз про нечто изящное. У чего в СССР даже все имена были эдакие элегантные, импортные.
Вот видите, мне вам уже приходится пояснять очевидные вещи, доступные уже сто лет назад тому же Северянину, о котором даже Паустовский уже весьма едко отзывался, а прочие современники так и вовсе травили, как того Дитфрида неземного наши современники на Дёрти.
Чтобы иметь право критиковать Дитфрида, неплохо бы для начала хотя бы как он уметь сообщения писать тысячами, и пусть и несколько примитивное иметь представление — зато в определённо нужном направлении: эстетики архитектуры, промдизайна и всего такого, доступного лишь очень немногим, особенно теперь, в эпоху окончательного упадка этого.
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Это я ещё не напомнил вашему поколению унылому с памятью улиточки, как совсем недавно у нас в СССР называть всё стремились эдак прогрессивно и изящно: кафе «Рапсодия», бюро ремонта —
о, бюро, кстати, ателье ещё — у нас возле школы было одно ателье, долго относился к нему как к такому непонятному кусочку колониальной Франции, судя по его названию, где непонятно чем они, эти странные французы, у себя занимаются — самое вероятное: бегемотов ловят
— «Орбита—Сервис» (как говорил мой отец тогда: это они так изысканно видимо пытаются передать наш расхожий бытовой термин «сфера услуг»), пионерлагерь «Горизонт», отель «Атлантик»...
Ну а чего я вам рассказываю? Вспомните, как уже в кинофильме «Бриллиантовая рука» 1968 года особо рефлексировали всё это импортное вычурное в нашей простой и свирепой жизни.
Популярные фразы из комедии «Бриллиантовая рука»
Надо только отметить, что это даже не наследие НЭПа — а именно того вот, дореволюционного. Традиционной рецепции русской культурой всех, поголовно, лучших европейских традиций. С её, собственно, появления как таковой. С крещения Руси, кто помнит. И раньше, с варягов и возникновения полисной культуры тут.
Итак, здесь мы говорим про красивые изящные импортные слова. Ставшие уже тогда неотъемлемой частью нашего местного мира. Уже тогда делавшие его таким загадочным, будоражащим, элегантным. Свежим, странным, как во сне.
Мне дико и неудобно всё это базовое, главное для меня тут с рождения, пояснять. Вон же Шкловский уж всё преподал своему советскому народу про остраннение, а до него древние китайско-японские буддисты. Я-то тут зачем опять всё заново объясняю, как в первый раз?
ситро, сироп, дюшес, пломбир, карамель
крем-брюле, гляссе, курабье, оливье, бланманже, желе, филе, монпансье, пресс-папье
Пресс-папье меня очень в детстве интриговало — пока не выяснил, что это просто какая-то сраная промокашка на столах этих скучных динозавров от былой бухгалтерии.
облигации, эскалоп, бефстроганоф (люди реально так называли свою еду, причём самую незамысловатую — я не шучу) омлет, пашот, кальмары, омары, устрицы, шпроты, анчоусы, майонез, соус, кетчуп, компот, бульон, пюре
тыква, брюква, порей, сельдерей, бананы, мандарины, баклажаны, патиссоны
Кто, кстати, пил когда-нибудь алычовый сок из тех советских конусов и автоматов? Я лишь до сих пор догадываюсь, что это нечто посредине между яблоками и грушами, возможно с неземным ароматом наших субтропических абрикоса и хурмы из южных республик — но стоил всегда столько, что ну его, проще газировки за три копейки с грушевым сиропом попить.
За немилых дам-то боёв не ведётся отчего-то. Где равноправие и политкорректность? А, впрочем, Обамы и четы Клинтонов больше нет, теперь и неактуально больше. Добро пожаловать обратно в наш тёплый ламповый XX век. А то и XIX. В хорошем смысле.
торшер, люстра, бра; софа — это была наверное какая-то особенно модная элегантная кровать. Мы жили скромно, у нас были просто кровати.
Где трюмо, там и трельяж. До сих пор не понимаю, зачем два разных слова для примерно одного предмета. И отчего грильяж так уж бесконечно далёк от него. И почему схожие с нашим грильяжем трюфели — это вообще-то в оригинале грибы, а в наших грибов не вложено было, я проверял.
бассейн, именно так, с прононсом в «э»
Насколько помню, для некоторых слов это именно рекомендованное произношение — когда смягчение предшествующей согласной явно излишне напрягает жвала. То есть, есть благородная форма такого, а есть и смешная, неоправданно манерная.
В семьях совсем такого пролетариата были в ходу модные слова: шифонэр, вместо шкафа; зала вместо «большая комната, гостиная».
Пионэрия ещё, шинэль, фанэра, кафэ, кофэ, крэм, авиамодэлированиэ... Должен быть у лингвистов целый список подобных пар, и не только для этого случая.
Вот, верно, где-то высоко в клубах сигарного дыма чуточку жэманные Северянин с Вертинским снова кружатся незримо над этой беседой.
Прививать людя’м культурку — это примерно как синичек в сквере кормить: оно конечно дело хорошее, но со временем всё равно те синички прежние дохнут все, и новые уж, некормленные, нарождаются.
Дико облизывался будучи школьником в канцелярском на курвиметр. Но стоил он непомерно, в районе 3-5 рублей. Мечтал составить подробную карту своего района и точно знать все расстояния — тогда развлечения у советской молодёжи такие были, довольно наркоманско-психоделические. Так потом мои все скопленные за детство 100 с лишним рублей обесценились к моменту когда пошёл уж работать, пропали. С другой стороны, проявил выдержку — не тратил их на всякую фигню, берёг для чего-то важного. Но знал бы что так, курвиметр бы сразу купил. Просто, вы знаете, этот особый опыт: надо потратить пока наш новый африканский рубль опять не обесценился, в очередной раз — он потом уже, позже пришёл. В СССР такое было просто немыслимо.
И до тех пор у нас будет тут адъ и Свазилендъ, покуда этот единственный индикатор честности захвативших власть будет оставаться таким. Вообще ни на что другое можете не обращать внимание, для простоты, не анализировать — одно только: стремится государство обеспечивать сбережения граждан, одним этим позволяя думать им о будущем, инвестировать в него, а не только где сегодня бы наворовать и побыстрее прокутить — как они моду свою ввели. Сейчас даже не видно, чтобы было такое возможно на наших жизнях — всё утрачено окончательно и безвозвратно, не просто уничтожены, но и забыты теперь уж все механизмы прежнего общества.
И все 90-е он продолжал быть таким вполне советским. Разве что много новых товаров появилось. 90-е были многообещающи — такой СССР+, где много уж разрушили, но все надеялись, что скоро куда больше насоздаём с новыми возможностями открывшимися.
«Океан» ещё. Где-то в Строгино, кажется, был. Но, как понимаю, не только, просто больше как-то не встречал тогда. Величественность названия ошеломляла.
Кстати, в наших кукушках вы видите часть как раз уничтоженного стадиона «Динамо», что я снял там однажды. Всё думал устроить состязание — кто первый угадает, откуда это — но не в этой жизни уже, видно. Надо бы ещё поискать и выложить другие фото нашего «Динамо» до разрушения.
Кстати, надабыл хинт на днях — идёшь в быдломагнит или в пятёрочку и покупаешь сироп шиповника + 1,5Л Аква-Минерале — в прямых руках это готовый напиток с 3-х копеечного, с автомата, с СССР, (где пьяницы воровали стаканы)
После них я все вставляющиеся в уши внутрь головно-ушные телефоны воспринимаю, как нечто из другой галактики.
Шиповника? Сироп? А он что ещё продаётся? Да нет же, из советского сиропа шиповника мы сами делали газировку, из сифона. А ещё шиповник просто так рос на даче, вдоль по улице, по социалистически, кустами: рви кто хочет. А в автоматах был грушевый, возможно яблочный и апельсинный — не помню уже. И за копейку без сиропа.
Отличался дизайн, внешне электрическую розетку трезвому товарищу перепутать с радиоточкой было нереально. Да и вилки тоже были разными внешне, но никак не по штырям.
Сплошь и рядом, как правило — гости, плохо знающие расположение розеток в квартире, да ещё и остаканившиеся — втыкали эти наушники в сеть. Нет, слушатель не погибал, но дымило знатно!
О существовании в природе прочих вкусов и ароматов напоминали разве что стеклянные таблички на аппарате, с кнопками — «апельсин, груша.» Но сироп там был всегда только лимонный.
С помощью сифона, само собой, ассортимент можно было несколько расширить, хотя бы тем же шиповником.
Да, как тоже помню, сироп всякий раз был какой-то подозрительно один. Но я был в те времена совсем идеалистом — мне главное чтоб название будило в воображении экзотические тропические груши. А не наш этот вездесущий суровый северный лимон.
А шиповниковый сироп был в таких бутылочках небольших с завинчивающейся пробкой, нет?
Мы его из сифона (не было?) газировкой разводили, шикарно получалось.
А кто умеет слушать радиоточку при помощи электробритвы «Харьков»?
По окончании прослушивания нужно непременно вернуть движок обратно на 220, иначе можно получить по ушам от папы.
Я однажды даже пытался слушать радиоточку ушами, мне это ненадолго удалось, то есть метод работает, но очень сложно в практическом применении. Для этого нужны два гвоздя и второй радиослушатель.
Какого то, сказочного, удивительного вкуса. А всего то делов, мороженное, сироп, молоко..
Молоко, кстати в тетрапаках
Вкус воспринимался уже как отзвук ошеломления от внешнего вида, как нечто из другой вселенной, неповторимое. Странно, да, что дети уже лет 3-5 способны на такую очарованность эстетикой, дизайном, чудом необычного, странного?
Кто их ещё встречал такие? Начало 80-х.
А до коктейлей молочных в кафетерии я как-то тогда и не добрался. Только немало слышал о них во всяческих культурных референциях. И представлял. У нас в семье считалось, что недолжно тратить деньги, с таким трудом зарабатываемые, на которые тратится драгоценное время жизни — на пустые развлечения и тем более гастрономию всяческую прельстивую. Грустно что-то стало. Теперь уж не восполнить это, утраченное там, так далеко.
Молочко стоило 25 коп. за треугольник, а лежали треугольники в стальном ящике. Выдали утром рубль — несёшь 4 тетратреугольника домой и — свободен до вечера.
Тетраэдра. Ну или двенадцатиугольника, ладно. Всего 48-угольник получается.
Только советский человек эпический мог нести домой зачем-то 48-угольник, причём каждый день новый.
Хотя нет, подождите, внутренние углы не посчитал. 96-угольник. Вот что сделали с нами в детстве советские уроки математики.
А еще у нас был чудик один, Боря, в последствии оказавшийся Борухом, ну, когда волна пошла опять валить, так вот он любил почему-то фруктовое эскимо! Среди моих друзей, знакомых и членов семьи никто его не любил и не ел, даже когда другого ничего не было. А он, Боря, ел только его. Не знаю как в Ленинграде, но у нас фруктовый эскимо (это же мужской род, так ведь?) был просто отвратительным! Гадким, кислым с каким-то совершенно не идентифицируемым вкусом каких-то неведомых фруктов и ягод! Кто-то ел, помнит?
так вот он любил почему-то фруктовое эскимо!
У меня был знакомый немец, так он страшно любил псковский колбасный копчёный сыр. Приезжал в Питер, ел его непрерывно, сокрушался, что в Германии до такого не додумались.
Бытовало стойкое общественное мнение, что покупать это, бледно-синее панированное — прямой путь к гастриту, язве и прочим адовым корчам. Да и на вкус оно было какое-то странное, кислое. То ли от самого мясопродукта несвежести, то ли от щедро добавляемых туда вовнутрь (венгерское слово; заимствованное в 90-е даже массовыми литературными переводчиками; отчётливо помню свои переживания тогда на этот счёт — вот теперь точно, это верный знак, страна погибла) работниками пищепрома хлебных и молочных изделий.
У нас в Москве наконец солнце, тепло и сухо, после полугода кромешной зимы. И какое-то особенное настроение повсюду разлито.
Дожили. Смогли в этот раз.
Марципаны, суфле, безе, карамель, зефир, пастила, мармелад, помадка, джем, повидло. Так до сих пор и не узнал, чем одно от другого отличалось. Правда было ещё такое особое жёсткое советское магазинное повидло пластами, которое нарезали.
Конфеты «Стратосфера» и особо опасные, зато светящиеся в темноте «Радий».
Ирис, барбарис, снова, но в этот раз уже твёрдый дюшес, пекинес.
Халва, кос-халва, изюм, курага.
Как, впрочем, последние 20 лет тут у нас и просходит: суровые натуральные советские продукты в обёрточной бумаге сменила химия адова в красочных завлекающих неокрепшие умы обёртках.
Так что смеяться над ними: весь народ ныне тем и живёт.
Не по бедности, просто так получилось. Приятель по случаю рождения дочери притащил в институт бутыль, с ней мы и спрятались в небольшой пустой аудитории. Увы, о закуске как-то не подумали, а после звонка идти в столовую было опасно. Из съедобного нашли только мел. Романтика!
Уголь ещё — куда ни шло, да и то активированный.
А он вообще кошерный, кстати? Это же ведь, по идее, должны быть окаменевшие какашки древних ящеров. Ну, вы знаете, меловой период, это всё. Ходили, жрали друг-дружку, отложения мела производили в промышленных масштабах. Взять те же воспетые всеми кому не лень Белые скалы Дувра.
Vera Lynn — The White Cliffs of Dover (1944)
Птицам, например, мел и кальций необходимы для жизни. Для студентов — съедобный, но без него можно и обойтись.
Гимнастика, аутотренинг (поздние 80-е, вместе с нитратами, нитритами, спидом, радиацией, фарцовщиками и ставшими повсеместными кооператорами), импорт и экспорт, хула-хуп, йо-йо, гантели, турник, парник, диск «Здоровье», бадминтон, волан.
А чем отличаются прыгалки и скакалки?
Существовала в Ленинграде. Сам не застал (тогда ходил в школу, а там все субботы чёрные), как родители на работу по субботам ходили — помню.
Из-за странного выверта с рабочим временем при переходе на пятидневную рабочую неделю было добавлено четыре субботы в году, которые были обычными рабочими днями. По одной в квартал, кажется, в середине квартала.
Впоследствии от них отказались, просто уменьшив обеденный перерыв до 48 минут вместо часа.
Ликование советского гражданина, идущего работать в чёрную субботу, увековечено МИФАМИ.
Как, согласно советскому фольклору, полная версия той цитаты из Ленина, кстати — если кто не знает.
казино (бывет только в странах капитала, как свидетельство их крайней испорченности, морального разложения и всеобщего упадка нравов; как и норкомания, проституция и милитаризьм; цру ещё — так они прямо и говорили, угнетаемые капиталистами пролетарии несчастные ихние: ты пока попридержи станок конвейера бесчеловечного, пойду поцру)
кимоно, районо, руно, панно, сукно, полотно, волокно, толокно, гумно, пионерское звено, пшено
Я на самом деле этот, как называли это в 80-х, тезаурус, или, как говорили лет 15 назад, с менее уже академической, практической более интенцией, семантическое ядро уже несколько лет назад себе начал понемногу выписывать. В рамках воспоминания утраченного.
Просто к новому году что-то вернулся, а теперь стало интересно, чем коллективный разум может дополнить, если заново начать, с чистого листа. И сам даже не обращаюсь к уже наработанному, тоже заново все ассоциации формирую.
Странно, как простые созвучия, или смысловые кластеры, вдруг высвечивают нечто, давно потерянное, исчезнувшее из мира полностью и окончательно. Если уж не из мира вообще (при его хоть и текучести, зыбкости форм, пустотности — но всё же определённой инерции) — так из фокуса крайне ограниченного, весьма скотского в этом плане, неживого, общественного сознания.
Как же был приятно поражён, когда увидел нечто того самого типа уже недавно совсем, в 2010-х. Всё же, вопреки общей тенденции к визуальному одичанию, иногда нечто возрождается из классической эстетики.
А ещё в саду Эрмитаж (по другую сторону улицы от Петровки, 38) были не то такие тумбы, не то просто дореволюционные фонари, причём не реконструкция вроде, а настоящие, отреставрированные.
А на запад от метро Тимирязевской была несколько лет назад ещё дореволюционная трамвайная остановка.
И на метро Университет такой вполне в стиле 50-х деревянный барак у трамвайного кольца. Сейчас там столовая, а раньше, возможно, была трамвайная контора. Но столовая — это тоже весьма по-советски.
Мало всего такого осталось. И с каждым годом всё меньше. Вон, если уж новая власть пообещала вообще все пятиэтажки в Москве снести (то есть всю топологию Москвы уничтожить, в которой только и было, что центр, что они наглухо перегородили заборами, да зелёные дворы на многие километры до самых окраин с их новостройками, что и были сформированы этими пятиэтажками). При том, что втихую ломают они их уж давно, вкрячивая взамен свои пустующие небоскрёбы — долгосрочные инвестиции в недвижимость и необитаемость.
Помните, мы когда-то размышляли об их новых автомобилях. У них давно во всём так. Вот и выросло поколение
котовдизайнеров, которым приходится к их удивлению объяснять, что дизайн — это не очередную рекламу пиццы в их гнусном кореле рисовать. Чтобы потом всякие скоты ими наши подъезды замусоривали. Это когда-то совсем нечто другое так называлось, этим высоким словом.Смена парадигм™ проклятая, имени Томаса Самуилыча Куна. Его именем потом ещё наше Кунцево назвали. Весь мир насилья мы разроем до основанья, а затем...
И именно эта смена означает слишком многое; понимаете, что? Что срать теперь на людей, на их эстетическое восприятие окружающего их мира — свиньям в хлеву незачем интерьер, не полагается, главное чтоб дёшево и удобно (но не им, а в производстве) — теперь к ним такое отношение. Неожиданное для меня несколько.
С другой стороны, когда в мировой экономике окончательно побеждает клептократическая модель — позвольте, но это же нелогично: зачем-то заботиться как раз о тех, кого массово грабишь, и даже в итоге формируешь для всего этого процесса устойчивую, воспроизводящуюся научную модель.
Думаю, когда в мировой экономике окончательно побеждает клептократическая модель это свидетельствует лишь о том, что иллюзии создаются сегодня гораздо добротнее и качественнее, чем реальность. Не стоит заботиться как раз о тех, кого массово грабишь, поскольку они думают совсем не так, как должны были бы. Они думают так, как угодно вот этим вот «модельерам». Ведь зачем нужен был красивый дом? Арки с вензелями, фриз-карниз, вот это все? Чтобы люди, прогуливаясь в воскресенье, после церкви, смотрели и любовались. А теперь что? Уже давно никто не гуляет просто чтобы полюбоваться. Вот так и надо. А нынешнее поколение вообще взор от экрана не отрывает. Ну, вот и получаете город, который получаете. И во всем так. Нет нужды приукрашать реальность, есть нужда ее прятать.
Я. Каждой такой возможностью стараюсь воспользоваться, когда погода не особенно мерзкая (как у нас, правда, большую часть года бывает, увы). Мир очень красив — когда он сам по себе.
Должен правда отметить, что я обычно один такой. И в районах где гуляю летом, просто никого кроме меня нет: все в это время в метро, на остановках и у магазинов кучкуются толпами. Ну или в норах сидят, палантиром унд телекраном своими магическими гипнотизируемые.
Но эту его прежнюю красоту они все последние десятилетия усиленно ломают. Горбачёв начал, с его по-настоящему, отчётливо уродливыми сериями типовых многоэтажек конца 80-х. Помните, как никто не хотел тогда жить в новых районах? И дело было не в их даже удалённости (зато ближе к природе, по идее, нет? подмосковным лесам всяким) — как раз нет, жить в этих кварталах новостроек монструозных, как они их задумали и воплотили, где посреди огромного пустынного двора, продуваемого постоянно ураганными ветрами, генерируемыми стенами вокруг, и затенённого ими даже в солнечную погоду, воткнуты лишь несколько чахлых саженцев, подпёртых досками, из которых разовьётся нечто с кроной лишь когда все живущие сейчас вымрут от старости — нет ничего дальше от природы, от собственной природы человека как зверушки в том числе.
Вот теперь они это собираются сделать уже по всему городу. Всё, не будет его больше после этого. Фашистские бомбардировщики в войну не смогли добиться того, что вполне успешно устроят эти, я в них верю (и уже вон по всем телевизорам объявляют). Не будет больше Москвы. Потому что они уже тридцать лет как разучились мыслить при застройке категорией топосов, формировать не только вот отдельное здание — а район, как пространство, либо наделённое особой эстетикой (если постараться, заложить в него её, и быть очень талантливым, иметь в себе изначально то, что надлежит туда заложить — эту красоту), ну либо нет. Градостроительную компоненту, даже более важную чем собственно, архитектуру здания (которую они также в массе уж давно не умеют, одичали) — они вот тогда, развалив СССР, выкинули, а потом вскоре и забыли даже, что такое вообще существует в мире.
Всё что умеют — точечная застройка: вырубить лес во дворе, всадить взамен туда поперёк него 30 этажей, оклеить рекламой всё метро на месяц за бешеный прайс, а чтобы покрыть его — назначить за конурки тройную цену и пусть стоят пустуют потом годами.