Свежий, сегодняшний только, вот чтоб поддержать Elsh'а в его идее. Обычно снов не рассказываю, исключительно личное. Да и основа сна — настроение, это не передать.
Еду в длинном поезде. Как всегда у меня во снах — не совсем нашем, многие элементы не из нашего мира. Такая большая междугородная электричка, и народ едет так основательно устраиваясь, обживаясь на своих местах, скорее даже креслах примерно как в самолётах, чем скамейках (но при том, это вовсе не тупой пластиковый антураж современных пригородных экспрессов и вон недавнего
второго кольца — нет, всё такое наше старое, деревянно-металлическое, просторное, сделанное ещё руками людей: но не советское, а как бы китайское, времён того ещё КНР, сугубо социалистического; ну или КНДР если хотите — другой дизайн во всём).
Едем долго. Много всего происходит во сне. И на одной из остановок, просто как один эпизод, не самый даже главный, в вагоны в середине (а я такой, значит, по всей электричке лазаю, всяких приключении ищу) вваливаются усталые такие солдаты царизма дореволюционные, все в усах там, волосах, бородах. В шинелях серых потёртых и папахах. Натурально, папахах, тоже серых таких. Я уже там во сне по этим папахам стал угорать позже, в его следующих эпизодах. «Всё, говорят, революция наступает. Батюшку императора свергать будем». Устало так, замучанно. Видно что сильно лень, но как прежде жить — уж вовсе никак. И в сочленениях вагонов, таких, примерно как у икарусов, шарнирных, у них уж там пирамиды составлены из старых таких винтовок, патронов к ним вокруг насыпано. Трёхлинеек и ещё каких-то удивительных, с более массивным таким цевьём из цельного дерева, ещё жирнее чем у мосинок рядом, почти полностью охватывающим и ствол сверху и таким характерным округлым наплывом ближе к дульному срезу. Светлого дерева такого, дешёвые тоже, выщербленные все — видно что не только со складов, не новые.
— О, — говорю, — мужики, а это что за фигня? Впервые такое вижу.
— Да хер его знает, что выдали с тем и воюем. — Видно, что бойцам вообще уже ни до чего.
«Круто, — думаю себе во сне, — явно какая-то необычная штука, слегка парадоксальная для
нашего мира». Угу, типа всё остальное вокруг тебя обычное. Смешной.
Ну а потом приехали, и много всякого ещё было. И снова — та особая радость быть в мире, что открыт, в котором не всё ещё убито и разворовано, полно новых возможностей хоть завтра — да и уже сегодня, прямо сейчас. Направо рыло повернёшь — что-то интересное сразу увидишь, налево — уже другое, дальше по вагонам пойдёшь — совсем что-то неожиданное встретишь, приедешь — там вовсе другой город, которого на всей прежней планете твоей не было и нет. Вот это — главное настроение этого сна: свежесть и новизна мира. Его
незатёртость как у нас тут давно.
Вот затем старых людей он убивает, и новых создаёт. Чтоб не скучно было его пассажирам в целом.
Вот примерно так. Чисто подержать
идею Elsh'а писать про
наши смешные сны.
