Всегда плю зигую Дюрренматта. Он такой... нудный, бюргерский, буржуазный всегда — но занятный. Человек, вобравший в себя эпоху.
Там смешной как раз эпизод был с каким-то местным дуралеем, что по привычке стал кидать зиги проезжающим мимо на фашистском мотоцикле с коляской бюрократам либо иным каким угнетателям, не рассмотрел.
Возможно, лучшая роль Цеханасянц-Васильевой. Точнее, её сценариста, этого, как его... а, ну да, герра Дюрренматта собственно.
Оператор ещё хорош. Как понимаю, снимали, как обычно, в советской Прибалтике — в рамках нашего её угнетения и эксплоатации кровавой социалистической невыносимой.
Определённо лучшая её роль. Вот дошло как раз дело до воровства картофеля... Опять же, это усё талант старого Фридриха, который, как известно, не пропьёшь.
Качество ума определяется его безынерционностью. То же относится к качеству автора, сюжета.
Способностью работать не на холостых обротах лишь — как это практикует подавляющее большинство имитирующих здесь жизнь и сознание.
Ничего не нужно платить. Лишь нужно поставить здесь свою подпись.
Пророческое отчасти для нас (впрочем, фильм снят лишь в 1989-м, когда уже всё происходило вполне — но всё же, пьеса-то написана в 1956-м ) и всё же. Странно, как только теперь это стало настолько отчаянно очевидно.
Вы далеко не Христос!
На благо. Только на благо вам это испытание, сын мой.
Нет, надо снова, непременно, с 00-х, начать читать дальше его пьесы. Тогда казалось, что он неглуп, но крайне скучен — а теперь понимаешь, что да, всё так же скучен — но при том уж, на контрасте со всем что произошло с человечеством за эти двадцать лет последних, экстраординарно неглуп. Стало быть, заслуживает внимание уж этим.
Я последователь Платона. Я гуманист! Да я пьян, но я самый трезвый человек в этом городишке.
— Скажи, а Конрадов лес тоже твой? — Конечно. Я скупила тут всё.
О, люгер ему положили. Опять же, в лучших традициях того нашего царского росийского офицерства. Уничтоженного именно этим образом ровно век назад.
— ...Чем для вас — не знаю. Но избавить вас от этого я не могу. Да и не хочу.
Вы забыли ваш пистолет, вахмистр.
Заметьте, коллеги, какое свежее оригинальное звучание приобретает здесь бессмертная фраза нашего того советского довоенного турецкоподданного: «Киса, я дам вам парабеллум!»
Я как искусствовед искусствоведов вас побуждаю это заметить.
Своим даром добрая фея преследует вполне определённую цель. Знаете ли вы эту цель?
Нет, это вон не Кэндзабуро Оэ ваш тот. Он тут примерно как Ван Гог, подражающий Хокусаю, Хиросигэ и прочим. Тут всё предельно продуманно, логично и чётко. За что мы так и ценим с тех пор, с похода Цезаря супротив оных, германские племена варварские дикие.
Вы видите? Возникает целый лес поднятых рук. Это лес борьбы за лучшее будущее и всё такое...
Тевтобургский, я б даже заметил.
Как мне помнится — один из последних здешних фильмов, годных для просмотра. Сейчас посыл картины и пьесы у зрителя ан масс вызовет, скорее всего, вопрос: «Не, нуачо? Чо такова-то?» Восемьдесят девятый год: потом наступила ещё большая весна и смотреть/слушать/читать то, что производит эта дивная страна, я перестал.
А я сразу, напротив, подумал, глянув в самом начале фильма в выходные данные: «О, 89-й, ну-ну... это когда горбачёвский общак уж внаглую снимал сплошь про бандитизм свой любезный напропалую». И сразу потом увидев, что по Дюрренматту — понял, что нет, переключать сразу не стоит, скорей напротив, надо б посмотреть. Ибо это совсем другой эпохи автор.
Впрочем, деградация Горбачёва и его приспешников и здесь безусловна как влияние. Заметьте, они вот с тех пор так про это только и снимают: что они бандюки куда сильнее морали, закона, интересов общества. Вот, собственно, и вся пиэса как раз о том же. Просто странно, насколько он тогда предсказал всё это в своём нейтральном буржуазном сытом бюргерском 56-м.
Tomorrow ›потом наступила ещё большая весна и смотреть/слушать/читать то, что производит эта дивная страна, я перестал
Да, такая же фигня. Мне, видите, уж тяжко их 87-88-89-й смотреть. Всё уже совсем сдвинулось в их консерваториях. Куда Чапаю не дали тогда поставить поверх кулемёты — консервы ценные народные охранять.
Тоже, позволю себе всё же такую отчаянно горькую иронию, справедливо — все понимали, что фигачить он станет уж на следующее утро из них сугубо по своим: по народу, пролетариям несчастным, что придут туда чисто из-за голода, который нам тогда как раз Горбачёв, Ельцин и их нынешние продолжатели, верные сподвижники их особой идеи, и устроили. И продолжают устраивать.
Вот такая замысловатая шахматная партия у них получилась виртуозная супротив своего народа и страны в целом. Её будущего. Что как не сбылось тогда в 90-х и далее — так уж и не сбудется теперь.
Заметьте, Дюрренматт тут скорее сильно так вторичен. Вся пьеса отсылает к Достоевскому. Ну, этой, вы знаете, слезе ребёнка, необходимой жертве во имя всеобщего блага их фашистского, о приходе коего он всех и предупреждал тогда заблаговременно. Никто же не проснулся, ни одна живая сволочь. Разве что вон Ницше с Розановым — да и тех быстро оперативно уб... усыпили чтоб не мучались.
Как и «Омелас» ле Гуин, что так и висит у нас много месяцев на главной, пока у меня нет особых интенций, в смысле ресурсов — продолжить забивать каталог прочими авторами прогрессивными.
Indian › Так вижу же «Омелас» регулярно, а как же. Вот как-то ближе он мне, нежели Достоевский, с его истериками, заламыванием рук и нечеловеческими страстями. Как ни забавно, у Лавкрафта есть вполне в омеласовском духе вещица, «Сны в ведьмином доме», о перипетиях некоего студента-математика, который сумел при помощи геометрии и воспаления мозговых оболочек несколько раз попасть в иные, так сказать, измеренья. Вот только вход в измеренья регламентирован: дабы продолжать веселие, надобно расписаться в гроссбухе у Чёрного Человека, потом принести первую вступительную жертву (далее приносить их регулярно) — и всё будет расчудесно, только вот пустячок-с, жертвою выступает младенец. Студент сего не пожелал и умер злою смертию, кою, однакож, предпочёл гроссбуху и мерзким жертвам.
Tomorrow › Чрезвычайно точное определение Достоевского. Именно ощутив сразу это у него, ознакомившись в беззаботном советском детстве с фрагментами его работ — сразу как-то вздрогнул. И с тех пор при одном звуке этого имени продолжаю вздрагивать.
Лавкрафт — да, тоже весьма уместная параллель. Ещё один певец хтонического ужаса и нескончаемого страдания. Правда, не столь раскрученный... хотя вот в наше время, с 90-х его тоже усиленно форсят везде. Он интересней Достоевского, пусть может в рациональном плане уступает его измышлениям, подчас ценным, своей поэтикой особой уникальной. Всё собираюсь перечесть его, даже не в переводах — в 90-х пошли крайне хальтурные на русский, разве кто их старых наших советских мастеров тоже участвовал, как то было с Кингом — а сразу в оригинале.
И Уэллса — помню, вы советовали. Тоже, заметьте, весьма близкого именно Лавкрафту подчас.
Indian › Всё же зря из Лавкрафта сделали певца ужаса: на деле же был он романтик и несколько готический поэт. Вот все его продвигатели именно как хоррормейстера расшибут себе непременно лбы об «Хребты Безумия» и «Поиски незримого Кадата». Уэллс — он совсем другой, Уэллс гуманист, эволюционист. К пугающему прибегал для того лишь, чтобы до читателей достучаться; и смех, и грех — «Остров доктора Моро» человеки довольно-таки давно занесли в жанр ужасов. Тогда туда же надобно заносить и «Путешествия Гулливера», чоуж.
Tomorrow › Не так много у него читал, но от прочитанного впечатление создалось именно такое. Что более депрессивного товарища Ктулху не видывал. То есть даже тот же Достоевский рядом с ним просто невероятный оптимист и весельчак; а гуманист, кстати, так и вовсе изначально. А у Кинга того же так тем более ничего такого нет — он же это всё не более чем метафорически, мы же понимаем.
А народу ж он известен и вовсе лишь по щупальцам всяким — его ж мало кто читал из этого поколения, что вообще почти ничего не читает. Уточню: нет, вот стало у них модно в метро портить себе глаза электронными книгами, и всякий раз смотрю что читают рядом, составляю представление об интересах аудитории. Заметьте, это электронный текст, тут нельзя сказать, что что вон в книжном продают, весь этот нынешний ассортимент унылый — то и читают вынужденно. Напротив, скачать можно всё, и вот из общего огромного разнопланового массива литературы, что накопила за века цивилизация — отчего-то скачивают они себе на удивление одного типа тексты. Всякий раз, и у взрослых мужиков, и у юных девушек нечто вроде: «Оперуполномоченный Ромуальдыч сдержал суровую гримасу брезгливости на своём гордом профиле, мастерски перепрыгнул через необозримые лужи крови, подошёл к ближайшему трупу, понюхал его портянку и аж заколдобился».
В общем, если у Ктулху тоже были лужи крови, и тем более портянки — у него есть среди них шанс.
Давайте, кстати, свою подборку лучших вещей Лавкрафта. Как раз можно будет дополнить наш каталог книг.
И Уэллса. Там не только «Остров доктора Моро» в этом направлении, как помню с детства... «Человек-невидимка» тоже довольно безрадостен, и «Машина времени» ничего себе такую картину нашего светлого будущего рисует. А «Война миров» чего стоит? Его даже Уиндем, честно попытавшись превзойти со своими триффидами, в целом не смог, и оставляет куда более лиричное общее ощущение, надежды на будущее.
Прошу прощения за мой общепринятый набор — что переводили, печатали и отгружали в библиотеки пионерлагерей в СССР — то и была только возможность прочесть тогда.
Как сейчас смотрю, у него было полно и другого совсем рода работ, из которых мы знали тогда лишь «Россию во мгле». Хм... нет чтоб назвать: «Радостный рассвет забавнейшего из сказочных королевств» например. Простите, формально республик. Впрочем, сама необходимость в сказке устраивать зачем-то республику уже настораживает, привносит определённые нотки тревожности.
Indian › У Лавкрафта, как ни удивительно, в очень многих рассказах есть весьма энергичный, даже вдохновляющий посыл: да, Old Ones не дремлют, ждут своего часа за Порогом, но ежели люди будут умны, терпеливы, настойчивы и бесстрашны, то им удастся — нет, не уничтожить угрозу — продолжать удерживать её за пресловутым порогом, который, кстати, стережёт Йог-Сототх, Страж Порога, которого, к примеру, упоминает Кинг в «Needful Things». Был Лавкрафт, ко всему прочему, и изрядным ксенофобом, что неизбежно должно было попасть (и попало) в его рассказы. Я постараюсь сделать подборочки и по Лавкрафту, и по Уэллсу: вдруг это и впрямь кому-то будет интересно. А то вянет лист, проходит лето, иней серебрится.
Tomorrow › Как же.
Юнкер Шмидт из пистолета Хочет застрелиться
Всё никак не соберусь перечесть Пруткова. Тем более что моё советское издание великой Academia Горького осталось где-то там в далёком детстве — а все более поздние я, взяв только, сразу откладывал, картинно закрывая глаза манжетой, с этими, с запонками. Нет, не то. Надо достать то издание.
Кстати, заметьте, он тогда ещё не был лейтенантом. И отцом стольких славных сыновей. Прежде чем поехать на лайках покорять полюс. Кстати, почему героизму Шмидта посвящены оды и рулады — а фамилии товарищей лаек, взявших на себя львиную долю работы, так и канули в переливы Полярного сияния?
Это тоже Ктулху виноват? Не там ли он как раз сидит. Может даже у него там туннель с Северного до Южного. С такими тётками в красных шапках с ракетками для пинг-понга. Я как-то даже набрался наглости, спросил у неё, а как оно называется — говорит «диск». Цените, это сакральное знание, доступное лишь избранным. Про правила игры потом уточню, сразу не стал утомлять служителя Мрачных Чертогов Подземелья.
К сожалению, «Мосфильм» не дал посмотреть мне тот прекрасный фильм еще раз «в моем регионе». Но Цеханасянц-Васильева великолепна, конечно! Прекрасная актриса! Одни из самых выразительных глаз нашего кинематографа.
Elsh › Увы, её внутренняя жестокость, что даже как-то весьма необычно для женщины, стала для всех настолько очевидна уже тогда — что... посмотрите на её амплуа. Вообще не вспомню ни одной её роли не в качестве очередной отъявленной мегеры.
Хотя, это, конечно ещё и влияние брежневско-горбачёвского застойно-перестроечного (id est, по сэру Гиббону, «упадка и крушения») кино. Когда стали снимать всё больше не славу человека, величие его и героизм — но, напротив, его низость, подлость и отвратительность. Заметьте, насколько со времён Горбачёва всё это только лишь усугубилось многократно.
И простите конечно за этот фильм в этом смысле. Говорил уж: я включаю старые фильмы уж именно как документальные, за сам антураж, Zeitgeist. А то б конечно не стал.
А вот это вполне понятно. И знаете, актеры тоже шли на это с радостью. И я их понимаю. Со времен театрального помню, как студенты буквально воевали за отрицательные роли, роли сумасшедших, чудаков. Ведь играть положительного героя, особенно в те времена, было на редкость скучным делом. Только не многим (Ульянов, Конкин в «Павле Корчагине» смогли создать стопроцентно положительных, и вместе с тем, живых персонажей) Примеров, конечно, много, всех просто и не вспомню ни по фамилии, ни по фильмам, давно все размылось. Отрицательные роли, роли проходимцев и сумасшедших это же клондайк. Наверное, догадываетесь почему? Потмоу что он не обязан вызывать симпатию и служить оразцом, примером. А это делает рамки собственной интерпретации роли почти безграничными. Не случайно в мире кино отрицательные роли принесли больше славы и признания, чем положительные. Не потому, то человечество тяготеет ко злу, а потому, они создаются с большей свободой. Сравните, например, Олега Даля со Смоктуновским в фильмах одного и того же великого кинорежиссера Козинцева по пьесам одного и того Шекспира: шут в «Короле Лире» и Гамлет, собственно, в «Гамлете». И это при том, что Смоктуновский без преувеличения великий актер, а Гамлет не стопроцентно положительных персонаж. Как-нибудь расскажу вам экспозицию моего несостоявшегося кукольного спектакля «Гамлет». Там Гамлет должен был быть вообще не положительным персонажем. Об этом потом. А вот в корне такого вот потока чернухи, вылившейся на рубеже 80-90х сидит то же, что, по интерпретации Фрейда, сидит в корне Эдипова комплекса, названного так по трагедии, собственно, Эдипа. (Аленка уже сняла правый тапок и размахивает им. Скоро он в меня полетит). То есть как бы изобличая негатив, мы ханжески успокаиваемся тем, что всеобщее осуждение коснулось не нас, несмотря на то, что мы в глубине сипатизируем этому проявлению «зла», но имеем достаточно силы воли и разума, чтобы не поддаваться ему. И это повышает самооценку и т.д. А играть таких людей — это просто выпускать пар. Да еще как выпускать! Так что вся эта чернуха давала и дает выход нашем внутренним монстрам и потому «пользуется спросом». Точнее это сформулирует Аленка, если ей будет интересно, но в общих чертах понятно, надеюсь. Да и посмотрите на тот же Голливуд. Как скучны стали их отрицательные герои, как непробиваемо тупы их положительные. Просто скука одна...
Elsh ›Со времен театрального помню, как студенты буквально воевали за отрицательные роли, роли сумасшедших, чудаков.
Да, безумца, вакханта, сыграть прельстиво. Да только не играли они их никогда! Чёрт их дери. Всё только по себе — подлецов играли ж.
Ведь играть положительного героя, особенно в те времена, было на редкость скучным делом.
Штирлиц, пастор Шлаг. Все роли Василия Ливанова, считая крокодила и удава. Все роли Папанова, Смоктуновского, Вицына, Ник. Рыбникова того же, которого теперь, понятно, мало кто вспомнит, Куравлёва, Высоцкого, Ришара, Бельмондо (только вчера французов сих вспоминали — а, нет, это, впрочем, в другом уж месте), Брандо, Шварценеггера того же...
Играть мразь — доступно каждому из большинства. Ибо в них уж содержится немало. Необходимого. А вот чтоб изображать святого, правдоподобно притом — тут уж требуется нечто совсем запредельное... самому быть святым. Ну хоть немного, отчасти.
А этого нет у них, хоть увольте. Ну совсем.
Тем хотя бы замечательны перечисленные. И прочие, подобные им, кого вот в моменте забыл. Есть нечто в роде человеческом, что хранит его истинный код, его нравственный идеал, его высшего рода идеальную, по Платону, ДНК. Есть, и неизменно, пусть и так изредка, нечасто, но проявляется.
Indian ›Играть мразь — доступно каждому из большинства. Ибо в них уж содержится немало. Ну, вот и я о том же. Кроме того, там можно и пофиглярствовать, и поюродствовать — это же сколько применения всяким пластическим и мимическим талантам! И да, выдать свое за не свое — это очень интересный экзерсис в актерском деле.
Качество ума определяется его безынерционностью.
То же относится к качеству автора, сюжета.
Способностью работать не на холостых обротах лишь — как это практикует подавляющее большинство имитирующих здесь жизнь и сознание.
Пророческое отчасти для нас (впрочем, фильм снят лишь в 1989-м, когда уже всё происходило вполне — но всё же, пьеса-то написана в 1956-м ) и всё же. Странно, как только теперь это стало настолько отчаянно очевидно.
Нет, надо снова, непременно, с 00-х, начать читать дальше его пьесы. Тогда казалось, что он неглуп, но крайне скучен — а теперь понимаешь, что да, всё так же скучен — но при том уж, на контрасте со всем что произошло с человечеством за эти двадцать лет последних, экстраординарно неглуп. Стало быть, заслуживает внимание уж этим.
Заметьте, коллеги, какое свежее оригинальное звучание приобретает здесь бессмертная фраза нашего того советского довоенного турецкоподданного: «Киса, я дам вам парабеллум!»
Я как искусствовед искусствоведов вас побуждаю это заметить.
Нет, это вон не Кэндзабуро Оэ ваш тот. Он тут примерно как Ван Гог, подражающий Хокусаю, Хиросигэ и прочим. Тут всё предельно продуманно, логично и чётко. За что мы так и ценим с тех пор, с похода Цезаря супротив оных, германские племена варварские дикие.
Тевтобургский, я б даже заметил.
Впрочем, деградация Горбачёва и его приспешников и здесь безусловна как влияние. Заметьте, они вот с тех пор так про это только и снимают: что они бандюки куда сильнее морали, закона, интересов общества. Вот, собственно, и вся пиэса как раз о том же. Просто странно, насколько он тогда предсказал всё это в своём нейтральном буржуазном сытом бюргерском 56-м.
Да, такая же фигня. Мне, видите, уж тяжко их 87-88-89-й смотреть. Всё уже совсем сдвинулось в их консерваториях. Куда Чапаю не дали тогда поставить поверх кулемёты — консервы ценные народные охранять.
Тоже, позволю себе всё же такую отчаянно горькую иронию, справедливо — все понимали, что фигачить он станет уж на следующее утро из них сугубо по своим: по народу, пролетариям несчастным, что придут туда чисто из-за голода, который нам тогда как раз Горбачёв, Ельцин и их нынешние продолжатели, верные сподвижники их особой идеи, и устроили. И продолжают устраивать.
Вот такая замысловатая шахматная партия у них получилась виртуозная супротив своего народа и страны в целом. Её будущего. Что как не сбылось тогда в 90-х и далее — так уж и не сбудется теперь.
уб... усыпили чтоб не мучались.Как и «Омелас» ле Гуин, что так и висит у нас много месяцев на главной, пока у меня нет особых интенций, в смысле ресурсов — продолжить забивать каталог прочими авторами прогрессивными.
Как ни забавно, у Лавкрафта есть вполне в омеласовском духе вещица, «Сны в ведьмином доме», о перипетиях некоего студента-математика, который сумел при помощи геометрии и воспаления мозговых оболочек несколько раз попасть в иные, так сказать, измеренья. Вот только вход в измеренья регламентирован: дабы продолжать веселие, надобно расписаться в гроссбухе у Чёрного Человека, потом принести первую вступительную жертву (далее приносить их регулярно) — и всё будет расчудесно, только вот пустячок-с, жертвою выступает младенец. Студент сего не пожелал и умер злою смертию, кою, однакож, предпочёл гроссбуху и мерзким жертвам.
Лавкрафт — да, тоже весьма уместная параллель. Ещё один певец хтонического ужаса и нескончаемого страдания. Правда, не столь раскрученный... хотя вот в наше время, с 90-х его тоже усиленно форсят везде. Он интересней Достоевского, пусть может в рациональном плане уступает его измышлениям, подчас ценным, своей поэтикой особой уникальной. Всё собираюсь перечесть его, даже не в переводах — в 90-х пошли крайне хальтурные на русский, разве кто их старых наших советских мастеров тоже участвовал, как то было с Кингом — а сразу в оригинале.
И Уэллса — помню, вы советовали. Тоже, заметьте, весьма близкого именно Лавкрафту подчас.
Уэллс — он совсем другой, Уэллс гуманист, эволюционист. К пугающему прибегал для того лишь, чтобы до читателей достучаться; и смех, и грех — «Остров доктора Моро» человеки довольно-таки давно занесли в жанр ужасов. Тогда туда же надобно заносить и «Путешествия Гулливера», чоуж.
А народу ж он известен и вовсе лишь по щупальцам всяким — его ж мало кто читал из этого поколения, что вообще почти ничего не читает. Уточню: нет, вот стало у них модно в метро портить себе глаза электронными книгами, и всякий раз смотрю что читают рядом, составляю представление об интересах аудитории. Заметьте, это электронный текст, тут нельзя сказать, что что вон в книжном продают, весь этот нынешний ассортимент унылый — то и читают вынужденно. Напротив, скачать можно всё, и вот из общего огромного разнопланового массива литературы, что накопила за века цивилизация — отчего-то скачивают они себе на удивление одного типа тексты. Всякий раз, и у взрослых мужиков, и у юных девушек нечто вроде: «Оперуполномоченный Ромуальдыч сдержал суровую гримасу брезгливости на своём гордом профиле, мастерски перепрыгнул через необозримые лужи крови, подошёл к ближайшему трупу, понюхал его портянку и аж заколдобился».
В общем, если у Ктулху тоже были лужи крови, и тем более портянки — у него есть среди них шанс.
Давайте, кстати, свою подборку лучших вещей Лавкрафта. Как раз можно будет дополнить наш каталог книг.
И Уэллса. Там не только «Остров доктора Моро» в этом направлении, как помню с детства... «Человек-невидимка» тоже довольно безрадостен, и «Машина времени» ничего себе такую картину нашего светлого будущего рисует. А «Война миров» чего стоит? Его даже Уиндем, честно попытавшись превзойти со своими триффидами, в целом не смог, и оставляет куда более лиричное общее ощущение, надежды на будущее.
Прошу прощения за мой общепринятый набор — что переводили, печатали и отгружали в библиотеки пионерлагерей в СССР — то и была только возможность прочесть тогда.
Как сейчас смотрю, у него было полно и другого совсем рода работ, из которых мы знали тогда лишь «Россию во мгле». Хм... нет чтоб назвать: «Радостный рассвет забавнейшего из сказочных королевств» например. Простите, формально республик. Впрочем, сама необходимость в сказке устраивать зачем-то республику уже настораживает, привносит определённые нотки тревожности.
Я постараюсь сделать подборочки и по Лавкрафту, и по Уэллсу: вдруг это и впрямь кому-то будет интересно. А то вянет лист, проходит лето, иней серебрится.
Всё никак не соберусь перечесть Пруткова. Тем более что моё советское издание великой Academia Горького осталось где-то там в далёком детстве — а все более поздние я, взяв только, сразу откладывал, картинно закрывая глаза манжетой, с этими, с запонками. Нет, не то. Надо достать то издание.
Кстати, заметьте, он тогда ещё не был лейтенантом. И отцом стольких славных сыновей. Прежде чем поехать на лайках покорять полюс. Кстати, почему героизму Шмидта посвящены оды и рулады — а фамилии товарищей лаек, взявших на себя львиную долю работы, так и канули в переливы Полярного сияния?
Это тоже Ктулху виноват? Не там ли он как раз сидит. Может даже у него там туннель с Северного до Южного. С такими тётками в красных шапках с ракетками для пинг-понга. Я как-то даже набрался наглости, спросил у неё, а как оно называется — говорит «диск». Цените, это сакральное знание, доступное лишь избранным. Про правила игры потом уточню, сразу не стал утомлять служителя Мрачных Чертогов Подземелья.
Хотя, это, конечно ещё и влияние брежневско-горбачёвского застойно-перестроечного (id est, по сэру Гиббону, «упадка и крушения») кино. Когда стали снимать всё больше не славу человека, величие его и героизм — но, напротив, его низость, подлость и отвратительность. Заметьте, насколько со времён Горбачёва всё это только лишь усугубилось многократно.
И простите конечно за этот фильм в этом смысле. Говорил уж: я включаю старые фильмы уж именно как документальные, за сам антураж, Zeitgeist. А то б конечно не стал.
А вот в корне такого вот потока чернухи, вылившейся на рубеже 80-90х сидит то же, что, по интерпретации Фрейда, сидит в корне Эдипова комплекса, названного так по трагедии, собственно, Эдипа. (Аленка уже сняла правый тапок и размахивает им. Скоро он в меня полетит). То есть как бы изобличая негатив, мы ханжески успокаиваемся тем, что всеобщее осуждение коснулось не нас, несмотря на то, что мы в глубине сипатизируем этому проявлению «зла», но имеем достаточно силы воли и разума, чтобы не поддаваться ему. И это повышает самооценку и т.д. А играть таких людей — это просто выпускать пар. Да еще как выпускать! Так что вся эта чернуха давала и дает выход нашем внутренним монстрам и потому «пользуется спросом». Точнее это сформулирует Аленка, если ей будет интересно, но в общих чертах понятно, надеюсь. Да и посмотрите на тот же Голливуд. Как скучны стали их отрицательные герои, как непробиваемо тупы их положительные. Просто скука одна...
Да, безумца, вакханта, сыграть прельстиво. Да только не играли они их никогда! Чёрт их дери. Всё только по себе — подлецов играли ж.
Ведь играть положительного героя, особенно в те времена, было на редкость скучным делом.
Штирлиц, пастор Шлаг. Все роли Василия Ливанова, считая крокодила и удава. Все роли Папанова, Смоктуновского, Вицына, Ник. Рыбникова того же, которого теперь, понятно, мало кто вспомнит, Куравлёва, Высоцкого, Ришара, Бельмондо (только вчера французов сих вспоминали — а, нет, это, впрочем, в другом уж месте), Брандо, Шварценеггера того же...
Играть мразь — доступно каждому из большинства. Ибо в них уж содержится немало. Необходимого. А вот чтоб изображать святого, правдоподобно притом — тут уж требуется нечто совсем запредельное... самому быть святым. Ну хоть немного, отчасти.
А этого нет у них, хоть увольте. Ну совсем.
Тем хотя бы замечательны перечисленные. И прочие, подобные им, кого вот в моменте забыл. Есть нечто в роде человеческом, что хранит его истинный код, его нравственный идеал, его высшего рода идеальную, по Платону, ДНК. Есть, и неизменно, пусть и так изредка, нечасто, но проявляется.