Niccolò Paganini — Caprice № 24 (performed by Alexander Markov)
Ну а для смешной картинки можете параллельно это включить. Только чур без звука. Звук там не это, того, не звук. Притом, перебиваем ежеминутно звуками вакханалии тюленьего лежбища зачем-то. Такое ощущение, что пролетариат победил окончательно не у нас, в бедной России, а вовсе напротив, у них там, в Голливуде.
Ну, мы опробовали тогда эту методу на Папанове убивающем полковника Курца. Нет, ну не этого же юношу покрытого шкурой убитого им пуделя смотреть, в самом деле. К тому ж действительно лажающего тут и там. Что, как понимаю, столь утончённый инструмент как скрипка не терпит вовсе. Не то что орган какой. Со всем его многоголосьем, множественностью тембров — что, сродни, наверно, грубой живописной технике широкими мазками.
Niccolò Paganini — Caprice 24 (by David Garrett)
Este fragmento pertenece a la película «The Devil's Violinist».
Дятлы вы убогие. Это не он Devil's был — это ваши уж всецело беснования и фиглярствования вокруг его небесного дара. И в это снова позорное средневековье и вон все современные народы уж тридцать лет как скатились. И сыто довольно хрюкают в ём причём, пуская счастливые пузыри.
А вообще это всё бесовство, что творят они. Все эти: а теперь лауреат конкурсов Евлампий Бесстыдный исполнит для вас, дорогие ребята, музыку настолько давно вымершего композитора, что по нему даже на патефонах ничего не осталось, даже на восковых валиках. Нет, ну как так можно? Это вон как если Пашкет наш доблестный исполнит вам виртуозно песни группы Кино в переходах метро...
Это как, чтоб совсем понятно было, наш талантливый и обласканный режимом молодой пролетарский поэт Демьян Бедный перескажет вам тупым своими достаточно простыми для вас словами краткое содержание Илиады греческого писателя Гомера и заодно, в довесок, чтоб добить до получаса лекции, за которые он и будет пущен администрацией парка культуры в буфет потом в награду, комедию «Два толстяка» французского буржуазно-феодального беллетриста Рабле.
Всё, вселенная все же развивается, и в ней стало уж возможно... а значит и обязательно теперь: давать авторские материалы исключительно в исполнении авторов. И никак иначе. Никаких более этих испорченных телефонов интерпретаций чьих-то субъективных потом.
Вот жаль только, Паганини в оригинале немного не успел чтоб сохраниться. Зато вон Леонардо успел. Отчего во все века живопись и ценилась человечеством, как несколько более вечное, продолжающееся искусство. Несмотря на тот очевидный момент, что музыка и поэзия всегда куда больше давали этого высшего эмоционального... не знаю как назвать... ну, информации в общем — в этом первоначальном древнем высоком значении: впечатывали в нас всегда куда больше. Когда шли непосредственно от автора.
Сейчас придёт Elsh и скажет, что от первого исполнения его тоже несколько подташнивает. Да, и меня тоже. Хотя я вовсе не разбираюсь. Просто там запись куда всё же чище, тоньше и объёмней, чем во втором случае. И, главное, без рёва беснующихся демонов вокруг.
Ну и я просто не знаю, о чём и спрашивал — откуда в каждом случае, для каждого шедевра, взять наилучшее исполнение. Объективно наилучшее. А то сейчас опять придёт Tomorrow и начнёт: «Кому поп, кому попадья, а кому и свиной хрящик!» Это не так. Это всё равно что сказать, что инженерное изделие, чертёж, программа — это тоже всё на любителя. Нет, это всё исчислимо строго математически. Вон, помните Поэтику Аристотеля? Есть несметное множество субъективных прочтений мира — но есть в нём и объективная красота.
И философия, кстати, даже не увидел это сразу. Не бывает удобных личных философий, как не бывает субъективных частных математик. Как нет у каждого своей удобной частной логики. И этики. Есть лишь те, кто знают о ней, и следуют по мере знания своего, и те, кто взамен изобретает собственную, удобную ему. Это точная наука, вообще. Наука не может быть неточной, допускающей в ключевых своих моментах и так и эдак, и что нельзя убивать людей, и что да ну, чем больше мяса — тем крепче экономика. Не путать с индетерминизмом™, вариативностью метода™ и творческой свободой художника™.
Вон, тот же дзэн, максимально сложный и тонкий, оперирующий как раз этими вещами как главными для своей методы — ну попробуйте вон настоятелю сказать, что вы имеете право требовать от него вести прововеди по вашей комсомольской методичке и заодно на церковной латыни — буддизм же обязан признавать свободу воли для всех живых существ? Обязан. Вот и у вас — свой прекрасный личный путь к освобождению. И пусть к следующему субботнику перестроят свой сад камней, украсят его фанерными трибунами обшитыми кумачом, а лозунги вы им, так и быть, сами нарисуте белой гуашью. Думаю, он будет такой вашей свободой воли и выбора немало озадачен. Считайте это таким новым спонтанным коаном: где проводить грань между свободой ото всех условностей мира — и осознанной нашей несвободой от вещей, что мы сами нарекаем ценными, значимыми для нас. Определяющими нашу логику, эстетику, этику. Нас.
Вот то же самое и с музыкой. Музыка — это тоже математика. Чистейшая притом. Гармонии. Теория струн и бран. И смыслов, что порождают эти колебания в нас.
Вот, возвращаясь к религиозной методе ислама — неспроста же арабы тогда выдумали не рисовать византийские иконы с телесами людскими в золотых резных окладах богатых — а геометрические узоры вместо того сотворять.
Вон, помните, я только что Эльшу напоминал, что даже он, виртуозно играя на гитаре, по сути имеет дело с теми же самыми гармоническими колебаниями, суперструнами, их точными математическими композиционными системами.
Где-то как раз только что, ища Баха, видел нечто схожее. Сейчас ещё поищу, погодите.
Да чего там. Случайности случаются только в плохой музыке. Хорошая музыка — это математика. Написал Djims 24 декабря '12 в 09:08
Ну и я просто не знаю, о чём и спрашивал — откуда в каждом случае, для каждого шедевра, взять наилучшее исполнение. Объективно наилучшее. А то сейчас опять придёт Tomorrow и начнёт: «Кому поп, кому попадья, а кому и свиной хрящик!» Это не так. Это всё равно что сказать, что инженерное изделие, чертёж, программа — это тоже всё на любителя. Нет, это всё исчислимо строго математически. Вон, помните Поэтику Аристотеля? Есть несметное множество субъективных прочтений мира — но есть в нём и объективная красота.
И философия, кстати, даже не увидел это сразу. Не бывает удобных личных философий, как не бывает субъективных частных математик. Как нет у каждого своей удобной частной логики. И этики. Есть лишь те, кто знают о ней, и следуют по мере знания своего, и те, кто взамен изобретает собственную, удобную ему. Это точная наука, вообще. Наука не может быть неточной, допускающей в ключевых своих моментах и так и эдак, и что нельзя убивать людей, и что да ну, чем больше мяса — тем крепче экономика. Не путать с индетерминизмом™, вариативностью метода™ и творческой свободой художника™.
Вон, тот же дзэн, максимально сложный и тонкий, оперирующий как раз этими вещами как главными для своей методы — ну попробуйте вон настоятелю сказать, что вы имеете право требовать от него вести прововеди по вашей комсомольской методичке и заодно на церковной латыни — буддизм же обязан признавать свободу воли для всех живых существ? Обязан. Вот и у вас — свой прекрасный личный путь к освобождению. И пусть к следующему субботнику перестроят свой сад камней, украсят его фанерными трибунами обшитыми кумачом, а лозунги вы им, так и быть, сами нарисуте белой гуашью. Думаю, он будет такой вашей свободой воли и выбора немало озадачен. Считайте это таким новым спонтанным коаном: где проводить грань между свободой ото всех условностей мира — и осознанной нашей несвободой от вещей, что мы сами нарекаем ценными, значимыми для нас. Определяющими нашу логику, эстетику, этику. Нас.
Вот то же самое и с музыкой. Музыка — это тоже математика. Чистейшая притом. Гармонии. Теория струн и бран. И смыслов, что порождают эти колебания в нас.
Вот, возвращаясь к религиозной методе ислама — неспроста же арабы тогда выдумали не рисовать византийские иконы с телесами людскими в золотых резных окладах богатых — а геометрические узоры вместо того сотворять.
Где-то как раз только что, ища Баха, видел нечто схожее. Сейчас ещё поищу, погодите.