Я много раз слышал, что русский язык сложен для изучения. Но никогда не задумывался — что в нем такого непонятного? Подумаешь, произвольный порядок слов в предложении — что тут сложного? Ставишь слова как хочешь, а все равно будет понятно.
По правде сказать, произвольный порядок слов — это обобщение. В реальности все несколько сложнее и в языке есть места, где
порядок слов задан жёстко.
Что же до понятности, то давайте просто посчитаем.
Начнем с начала — с нуля… или ноля?
Ну вот, еще не начали, а уже наткнулись на камень преткновения. Сходу и не разберешься,
как правильней.
Идем дальше: один (edinъ), два (dva?), три (trьje), четыре (čеtуrе), пять (рętь), шесть (šestь), семь (sedmь), восемь (osem?), девять (devęt)...
И, наконец, десять. Или, как его тут же начинают называть — дцать:
один-на-дцать (кстати, в этом слове 11 букв), две-на-дцать, три-на-дцать... и т.д.
Так мы подходим к «два-дцать». Что понятно, если дцать — это один десяток, то «два дцать» — это два десятка, а «три дцать» — три десятка. Пока все логично.
Хорошо, считаем дальше и... получаем — сорок! А не «четыре дцать», как мог кто-нибудь подумать.
Что еще за «сорок», откуда? А оттуда,
поясняют нам терпеливые филологи, что
слово сорок в древнерусском языке было существительным со значением «мешок» или «рубаха», позднее оно стало обозначать не вообще «мешок», а только мешок с четырьмя десятками шкур соболей, необходимых для пошива одной шубы, и, вытеснив, таким образом, из русского языка числительное четыре десяте, стало употребляться для обозначения четырех десятков любых предметов и абстрактного числа.Ладно, значит «сорок» — исключение. Но дальше-то изменения не заканчиваются. Дальше «дцать» сменяется «десятками»: пять-десят, шесть-десят, семь-десят, восемь-десят. Не совсем понятно почему так, но подспудно мелькают какие-то догадки — числа больше 5-ти в русском языке имеют характер множественного числа: четыре стула, но пять стульев.
Продолжаем считать и после восьмого десятка получаем какое-то непонятное «девяносто». Не «девятьдцать», не «девятьдесят», а девять-до-ста.
Откуда, зачем, почему? Куда не ткни — сплошные исключения. Бардак, одним словом.
И эти перенагромождающиеся флексии и аффиксы монструозные. Впрочем, позовите Yellow Sky, а то я опять что-нибудь не то ляпну.
Говорить же про странности и непоследовательности в числительных, думаю, излишне — язык строится стихийно, в его сложившихся конструкциях исключений больше чем правил. Всё определяет узус. Который мы и впитываем первые несколько лет своей жизни, и который же вбиваем в себя, уча иностранные языки. Я бы сравнил его с биологическими эволюционными системами, возникшими на основе того же естественного отбора: вроде всё работает, и выглядит довольно практично — но если залезть в код, вмиг облезешь и заимеешь падучую.
То есть, заметьте, мы имеем хаотичное аппаратное обеспечение работающее на хаотичном же языке — и при всём этом как-то ухитряемся местами мыслить строго и точно.
Оттого они и принялись тогда конструировать упорядоченные, логичные языки вроде эсперанто — от отчаяния.
Как по мне, в этой области можно сообщения как рефераты строчить по практически любому поводу.
То есть, заметьте, мы имеем хаотичное аппаратное обеспечение работающее на хаотичном же языке — и при всём этом как-то ухитряемся местами мыслить строго и точно.
Как человек, получивший техническое образование, я вас очень хорошо понимаю. Но чем больше я смотрю на предмет изучения гуманитарных дисциплин, в данном случае на русский язык, тем больше понимаю, что в этом вопросе непродуктивно мыслить формально-логическими терминами. Законы развития социальных или глоссологических явлений практически никогда не руководствуются формальной логикой. И среди процессов изменения языка, какое-нибудь «благозвучие» будет более влиятельным, чем «логика», которой может и не оказаться.
Поэтому возникновение среди всего этого буйства исключений такого явления как формальная логика, выглядит так, будто в глубине самых диких джунглей среди пышной и разнообразной растительности, люди придумали и построили куб идеальных пропорций. А теперь ходят и смотрят на окружающие джунгли сквозь этот куб рациональности и логичности, и не видят вокруг ни смысла, ни логики. Но это лишь кривое зеркало, формальная логика — это инструмент и применять его надо правильно.
Что же до эсператно, и квенья — по-моему это классические попытки обуздать природу. Попытки породить некий организм, который сможет самостоятельно жить в нашем мире, а не в лабораториях и пробирках, и не в пыльных книгах профессоров. Это такой незакрытый пунктик у человечества. Человек, как и в старь, стремится уподобить себя богу и создать нечто «живое» — искусственный язык, искусственную жизнь, искусственный интеллект...
Мозг формируется под язык, конструирует в себе отражающую полноту его хитросплетений структуру.
В этом аспекте оказывается удивительное: мы, носители языка, практически несём в себе совершенно чуждый нам, как биологической системе, как зверюшке, код — причём, не какой-то там вирус, но по сложности сопоставимый с микрокосмом нашего тела, но описывающий даже куда большее — макрокосм вокруг. Причём, по доброй воле. Мы такие симбиоты, получающие пользу из внедрения в свои структуры паразита, развития его в себе. Homo est animal loquens.
Язык прорастает в нас как актиния на панцире рака отшельника. Даже больше — прямо в нас, и мы уже не можем без него.
Вон лингвисты, как сам академик, при желании начинают и схемы вполне выстраивать — и это им не мешает, но открывает новое, более тонкое видение. Они эту структуру ещё, скажем, снабжают ярлыками, указателями, связками, дополнительно комментируют код.
Ладно, тогда, чтоб проще, заменим «логичность» на «порядок». Мы имеем дело с десятками тысяч деталей; и узлов, что мы из них собираем — устойчивых сочетаний, которые также все надо запомнить безупречно; и инструментов — правил и обычаев языка (и вербального мышления, что важнее). Вот как раз порядок на уходящих за горизонт стеллажах со столь обширным инструментарием, во всех ящиках и на рабочем столе более чем приветствуется, убыстряет работу, повышает её качество, безошибочность, виртуозность.
Упорядоченность мышления — высшее благо. Но это редкий дар.
Средний человек попросту не отваживается мыслить сложно, чтобы не наделать ошибок — он всю жизнь ограничивает себя лишь самыми элементарными видами манипуляции языком и сознанием. А всё как раз оттого, что его инструментарий не на стеллажах поблёскивает задорно, а в виде пугающей свалки гигантской ржавеет.
Я видимо неудачно выразился. Все верно, логика и анализ позволяет все разобрать на части, создать модель и описать ее с необходимой точностью. Я о том, что это кропотливая и не простая работа.
Вы тут шутили, что конструкционно и функционально мозг сделан настолько бездарно, что остается удивляться, что он работает.
Так вот я лишь о том, что когда смотришь на джунгли сквозь призму логики и не видишь смысла, то это значит что ты невнимательно смотришь, а не то, что там нет смысла.
Мозг формируется под язык, конструирует в себе отражающую полноту его хитросплетений структуру.
Вроде того. Вы сейчас говорите о родном языке, но изучение иностранных языков также расширяет кругозор и обогащает мировозрение. То есть этот процесс, по большому счету, не обязательно должен прекратиться. В действительности уж не одну тысячу лет миру твердят, что надо совершенствовать свой ум, и себя — через свой ум.
язык хаотичен, но служит именно рациональному. То есть сам вот и является тем кубом.
Вы мечтатель и идеалист
Поэтому тут важно уточнить, что именно имеется в виду под «рациональным», с какой точки зрения рациональным?
И далее «порядок» более чем приветствуется, убыстряет работу, повышает её качество, безошибочность, виртуозность.
Ну да, но опять же — смотря что иметь в виду под «работой»...
Мне порой кажется, что вы очень смело обобщаете и интерполируете. Чтобы так делать и не ошибаться, нужна такая немалая удача.
Стоп. Не всё так просто. Мы ведь отдельно обсуждали два года назад хаосмос Кураева-Джойса.
Если ты смотришь и не наблюдаешь — это не значит, что там есть смысл.
Вы мечтатель и идеалист
Навешивать ярлыки конечно удобно, но мешает мыслить.
Но это уже особый разговор, хотя и также очень связанный с нашей темой о порочности языка. Но если мы здесь говорим про его утилитарную, техническую несвязанность, формальную запутанность — то там уже более серьёзная проблематика неоднозначности описаний и описываемого, вещи в себе и вещи для нас — заведомой порочности всех редукций, которыми язык и оперирует, и необходимости видеть феномен чисто, а не повешенный кем-то — со своими целями, возможно, неподходящими нам — на него ярлык. Как вот и у Маркеса здесь.
Здесь вы, возможно, не поняли, что я имел в виду — поскольку связи между моими посылками и вашим неожиданным заключением я что-то не наблюдаю:
1. Язык хаотичен.
Ввиду своего генезиса.
Доказывать особо вроде не надо? Только об этом и говорим тут.
2. Язык служит рациональному.
Есть сомнения? Мы собственно рациональным-то и зовём всё то,
что можем описать языком; создать для него в себе идеальную,
умозрительную модель.
3. Следовательно — у меня пушистый хвост.
Из чего следует?
При чём тут язык математики? Мы изначально говорим про универсальный естественный язык, предмет изучения лингвистики. Академик Зализняк — д.ф.н. а не д.ф.-м.н. Подменяя сам предмет обсуждения — мы получаем полный хаос в дальнейшем мышлении. Не язык математики, или программирования там (он как раз не хаотичен), не говяжий язык (он не служит рациональному)... Разве что нам попалась рациональная корова.
А вот это любопытно! По существу нашего обсуждения сводится к вопросу: есть ли смысл у жизни.
1. Язык хаотичен.
Ввиду своего генезиса.
Доказывать особо вроде не надо? Только об этом и говорим тут.
2. Язык служит рациональному.
Есть сомнения? Мы собственно рациональным-то и зовём всё то,
что можем описать языком; создать для него в себе идеальную,
умозрительную модель.
3. Следовательно — у меня пушистый хвост.
Из чего следует?
Значит мы друг-друга не поняли.
1. Язык не хаотичен, а имеет эволюционно-обусловленную структуру, которая развивалась вместе с человеком и обществом. Поэтому логика не может вменяемо описать текущее состояние языка, но логикой можно описать правила по которым язык развивается.
Именно об этом был мой пассаж о том, что если вы не видите смысла, это не значит что его нет.
Конкретное дерево может выглядеть не логично, но есть правила, которые объясняют почему оно так выглядит.
По моей задумке «дикие джунгли» и «идеальный куб» должны были объяснить аналогию, но похоже я слишком увлекся образностью в ущерб доступности изложения.
2. Да, сомнения есть. Язык — универсальный инструмент, о чем вы сами и пишете. Он может как служить рациональному, так может и не служить. Язык формирует картину мира, но сколько тут рационального, и что вобще такое эта «рациональность» еще надо уточнить.
Язык математики тут как пример языка, который изначально создавался для служения только рациональному.
3. Проверьте, не отваливаются ли лапы?
Немецкие числительные — дьявольское совершенно изобретение. Сами по себе еще ничего, но сначала читаются единицы, потом десятки, потом сотни и так далее. Это взрыв мозга. Тысяча двести пятьдесят три по-немецки — «три и пятьдесят и двести и тысяча». Соединяется это дело союзом «и». А если союза «и» нету — то это разговорная речь и имеются в виду деньги.
То есть «пять-тридцать» — это пять евро и тридцать центов, зато «пять и тридцать» — это аж 35 евро.
Вот вам и после 60-ти числа закончились, и девяносто — это четыре-двадцать-десять.
Язык с очень простыми числительными без всяких исключений — это финский. Никаких изысков, есть простые числа от 1 до 9, есть десятка (специальное слово), есть два суффикса, аналоги русских «-надцать» и «-дцать».
Оттого он и стал ныне языком межнационального общения. Оттого, может быть, в современном мире, где побеждает скорость и качество информационного обмена — англосаксы звёздно-полосатые лидируют. Кроме шуток, задумайтесь. То, что вон у Дилэни было в «Вавилоне-17» — это и в самом деле мы переживаем сейчас.
На вашей лакмусовой бумажке с числительными: всё, что там надо было запомнить, это eleven, twelve.
Eléven! (Voice recognition technology? In a lift?)
Мой ребенок в 6 лет, плохо умеет читать. Но обожает компьютерные игры.
Недавно я установил ему игру на арабском языке. Для него не составило вообще никаких проблем в нее играть.
В то время как я сам не смог уйти дальше главного меню.))))
Но метод погружения — самый действенный. Я бы даже сказал, единственный, на который стоит тратить время.
Так вы мультиками её к школе обучите и тому и другому незаметно.
Мой сын смотрел мультики на английском где-то год. Понимать по английски не начал. Если ему не переводить, и не объяснять что говорят на экране, то ребенок смотрит мультик просто как немой мультфильм. Бывают же просто без слов такие мультики. Ну или где герои говорят без языка, просто «бла-бла-бла». Вот так детки и воспринимают мульты на английском.