Если не пришло время обретения, никому ничего не достанется, даже великими усилиями. Однако когда время оберетения наступает, великое богатство приходит без затраты сил.
Я пока до тринадцатой книги не осилил. Только в детстве начал читать, но уже на предисловии и первых страницах текста столько идей получил, что решил пока отложить и их для начала как-то реализовать. Всё собираюсь продолжить.
Но что-то мне это смутно напоминает Дао Дэ Цзин. Впрочем, тоже с тех пор не перечитывал.
Indian › Ой, я это только в юности и осилила целиком. Золотое время — впереди была вечность. Теперь вот иногда наобум что-то из середины смотрю. Гадание на Махабхарате
Alenka › И если по Книге перемен гадают на стеблях тысячелистника, изначально панцирях бедных черепах — то с Махабхаратой нам сразу открывается весь огромный мир индийской флоры и фауны. Кобры например.
Indian ›Но что-то мне это смутно напоминает Дао Дэ Цзин.
Смутно напоминает? А мне давно уже кажется, что оно всё про одно и то же, только в разных словах.
Alenka › Я уж не помню, кто первый высказал эту мысль. Но уверен, что мне она приходит сейчас на ум далеко не первому.
Все истинные слова подобны, стремятся к единому. Тогда как все неистинные бесчисленны. У всякой задачи, загадки может быть лишь одно верное решение. И бесконечно число неверных помимо него. Стоит ли удивляться тому, как разнообразны мнения людей. И тому, как схожи те из них, что были обдуманы и верны.
Тут такой, среди прочих, смысл вижу главным, все прочие теряется пред ним в своей ничтожности: пока вы тут, вы живы, нет для вас способа убедиться, что есть что-нибудь ещё для вас, кроме этого, весьма ограниченного мира. Ответы будут даны лишь тому, кто пересечёт реку не в помыслах своих, как мы — а по-настоящему, полностью, окончательно, без надежд на возвращенье. Что уже чань-буддизм, тоже вариант ответа на то же самое, что индуизм и даосизм, уже немного другими своими словами. Ну и греко-христианское учение.
Если не пришло время обретения, никому ничего не достанется, даже великими усилиями.
А вдруг всё то что ищем, обретается при вскрытии телесного родного дорогого себя.
Когда этот альбом только вышел, сразу, в первый же раз, зарядив в плеер, зайдя за давно обещанным гонораром, и пойдя потом гулять по летней счастливой солнечной зелёной Москве, и удивляясь! ещё не вслушиваясь в оттенки слов, смыслов, уже удивляясь, насколько нет, не было в мире, и даже у него самого, ничего подобного ещё слушал его с пониманием, что он последний. Он был готов, завершён. Он говорил в нём только об этом. Настолько ошеломило, что зашёл в какой-то продуктовый ещё советского типа, купил пива, вышел да так и сел на крыльце на ступеньках слушать, благо кругом уже сплошной курорт, незачем куда-то идти.
Но что-то мне это смутно напоминает Дао Дэ Цзин. Впрочем, тоже с тех пор не перечитывал.
Смутно напоминает? А мне давно уже кажется, что оно всё про одно и то же, только в разных словах.
Все истинные слова подобны, стремятся к единому.
Тогда как все неистинные бесчисленны.
У всякой задачи, загадки может быть лишь одно верное решение.
И бесконечно число неверных помимо него.
Стоит ли удивляться тому, как разнообразны мнения людей.
И тому, как схожи те из них, что были обдуманы и верны.
Если не пришло время обретения, никому ничего не достанется, даже великими усилиями.
Значит, ураган!
Когда этот альбом только вышел, сразу, в первый же раз, зарядив в плеер, зайдя за давно обещанным гонораром, и пойдя потом гулять по летней счастливой солнечной зелёной Москве, и удивляясь! ещё не вслушиваясь в оттенки слов, смыслов, уже удивляясь, насколько нет, не было в мире, и даже у него самого, ничего подобного ещё слушал его с пониманием, что он последний. Он был готов, завершён. Он говорил в нём только об этом. Настолько ошеломило, что зашёл в какой-то продуктовый ещё советского типа, купил пива, вышел да так и сел на крыльце на ступеньках слушать, благо кругом уже сплошной курорт, незачем куда-то идти.