«Тот факт, что древние индийцы придумали три науки, три теоретические науки, которые даже нам сегодня трудно осмысливать как чисто теоретические — математику, психологию и лингвистику, — этот факт слит с несклонностью древних индийцев — в отличие от современного им (ну, там, разница в полстолетия-столетие) Аристотеля — заниматься горами, мухами, змеями, клетками и устройством сердца. Эта несклонность отражает
направление сознания. По этой же причине их абсолютно не интересовала история. Ну, ерунда какая, когда это было — две тысячи лет назад, или две тысячи дней назад, или две тысячи минут! Важно же,
что, а не где, когда, в ком».
Последнее время в транспорте мучаю в виде аудиокниги «Закат» Гиббона — очередное в плане нежно любимой греко-римской культуры. И всё то же самое — при том что Гиббон, он конечно не Азимов,
мысью пушной проскакавший по кряжистым сучьям
дабы набрать побыстрей гонораров питательных вкусных
средь многолистной шумливой кипы свершённой иными
— что и у Берти
ВустераРассела, Тойнби, Тита Ливия, даже у Плутарха (при всей его философичности и этических порывах, подъятием заметным над общим копошением в суете мирской — Плутарх чуть не единственный сравнительно часто занимается причинами явлений, не лишь ими самими, что, к слову, удел как раз лишь философа). Западные историки, как и вся западная наука в целом, большей частью занимаются ритуальным воспроизведением заведённой традиции — что более следовало бы ожидать от чиновников Древнего Китая. Особенно с учётом что вот как раз с приходом Модерна в европейской традиции появилось понятие «личной свободы». Заметили, как интересно: Восток, который Запад традиционно осуждает за его традиционализм и китайские церемонии™, здесь смотрит на Запад в том же именно недоумении — как на нечто исключительно косное и замшелое.Верно, оттого как раз, что никому не нужна. А зверюшка она крайне утилитарная, без особой необходимости и явной, физической, выгоды обычно и не пошевелится.
Жизнь происходит в пути. Не там, откуда ты вылез предприятий неких своих ненужных ради зачем-то. И не там, конечно, куда ты прибудешь их свершать блистательно. А вот в этой наполненной пустоте ожидания будущих событий, таких важных для нас, но таких на самом деле никчёмных в итоге нашей смерти.
Человек восточной культуры это принимает с рождения, в западной же когда-то случился некий слом, о котором вон как раз Гиббон в подробностях. И Илиаду с Одиссеей германские племена варварские конечно для себя переписали на всякий случай, вдруг зачем-то сугубо утилитарно пригодится, а? — но утратили главное там: суть в пути. Не раздолбать Трою возмутительную, не вернуться к Пенелопе милой — не об этом всё. Последний кто явно это понимал — это Александр. При том что уже его гетайры, ближайшие сподвижники, погубили его сказку в самом расцвете, уже началась фантастическая Индия, уже со слонами научились справляться даже; принудили вернуться и пить с горя, чем и кончил безрадостно. Уже в эллинизм запад вошёл забыв о чём были подвиги Геракла и Тесея.