Странно. Впервые встретил эти слова в песне «Уездный город N» Майка. Нет, вероятно и в детстве слышал эту песню, но всё забыл, как неосознанное, ненужное. А скорее даже и не пошло в общую повсеместную ротацию: тогда ведь, как и теперь, 999‰ всего что цивилизация создаёт по-настоящему ценного, на удивление — жирнорылые чиновники тоталитарные выбрасывают из обихода волею дарованных им свыше их тупости и спеси. Как и «Каравеллу» в её же исполнении. И вот потом лишь Егор Летов в альбоме «Звездопад» 2002 года напомнил все эти наши старые песни. Их смыслы.
Он подбегает к кассе и просит На пригородный поезд билет, Но кассирша, Эдита Пьеха, Отвечает: «Билетов нет!»
Там нас порою сводили с ума Сосны до неба, до солнца дома. Там по сугробам неслышно шла зима.
Где-то есть город, тихий, как сон, Пылью тягучей по грудь занесен. В медленной речке вода, как стекло. Где-то есть город, в котором тепло. Наше далекое детство там прошло.
Ночью из дома я поспешу. В кассе вокзала билет попрошу. Может, впервые за тысячу лет Дайте до детства плацкартный билет. Тихо кассирша ответит: «Билетов нет».
В городе этом сказки живут. Шалые ветры с собою зовут. Там нас порою сводили с ума Сосны до неба, до солнца дома. Там по сугробам неслышно шла зима.
Где-то есть город, тихий, как сон, Пылью тягучей по грудь занесен. В медленной речке вода, как стекло. Где-то есть город, в котором тепло. Наше далекое детство там прошло.
Ну и конечно, как это часто бывает, у всего этого есть корни там, во времени хиппи 60-х
The Brothers Four — Greenfields (Mitch Miller Show, 1960)
Егор, кстати, чтоб снова, в который раз отдать ему должное, много слушал редчайшие вещи того времени, учился музыке, мелодическим ходам — но никогда так внаглую не тырил, как вон те высокооплачиваемые за наш счёт советские композиторы до него. Брал прямо готовыми узнаваемыми даже не вещами — а сборниками, как тот «Коммунизм». А то ведь весь советский народ всё время и верил, что Эдита Пьеха сама эти песни сочинила: и стихи и музыку, как та Янка вон, и Жанна Агузарова свои лучшие вещи.
У них тогда, помните, и слово появилось тогда особенно каверзное: «исполняет Эдита Пьеха [Лев Лещенко, Иосиф Кобзон, далее везде...]»
Впрочем, в музыке каверы стали настолько общим местом — что верно и незачем кого-то порицать, когда не указывают свои источники: sapientis sat. Кому надо — тот услышит откуда эта мелодия.
Terry Gilkyson, Frank Miller, Richard Dehr
Once there were green fields, kissed by the sun. Once there were valleys, where rivers used to run. Once there were blue skies, with white clouds high above. Once they were part of an everlasting love. We were the lovers who strolled through green fields.
Green fields are gone now, parched by the sun. Gone from the valleys, where rivers used to run. Gone with the cold wind, that swept into my heart. Gone with the lovers, who let their dreams depart.
Where are the green fields, that we used to roam? I'll never know what, made you run away. How can I keep searching when dark clouds hide the day. I only know there's, nothing here for me. Nothing in this wide world, left for me to see.
Still I'll keep on waiting, until you return. I'll keep on waiting, until the day you learn. You can't be happy, while your heart's on the roam, You can't be happy until you bring it home. Home to the green fields, and me once again.
Позволю себе добавить сюда вот это:
Посев —Как бы я хотел умереть
Tomorrow › Алёнки на вас нет.
Потому что смысл этой песни — и той, они как-то вообще про разное совсем. С тем же успехом можно привязать к этому гимн коммунистов Кампучии какой. Если у них конечно был гимн.
А вообще я изначально собирался так сплошь пройтись у нас по всем побочным проектам Егора: Коммунизму и всему... Просто и так я тут организовал завал его с незапамятных времён, надо как-то держать себя в руках.
Indian › Ассоциативные ряды — они у всех свои, индивидуальные. У меня вот они таковы, что обе песни друг друга дополняют. Наверное, со мной что-то не так.
Tomorrow › Та песнь — о начале. О начале мира для нас. Эта же работа — о ровно обратном: завершении. И, главное о совершенно противоположных переживаниях.
Единственное, что могу сказать в пользу связи между ними... помните, мы как-то вспоминали про тихий час в пионерлагерях, детских садах. Когда все нормальные дети с их избытком энергии вовсе не испытывают необходимость спать. И вот происходила всякий раз такая же медитация. Вдруг обращаешься на мир, перестаёшь быть собой, как актором в нём. Превращаешься в чистое сознание. Шум за окнами, птичье пение, ветер, тени листвы, солнечные зайчики...
Такая вполне себе буддийская дхьяна. Так что наверное спасибо им, сами того не зная, они дали нам с детства эту неожиданно тонкую практику.
Островок небытия, покоя посреди весёлого моря детства.
Я тогда сразу привык в лагерях, пока отряд только впущен в начале смены в палату и озирается, привыкает — сразу занимать койку у окна. Там куда веселее переживать эти навязанные режимом глупых взрослых депривации.
Indian › Увы, у меня совершенно обратный лагерный опыт: за покоем я уходил в лес, благо лес был вокруг (лагерь под Загорском). Днём в тихий час я рассказывал сопалатникам истории собственного сочинения с продолжением; таково было моё послушание.
Я вижу нашу ошибку: мне надобно было оставить Егорову песню под Пьехой, но я зачем-то сделал иначе. И всё пошло неправильно.
Tomorrow › Да нет, в чём же ошибка? Как раз был повод вот про лагеря поговорить. Да и вы могли бы про свои ассоциации рассказать.
А как вы через охрану и овчарок прорывались? Эту, лагерную администрацию? Мы не решались сбегать настолько внаглую. Понимая, что вожатые несут за нас ответственность — и пропадать внезапно сильно так далеко за территорию было бы с нашей стороны довольно жестоко в их отношении. Так, разве что по всяким потаённым уголкам самого лагеря бродили. Ну и, надо отдать им должное, они нас организованно выводили в колонну по два, по три на природу, на речку.
Да, тихий час — это было время удивительных историй. Я уже к очередному году по лагерям вдруг понял, что могу продолжить любой анекдот, который кто-то из отряда начинает рассказывать. Даже на спор так делали, я выигрывал. Столько уж к тому времени было тихих часов в моём стаже.
Да, у нас тоже все лагеря были в лесах. Как же комары доставали подчас.
The Brothers Four — Greenfields (Mitch Miller Show, 1960)
Егор, кстати, чтоб снова, в который раз отдать ему должное, много слушал редчайшие вещи того времени, учился музыке, мелодическим ходам — но никогда так внаглую не тырил, как вон те высокооплачиваемые за наш счёт советские композиторы до него. Брал прямо готовыми узнаваемыми даже не вещами — а сборниками, как тот «Коммунизм». А то ведь весь советский народ всё время и верил, что Эдита Пьеха сама эти песни сочинила: и стихи и музыку, как та Янка вон, и Жанна Агузарова свои лучшие вещи.
У них тогда, помните, и слово появилось тогда особенно каверзное: «исполняет Эдита Пьеха [Лев Лещенко, Иосиф Кобзон, далее везде...]»
Впрочем, в музыке каверы стали настолько общим местом — что верно и незачем кого-то порицать, когда не указывают свои источники: sapientis sat. Кому надо — тот услышит откуда эта мелодия.
Посев —Как бы я хотел умереть
Потому что смысл этой песни — и той, они как-то вообще про разное совсем. С тем же успехом можно привязать к этому гимн коммунистов Кампучии какой. Если у них конечно был гимн.
А вообще я изначально собирался так сплошь пройтись у нас по всем побочным проектам Егора: Коммунизму и всему... Просто и так я тут организовал завал его с незапамятных времён, надо как-то держать себя в руках.
Единственное, что могу сказать в пользу связи между ними... помните, мы как-то вспоминали про тихий час в пионерлагерях, детских садах. Когда все нормальные дети с их избытком энергии вовсе не испытывают необходимость спать. И вот происходила всякий раз такая же медитация. Вдруг обращаешься на мир, перестаёшь быть собой, как актором в нём. Превращаешься в чистое сознание. Шум за окнами, птичье пение, ветер, тени листвы, солнечные зайчики...
Такая вполне себе буддийская дхьяна. Так что наверное спасибо им, сами того не зная, они дали нам с детства эту неожиданно тонкую практику.
Островок небытия, покоя посреди весёлого моря детства.
Я тогда сразу привык в лагерях, пока отряд только впущен в начале смены в палату и озирается, привыкает — сразу занимать койку у окна. Там куда веселее переживать эти навязанные режимом глупых взрослых депривации.
Я вижу нашу ошибку: мне надобно было оставить Егорову песню под Пьехой, но я зачем-то сделал иначе. И всё пошло неправильно.
А как вы через охрану и овчарок прорывались? Эту, лагерную администрацию? Мы не решались сбегать настолько внаглую. Понимая, что вожатые несут за нас ответственность — и пропадать внезапно сильно так далеко за территорию было бы с нашей стороны довольно жестоко в их отношении. Так, разве что по всяким потаённым уголкам самого лагеря бродили. Ну и, надо отдать им должное, они нас организованно выводили в колонну по два, по три на природу, на речку.
Да, тихий час — это было время удивительных историй. Я уже к очередному году по лагерям вдруг понял, что могу продолжить любой анекдот, который кто-то из отряда начинает рассказывать. Даже на спор так делали, я выигрывал. Столько уж к тому времени было тихих часов в моём стаже.
Да, у нас тоже все лагеря были в лесах. Как же комары доставали подчас.