Хотя конечно «Хочется-хочется чёрную смелую женщину» и «Женщина смотрит с мольбой на шестой этаж» — и по-прежнему веселят и развлекают безмерно. Но это другая уж группа. Другая душа. Другой совсем дух. Иное направление. Куда... неожиданно... высшее с тех пор.
...без сомненья может претендовать на то чтоб называться самой весёлой группой Ленинградского рок-клуба. Так, пожалуй, можно про них сказать. Гротеск, сатира, юмор, энергичные ритмы и карнавальная пестрота костюмов...
Постойте, я откатаюсь в пароксизмах этого, как его? а впрочем уже неважно, закадрового диктора похоже изрядно искусал советский журналист... хотя погодите, да это же верно он сам им и был. Вам этого не понять. У вас уже другая, куда более бесчеловечная адская пропаганда. Где такой милой чуши уже не говорят. Что прям хочется обнять керосиновую лампу и постелить вон котам тёплый клетчатый плед в кресло, воспетые героическим, тут уж без малейших шуток, Цоем.
Единство музыки и... сценической пластики...
А впрочем, дальше сами слушайте. У меня что-то батарейки вот только напомненных ими сатиры и юмора™ садятся, непременно пойду заменю, чему нас уже учила тогда суровая сибирская группа Наутилус, и потом продолжу. Надеюсь, хоть собственно песня там в итоге случится. Как мы её помним с 80-х. Если нет — скажите, тоже заменю.
О! Она конечно тут не особо узнаваема... но постойте, это же та самая классическая советская телефонная будка из нашего детства?
Поясню для всех будущих поколений: да, мы были тогда очень дикие. Не то что вы теперь. Нам чтобы поговорить на улице по телефону требовалось непременно отыскать зайти в особую будку. Для говорящих по телефону. Это две копейки целые стоило всякий раз. Хотя, кому я это объясняю? Вам это не понять. Это можно только почувствовать.
Так прямо и называемую телефонную будку кстати. Это уже много позже гнилой ставленник Запада Горбачёв, который даже вроде ещё пока ещё на удивление жив, хотя погибли с тех пор миллионы жертв его правления, его династии, правящей и поныне, но которого вы тем более тоже не помните, вдруг ввёл свои таксофонные будки.
Где можно было поговорить оригинальным образом, по таксе. С тех пор эта порода и стала так популярна. До неё были лишь сплошь наши советские пограничные пуделя и овчарки, эрдели, сенбернары и колли.
Я тогда ещё не всё понимал до упора отчётливо — но вот это отчего-то сразу врезалось в память: «Ну всё, пропал Калабуховский дом. Ежли вон эти пятнистые пухлые мрази залезшие в наш древний итальянский Кремль из своего Ставропольского края, вдруг вводят такой специальный акцент на примат барыша для них». Заметили? Так с тех пор всё в этом как раз направлении и идёт именно.
Кстати, а духовая секция, или как оно называется — у них здесь случаем не та же самая, что и у раннего Кино? Нечто столь же романтически-невероятное проступает сквозь все их глупые нелепые куртуазные фривольности.
Будто дуновение свежего ветра неожиданно сквозь весь этот никчёмный надуманный мир пустых эфемерных соотношений. Где важен лишь это ветер. Где память о нём лишь в итоге останется. А всё прочее рассеется без малейшего следа уж вскоре.
Поясню для всех будущих поколений: да, мы были тогда очень дикие. Не то что вы теперь. Нам чтобы поговорить на улице по телефону требовалось непременно отыскать зайти в особую будку. Для говорящих по телефону. Это две копейки целые стоило всякий раз. Хотя, кому я это объясняю? Вам это не понять. Это можно только почувствовать.
Так прямо и называемую телефонную будку кстати. Это уже много позже гнилой ставленник Запада Горбачёв, который даже вроде ещё пока ещё на удивление жив, хотя погибли с тех пор миллионы жертв его правления, его династии, правящей и поныне, но которого вы тем более тоже не помните, вдруг ввёл свои таксофонные будки.
Где можно было поговорить оригинальным образом, по таксе. С тех пор эта порода и стала так популярна. До неё были лишь сплошь наши советские пограничные пуделя и овчарки, эрдели, сенбернары и колли.
Я тогда ещё не всё понимал до упора отчётливо — но вот это отчего-то сразу врезалось в память: «Ну всё, пропал Калабуховский дом. Ежли вон эти пятнистые пухлые мрази залезшие в наш древний итальянский Кремль из своего Ставропольского края, вдруг вводят такой специальный акцент на примат барыша для них». Заметили? Так с тех пор всё в этом как раз направлении и идёт именно.
Будто дуновение свежего ветра неожиданно сквозь весь этот никчёмный надуманный мир пустых эфемерных соотношений. Где важен лишь это ветер. Где память о нём лишь в итоге останется. А всё прочее рассеется без малейшего следа уж вскоре.