«Война – отвратительное деяние, и благородные прибегают к ней только тогда, когда избежать её невозможно. Вот почему совершенномудрые древности ценили нравственную силу, а не военную». Мин-Цзяо. Фильм мастера бевиков
Джона Ву — пятичасовой эпос о величайшем сражении эпохи Троецарствия. Военный гений стратега Чжуге Ляна против восемьсоттысячной армии канцлера Цао Цао – полководца, воина и поэта. Дипломатия музыки
цинь и чай как военная хитрость. Масштабные битвы с генералами-богатырями в духе
«уся».
Фильм в
двух частях (есть ещё кастрированный вариант — укороченная вдвое версия для американского проката, его смотреть не стоит). Разобраться с именами поможет толковый
спойлер. В комментариях немного про выдающуюся личность Чжуге Ляна.
![[ uploaded image ]](/up/12-11/23-2742-725.jpg)
В трактате «Записи о верном поководце», входящем в даосский канон он говорит: «Настоящий полководец не опирается ни на силу, ни на власть и не полагается на них. Ему не доставляет радости милость; он не страшится очернения. Он не стремится обладать богатствами, которые он видит, и женщинами, которых он мог бы взять. Его единственная цель – следовать интересам государства».
Чжуге Лян ни разу не проиграл сражения, и умер, во время похода, в военном лагере своего войска. Он нёс тяжкую ношу, непосильную и для двоих человек, и скончался от болезни в возрасте пятидесяти четырёх лет.
«Думается, что по природе я — простак. Оказавшись вовлеченным в смуты нашего времени, я собрал армию и пошел в поход на север. Однако еще прежде окончательной победы смертельная болезнь сразила меня, и вот теперь я уже одной ногой в могиле.
Ничтожнейше прошу правителя очищать свое сердце, умерять свои желания, сдерживать себя и любить простых людей, сохранять почтительность к прежнему правителю, распространять гуманность в государстве, выдвигать честных людей, дабы мудрые и справедливые могли занимать государственные должности, и избавляться от предателей и клеветников, дабы нравы людей улучшались.
У меня восемьсот тутовых деревьев и восемь акров скудной земли, так что моим детям и внукам хватит и еды, и одежды. Сейчас я нахожусь за пределами государства, и не имею никакого особенного снаряжения; я ношу выданное государством официальное одеяние и ем государственный хлеб, никакого другого дохода у меня нет. После моей смерти не оборачивайте мое тело слишком большом куском ткани и не готовьте никакой особой погребальной утвари, за которые я остался бы в неоплатном долгу перед государством».