Букинистические магазины. Москва
Уж много лет, изредка делясь со знакомыми (когда вдруг об этом заходит разговор: о тех немногих оставшихся в городе букинистических магазинах, последних из могикан) адресами тех, что знаю — и им поможет, и самим магазинам, непонятно как выживающим, вопреки всей новой экономической политике™ — ловлю себя на мысли, что вообще неплохо бы начать вести открытый список для всех, пополняемый всеми.
И для Москвы, и для Питера, Киева, и для Парижа, Нью-Йорка и Токио — везде где только люди живут, ну, те что ещё читают книги. Давайте начнём что ли?
А то, знаю, вообще немногие знают вокруг, что такое существует в нашей реальности: букинистические. В мире, где и просто книжных нормальных-то не осталось: все, даже называющиеся такими, сплошь выживают на продаже канцтоваров разве. Кто-то уж и родился позже, не застав в СССР, а кто-то пусть и застал, но не ведает, что оно, пусть местами, но сохранилось и ныне.
Москва
Ассортимент там бы всегда даже ещё куда интересней чем на Курской. И не сказать бы, что после его закрытия он перекочевал туда, разбавил собой и улучшил.
Жаль, это был лучший букинистический Москвы. Больше его нет.
На Покровке, скорее ближе к Садовому чем к северному выходу из Китай-города (где Политехнический музей), не так давно открылся уже современный букинистический, возможно что даже единственный такой, а не влачащий свою историю издавна, вопреки всему. На южной стороне Маросейко-Покровки, за аркой во двор в полуподвале.
Тоже неплохой выбор книг.
Можно добраться как раз и с Курской — на север по Садовому, заглянув в вот выше обозначенный, потом до перекрёстка с Полянкой и налево. Довольно далеко от метро в обоих случаях. Я обычно хожу от северного Китай-города.
Это что. Я вот вчера вдруг наступившей на столицу ночью (только час назад светило солнце — хоть тепло ещё, но световой день уже внушает некоторые скорее не сомненья, либо опасенья — но уже вполне панику — и вдруг бац) спросил у местных где тут ближайшая станция этой ветки, от которой рассчитывал уж добраться куда мне надо. Народ ответствовал: «Недалече. Прямо и чуть левее. Будет „Москва-Товарная“». Только и нашёлся что сказать: «Эка я забрёл». И сразу стал судорожно соображать: это вообще где такое, на какой планете «Москва-Товарная». «Москва» — вроде знаю, ну, в своём измерении, «Товарная» — тоже слышал. Но вместе? в таком диком сочетании? И вроде было там нечто в районе Курского вокзала подобное — но, позвольте, сразу ж за ним следующая всегда была «Серп и молот». А я явно не в этом районе. Я его даже на горизонте не вижу. Хотя какие тут горизонты в этом внезапном кромешном осеннем мраке?
Это при том, что стремился я в тот момент скорее куда-то в район Карачарово,
должен пояснить перспективу: Курский вокзал — Серп и молот — Карачарово — Чухлинка — Кусково — Новогиреево — Реутово — Никольское — и только потом Салтыковка
и был уверен отчего-то наивно, что почти его достиг, ну разве ещё метров 500–1500...
И тут вдруг, как снег на голову: «Москва-Товарная». Впрочем, спасибо, что без снега. Обычно у нас в это время уже ещё и он лежит топорщится повсюду.
Ладно, к чему я это всё? На Салтыковке ещё есть дичайший развал обнищавшего народа, я там некогда Вергилия кажется, Academii, купил у мощнейшего еврейского воротилы хитрейшего старой формации за символических 350р. Видно, это был его тайный такой подарок мне, учитывая что мы оба примерно слышали, а уж тем более он с его опытом книготорговли, что за Академию нынче принято брать, как за Тициана какого прижизненного отчего-то.
При том, что я вовсе не гоняюсь за ценными и редкими изданиями — для меня ценно именно, исключительно качество книги, полиграфии, шрифта, иллюстраций, обложки, бумаги — тогда как вот всё это ценнобразование их дурацкое, как вижу, пляшет совсем от иных категорий: насколько книга редка, издана малым тиражом, старого года издания и, главное, максимально раскрученного дилетантами издательства — серии. Вот Академию раскрутили, увы. Те же «Памятники античности» наши — хотя их суперобложки, честно говоря, между нами — редчайший образчик уродства. Тогда как обложки с тиснением — напротив, чудесны.
Ладно, это отдельный разговор, об этом проще было б даже не докторскую какую — не тот объём, а скорее толстую монографию какую богато иллюстрированную, как вон до революции делали, писать. До 1917 года была одна культура книги, высшая из всего что мы тут видели (не идеальная, впрочем, увы, далёк от восхвалений неумных — но всё же вот вчерашний Платон в греческом оригинале, с максимально верным переводом, и с комментариями богаче основного текста — как-то запал. Если хотите, скинемся, не помню, он до 1000 р стоил, меня что-то жаба задушила, всё же пусть и прекрасная, но бумага — тогда отсканирую и выложу у нас для всех) — до 1941 другая; после 1953-55 — уже новая, чудесной оттепели после торжественного имперского тиранического классицизма; в 1970-х уж явный, видимый Застой во всём; в 1980-х горбачёвская одновременно и свобода в выборе импортных авторов наилучших теперь, и полная деградация искусства книги; где-то с 1992-го и далее — переход от кооперативных словолитен к совсем уж бурым барыгам, местным монополистам; с 2000-го — книги вдруг не по 5 рублей, эквиваленту бутылки пива тогда — а сразу по 1000, двух ящиков теперь: привет вам, земляне, еще не отвыкшие читать. Ладно...
Ещё есть пара других контейнеров тоже полных книг, но с выбором не столь изысканным. Ну как, были когда-то. Мне несколько лет уже лень так далеко ездить.
Тоже давно туда не ездил, несколько лет.
Что я упустил в Москве — сюда. Только вчера мне вновь напомнили на Волгоградке про букинистический на Трубной. Надо будет и туда как-нибудь непременно съездить. И во все прочие места, что ещё вдруг у нас не знаю. Тем более что всякий раз встречал их случайно, совершенно стихийно: гуляю по улицам, вдруг опа: книжный!
Много лет уже, возможно тоже как-то рассказывал, снятся сны, как гуляю по чужим совсем городам, другим совсем районам, в иных уже измерениях, где всё некогда пошло не так, и даже книги, даже семидесяти- и стодвадцатилетней давности (странно, совсем недавно мы округляли эти времена более ровно, как 50 и 100) — и те совсем другие, зачастую куда лучшие. Настолько, лучше, что когда просыпаешься — в первые мгновенья думаешь: надо бы найти эту книгу непременно у наших букинистов, это нечто превосходящее всё, что видел я прежде — а уже в следующую секунду, просыпаясь всё больше, всё более обретая снова связь с этим конкретным миром, его положениями: что нет, не судьба, нет в этом твоём мире этой книги, и не будет уж никогда, она там позади осталась реальной, в быстро исчезающем сне твоём.
К чему это тут рассказываю: вот зачастую настоящие букинистические магазины и выступают для нас из столь серой ткани повседневности чем-то удивительно напоминающими такие наши сны. Где вдруг случайно поднятая со стеллажа в случайно вновь специально посещённом внутри сна букинистическом, запомненном уже тогда, в прежних снах в этом же магическом топосе, книга вдруг оказывается чем-то будто из другого измерения. Где всё было так иначе. И куда ты тоже можешь вслед за ней проникнуть, уже вот прямо сейчас, только открыв её. И тут уж возникает это особое чувство, эта страсть: нет, куда умнее будет купить её, и уж прочесть внимательно, детально, полностью. В этом — суть хороших глубоких книг. Они создают миры. Они переносят нас туда. Если только мы к этому готовы, должным образом настроены. Таких, впрочем, мало. В обоих смыслах: и книг, и людей. Причём, первое проистекает из второго, поскольку именно из них и берутся всегда авторы.
Впрочем вот в этот раз я ухитрился вытащать оттуда нечто как раз будто из моих снов, глядяте, цитирую титул пока только, хотя взял по своей методе — перелистнув наугад в середину, открыв наугад, прочитав первый же абзац (тогда Мамардашвили так же выбирал, рассказывал, и до этого множество только появившейся западной научной фантастики™ на развалах в переходах метро — и ещё, помните вот особое уважение Летова к И Цзину? гаданию по стеблям тысячелистника; и как ещё вот Филип Дик, известный всем совсем по другой работе, в «Человеке в высоком замке» (купленной как раз там тогда, с лотков этих первых, прежде он в СССР не издавался никак) тоже...):
Академия Наук ЧССР
Институт Востоковедения
БОГИ · БРАХМАНЫ · ЛЮДИ
четыре тысячи лет индуизма
Издательство «Наука»
Главная редакция восточной литературы
Москва 1969
Это всё теперь звучит как музыка. Особенно ЧССР и 1969. Кто понимает, о чём я — тот понимает. Это как раз то измерение, та дверь в тот мир, что мы тут уж так надёжно потеряли.
Открывается сразу, и к образу этому я и сам вновь и вновь обращаюсь уже лет 20, впервые встретив его и оценив ещё раньше, лет 30 назад. Страница 73:
Заметьте как расставлены акценты: не всем нам известный с колыбели постулат: «майя — это иллюзия», нет, совсем иначе: «майя — результат действия магической силы Брахмана». Инструмент конструирования им этого мира. Магический и необходимый для существования всего сущего инструмент формирования реальности. Вот всегда говорил, что чехи —
не то чем они кажутся, а нет, это совы. Что чехи — не так просты. Взять хотя бы вот Гашека. Или Лема, хотя погодите... Ладно, Зденека Милера тогда, нашего социалистического Миядзаки.Кржемелика и Вахмурку; Ганзелку и Зикмунда, что вон в оригинале, на чешском, в последние годы служат подставкой под мой монитор... Пиво опять же. Великая нация... А учитывая пиво их — так и вовсе величайшая.
P. S. Даже, оказывается, 1964-й.
Обходите её слева, через спортивную площадку прорезиненную со странными инсталляциями псевдоспортивными, выходите на Трубную улицу (кстати, обалденная архитектура сталинской эпохи; я б даже сказал точнее и справедливее: времён Булгакова, больше той старой Москвы, в которую Сталин уж от себя добавлял потом; которую сейчас вообще редко где встретишь даже у нас тут в Москве, где этого было больше всего — всё ускоренно разрушают). Идёте дальше на север, и слева будет секретный проход без вывески.
Не повторяйте моей ошибки, не спрашивайте никого, как я делал, выбирая причём непременно лишь тех, кто по возрасту (того поколения, что ещё читало бумажные книги), облику (есть на лице печать некоего прошлого жизненного опыта, осмысленности? — и, главное, выглядит ли как человек, способный жить в этом районе, а не просто пробегающий случайно мимо и не интересующийся изначально тут ничем: все чиновники лощёные с портфелями сразу отпадают, даже попадая вроде в предыдущий критерий: впрочем, не совсем, у них в глазах больше этого их особого, чиновничьего, трудно передать), количеству наушников (нечего беспокоить столь занятых своим внутренним миром людей)...
Даже все эти критерии всякий раз не срабатывают. И раньше давно говорил, что в Москве не осталось почти москвичей. Теперь вижу, насколько. Что само слово «почти» тут уже излишне.
Занятно было. Ну явно всё совпадает: «Не подскажете, где здесь букинистический?» — «А я из Санкт-Петербурга». Видно ведь, что вот явно хотя бы этот джентльмен может знать.
И лишь на десятый уж, верно, раз — удача: «А вон, вы прошли только, на той стороне». Там просто вывески нет, и наверно всё же правильно, что спрашивал.
Очень хороший ассортимент. Даже, думаю, лучший из всего. Вот как раз много лежит из нашей «Библиотеки античной литературы» из свежедоставленного. Полная «Библиотека приключений». Много «Академии», всего прочего, лучших советских серий. Античности, востока, дореволюционного.
Постараюсь почаще теперь заглядывать. Надо же, все эти годы как-то не знал, хотя вроде, судя по моим записям выше — имел некую интенцию знакомиться с каждым букинистическим, включая даже самые дикие стихийные места за границами города уже.