Роман Джулии Оцуки «Будда на чердаке». Покуда не сам роман но только анонс, а у меня уже заранее слёзы, (хотя ниразу не читал «Птичек певчих», или чего ещё) . А так же, желание поскорей дотянуться до моей флибусты, рысь:



«Пароход с японскими невестами прибывает в Америку. Здесь их ждут мужья и новая жизнь, здесь, чтобы стать своими, им придётся от многого отказаться и многое в себе изменить. И возможно, все их жертвы будут напрасны, потому что совсем скоро начнётся война, которая сделает японцев и американцев врагами»

Почти все мы, пересекающие океан на этом пароходе, были девственницами. У всех были чёрные длинные волосы и плоские широкие ступни. Все были невысокого роста. Некоторые в детстве не ели ничего, кроме риса, и поэтому ноги у них были кривоваты. Другим едва исполнилось четырнадцать, и они ещё не вышли из отрочества. Иные прежде жили в городах и одевались по-городскому. Но по большей части мы были деревенские жительницы и на корабле ходили в старых кимоно, которые носили дома. Кое-кто из нас прежде жил в горах и видел море разве что на картинках. А дочери рыбаков вдоволь насмотрелись на море. У кого-то оно забрало отца, брата или жениха. Чей-то возлюбленный в одно несчастное утро прыгнул в воду и уплыл прочь. Теперь время отдаться на волю волн настало и для нас.

Первое, что мы сделали, оказавшись на пароходе, — показали друг другу фотографии своих мужей. Мы сделали это, прежде чем решили, кто из попутчиц нам нравится, а кто нет, прежде чем сообщили друг другу, на каком острове жили и что заставило нас отправиться в путь, даже прежде чем постарались запомнить имена друг друга. На всех без исключения фотографиях красовались молодые темноглазые мужчины с тёмными глазами, густыми волосами и безупречно гладкой кожей. У них были волевые подбородки. Гордо посаженные головы. Прямые крепкие носы. Они были похожи на наших пропавших братьев и отцов, только лучше одеты: на них были серые сюртуки или европейские костюмы-тройки. Некоторые стояли на ухоженных зелёных лужайках рядом с уютными деревянными коттеджами, обнесёнными белой изгородью. Другие непринуждённо облокачивались на капот «форда» последней модели. Лишь немногих запечатлел фотограф в студии, где они сидели на неудобных стульях с жёсткими высокими спинками, чинно сложив руки на коленях и смело глядя прямо в объектив, словно бросая вызов всему миру. Все без исключения мужья обещали встретить нас в Сан-Франциско, куда и должен был прибыть наш пароход.

Понравятся ли они нам? Сумеем ли мы полюбить их? Вот вопросы, которые волновали нас сильнее всего. Как мы узнаем их по фотографии, впервые увидев в порту?

Мы спали в трюме, в третьем классе, где было темно и грязно. Кроватями служили узкие металлические полки, закреплённые одна над другой, матрасы, тонкие и жесткие, были все в пятнах, оставленных людьми, которые путешествовали на этом пароходе до нас. Подушки были набиты соломой. Пол, влажный и скользкий, был усыпан крошками. Свет проникал сквозь один-единственный иллюминатор, и по вечерам, когда в трюме сгущалась тьма, воздух наполнялся тревожным шёпотом.

«Интересно, будет ли больно, когда это произойдёт в первый раз?»