Дикая пушистость

Меня позавчера в солнечной закатной аллее под тенистыми сливами на огромном бульваре на окраине огромного города дружески и благородно, в шутку, покусал пёс, немецкая овчарка.

Не та наша советская обычная привычная, с палевой мордахой, памятник которой и ныне стоит в метро, увы, безнадёжно извандаленный трудовыми мигрантами из южных стран чудесных с куда более благоприятным климатом и прочими абрикосами. А, мне сказали, когда с такой чёрной мордочкой — это как раз настоящая немецкая овчарка. Охотно верю. Они вообще немцы необычные. Когда это не наши советские немцы.

Так что если меня когда-нибудь спросят: а были ли вы покусаны немецкими овчарками — я непременно отвечу: да, и они были смешные и весёлые. И главное, видели б вы их клыки — там 6 см между, действительно внушительно. И там туша примерно с нас весом, только на четырёх лапках, мне по пояс.

— Глядите, — говорю, — покусал ведь, поросёнок. Вас защищает.

Его владелец особо спросил:

— Точно всё в порядке?

Спасибо за это благородство. Действительно, иногда мы даже тяжкий урон сразу не замечаем, так устроены. Он это тоже знает, у него тот же опыт. Я сразу ответил, успокоив его:

— Всё отлично. Он так играет. Так же мои сибирские коты иногда прихватывали, обозначая укус, ну нравится им.

Вот и овчарки, и прочие волчки — тоже удивительно похожи на наших сибирских котов. Та же дикая пушистость зубастая ушастая с хвостиками, носиками и ушками. Усиками и язычками, и такими умными глазами. Они вообще умные, но тут уж вступают инстинкты. Как и у большинства людей, впрочем, неотличимых от животных.

Меня так зачаровывают их огненные рыжие подпалины на закатном солнце, что у собак, что у котов: они сияют золотом.

____

До этого долго сидел на скамейке под сливами, зелёными ещё, но уж такими высокими раскидистыми на этом внезапном для них подарке: просторном городском пляже, и радовался счастью их, двух седых джентльменов, что прогуливали вместе двух своих собак настоящих тех первобытных диких пород. Почти волков. И думал: сколько дней ещё отпущено тебе? Неизвестно. А сколько им? И видишь: они вовсе не унывают. Хотя знают, как и я давно: что самое страшное, что может с нами приключиться — это пережить тех, ради кого ты живёшь. И равнозначное этому: недожить, уйти раньше, и, стало быть, бросить их. Оба варианта хуже смерти. Оба завязаны на неё.