Бернар Стиглер. Упраздненный индивид
Великолепное эссе. Размышление на тему, чем определяется процесс индивидуации в современном обществе. Одним из факторов, который на это влияет автор признает массовое потребление.
А и вправду. Ну вот например, купила я платье. Удачно купила, недорого и сидит оно на мне вполне прилично, и я себе в этом нравлюсь. Однако, при самой даже мысли, что завтра я сяду в метро и с высокой долей вероятности наткнусь на даму в точно таком же платье, аж передергивает. Или приходишь на работу, а там бац — сотрудница в такой же кофточке как у тебя в шкафу лежит. И сразу так в голове себе: эту кофточку больше в этот офис ни-ни. Отчего такие сильные чувства по такому незначительному поводу?
А фишка в том, что потребление все-таки является отчасти выражением индивидуальности.
охуительная красота и торжество эстетизма воротнички и фартук — форма горничной: что нам девочкам хотели этим сказать?
Нет, право, нашли чего опасаться.
Вот за это мы и считаем женщин удивительными существами. Воистину удивительными!
Как же меня эти манжетики с воротничками доставали. Они у нас в школе натирали полы мастикой. Во время перемены все ставили портфели на пол, а потом в начале урока на парты. А потом по ним елозишь белыми манжетиками и они приобретают жёлтый цвет. Отстирать потом это руками практически невозможно. Мляяя! вдруг выплыло из памяти: банка Аэлиты, щетка и два кружевных манжетика, будь он неладны! А запах, запах, какой!
Внезапно Диана Удовиченко:
В детстве я ненавидела школу. И сейчас ее терпеть не могу, как явление, потому что так было заложено. Не стану утверждать, что школа нанесла мне неизгладимую психическую травму — я девочка всегда была крепкая. Да и вообще, не сторонница того, чтобы оправдывать все неудачи детскими травмами.
Но тем не менее, с логической точки зрения, школа — это пиздец фатальный. Всегда. Дурдом какой-то. Конечно, можно рассматривать ее, как подготовку детского разума к дурдому взрослой жизни. Но вот нахуя искусственно создавать детям трудности? Их и естественных всегда и везде хватает.
Например, школьная форма. Я училась в конце советского времени. До сих пор не понимаю, чо это, блядь, было. Где логика вообще?
Школьное платье цвета говна. Ну да, немаркое. Покупалась форма одна на год. Почему-то. Насколько я знаю, у всех в классе было одно платье. Коричневое, шерстяное и предельно уродливое.
Сейчас я понять не могу, что мешало моим родителям купить два или лучше три этих платья. Ведь их же стирать надо. Да, денег не всем хватало. Но и кому хватало, те не покупали — не принято было. Платье следовало относить неделю, и на выходных постирать. В лучшем случае. Жопа на платье лоснилась от сидения и вытягивалась. Так и ходили все с лоснящимися жопами.
Воротнички и манжеты. Белые. Нахуй они были нужны вообще? За один день затирались о парту. Следовало их отпороть, постирать и назад пришить. Это же безумие. Нахуя? Приучение ребенка к труду, бессмысленному и беспощадному?
А фартук? Я понимаю, пока существовали чернильницы и перьевые ручки, он защищал платье. А потом? Мы писали шариковыми. И все равно ходили перетянутые этими ебаными фартуками. Черный фартук на коричневом платье. Охуительная красота и торжество эстетизма.
Воротнички и фартук — форма горничной. Что нам, девочкам, хотели этим сказать?
Кроме того, нам запрещали украшения, лак на ногтях, красивые сумки, косметику, каблуки, распущенные волосы, мальчикам — длинные прически, и прочая, и прочая.
Но это советская школа. Ладно. Однако, когда мой сын пошел в школу, я с изумлением обнаружила, что ничегошеньки не изменилось. Ну да, форму отменили, зато у каждой школы теперь свои требования. Вот у Макса требовали обязательно деловой костюм. Брюки и пиджак. И похуй, что на пиджак куртку неудобно надевать зимой. Мнется он. Нет. Надо. Опять же, нельзя пирсинг, длинные волосы, и еще куча нелепых запретов.
Нахуя? Кому нужен этот формализм?
Только не надо мне рассказывать, что это приучение к дисциплине.
Дисциплина — это посещение занятий, выполнение домашних заданий, уважительное отношение к окружающим. Больше ничего.
Терпеть не могу формализм и нелепые запреты. Когда — так надо, чтобы а вот. Или — тебе нельзя, потому что потому.
Издавна, с тех же первых классов школы и пионерлагерей, ценю, когда явно культурный, образованный человек матерится (особо девушка), притом, непеременно, исключительно к месту — это означает главное: человек честен, нелицемерен, его эмоции открыты — как самым родным.
Увы, мир полон тварей, что имитируют это святое состояние фальшиво, лживо, специально пытаются подражать чтоб понравиться. И столько же, даже больше, вокруг лицемерных гадин, что продадут всех тут не задумываясь, но упаси их святые угодники сказать нечто опасное для них в глазах окружающих. Тем ценнее те, кто.
охуительная красота и торжество эстетизма [×]
Чёрт возьми, жаль Егор помер — вот готовое название для очередного альбома ГО.
Воротнички и фартук — форма горничной. Что нам, девочкам, хотели этим сказать? [×]
По теме — мат мату рознь. Уже много раз эта тема муссировалась. Есть матрещина омерзительная, вызывающая желание проблеваться. Например в случаях, когда таким образом выражается прямая агрессия, угрозы, а также стремление унизить других. Диана Удовиченко — это не тот случай. Тут у нас имеется стилистический приём, целью которого является создание юмористического эффекта. И делает она это виртуозно и искренне. И только ложная скромность, привитая мне еще с десткого сада, не дает мне сказать такого же о себе.
Мне не нравится то, как многие люди заменяют членораздельную речь матерщиною: именно что разговаривают матом (повторяюсь). Мат же на письме считаю (лично, оценочно) признаком некоего бессилия самовыражения, стиля, ежели хотите (кроме тех случаев, когда мат обусловлен описываемыми персонажами, когда он им присущ и от них неотъемлем).
Законопроект №10414 о «дематюкизации» от 02.07.2019
Кстати да. Они были абсолютно асексуальны. Это была та причина, почему мы, например, всегда игнорировали наших одноклассниц: да, они смешные и хорошие. А потом ещё сразу и с сиськами 00. Но!.. они же одеты в это вот, цвета чего-то ужасного — да ещё и с дебильными белыми кружевными воротничками.
Оттуда, думаю, повелось у нас думать, что все девушки — крайне глупы.
Впрочем, боюсь, мы были одеты тогда не лучше. В эти наши сине-фиолетовые школьные робы с алюминиевыми пуговицами. С отливом аж в хтонически фиолетовый. С тех пор ненавижу синий цвет.
Но я тогда над нашей формой оторвался всё же. Лет в 11, когда мы стали зверски расти, и школьная форма уже прошлого класса вдруг оказалась как на кого-то другого, +5-10 см за год — сделал из прошлогодной куртки панковскую такую, с обрезанными рукавами и клёпками всюду. Тогда это было модно, был символ свободы.
Да что там, я у нас буквально лет десять назад ещё у метро встречал самых настоящих, того самого стиля, панков — с крашеными хаерами и во всём таком. Причём, как раз того нашего возраста: 15–17. С тех пор, правда, больше, увы. Или то были их, эти, косплееры?
называю «социализацией» принудительное, насильственное встраивание личности в социум — это неверное определение, а вернее не вполне исчерпывающее.
Встраивание личности в социум и есть процесс социализации, без всяких там уточнений. Первичная социализация происходит в семье, начиная с того момента когда мама берет первый раз младенца в руке. Когда дети в песочнице играют или подростки пошли за гаражи пива побухать — это тоже социализация, только не формальная и часто очень даже добровольная (ну если нету шизоидного расстройства личности, конечно, или еще какой-нибудь неврологическо-психиатрической бяки). Кстати, то чем мы с вами занимаемся здесь — это тоже социализация, причем этот процесс можно даже назвать формальным. У нас есть для этого все признаки. При этом, заметьте, участие совершенно добровольно, как и следование установленным в сообществе правилам. Частично процесс социализации проходит в общественных интситутах, учреждениях, структура которых заложена во времена становления индустриального общества. Сколько там будет насилия зависит от того, насколько авторитарна надстройка в обществе (контролирующие, направляющие и прочая), плюс от того, какими идеями руководствуется это общество.
Одним из важнейших факторов влияющих на степень насилия в отношении индивида является то, каким образом решается конфликт индивида и общества. Такой конфликт присутсвует всегда и во все времена, и именно в попытках разрешить его развивается общественное сознание. Более того, каждый индивид также решает этот конфликт на своём индивидуальном уровне и занимается этим всю свою жизнь, вступая непосредственно в отношения с другими индивидами, а также являясь частью сообществ, профессиоанльных, организаций, клубов по интересам и прочая. Таким образом развивается и растет индивидуальное сознание. И хотя общение с себе подобными во всех видах часто является болезненным и травматичным, индивид не может без общества ни обойтись, ни состояться.
Далее: то, о чём Вы пишете, мне (так или иначе) известно, но повторюсь, вызывает у меня чувство неприятия, отторжения; свою личную, персональную социализацию я всячкски стараюсь свести к минимуму, общением занимаюсь практически лишь в сети — оттого лишь, что в моих силах прекратить его по своему желанию.
Далее: та «добровольная» социализация, о коей Вы упоминаете, мне тоже претит: все эти совокупления в сообщества с непременным выстраиванием того, о чём писал нам Лоренц.
Вывод из всего вышесказанного прост и неоскорбителен: я закоренелый и убеждённый индивидуалист, и поверьте, имею к тому основанья.
Зря придираетесь. Нечто совсем нехорошее. Казарма. Концлагерь. Годы несвободы.
Вы просто, девушки, даже не можете и близко понять, о чём идёт речь. За это платят годами ада.
Мы не можем вам, счастливым, и приблизительно это передать.
Посему о таких вещах мужчины обычно молчат.
Вы просто, вижу, тут изначально вовсе не о той нашей славной социализации, в которой я с вами солидарен, без которой нет цивилизации, говорите ведь.
А о её симулякре кровавом. Повелителе мух. Вот только что снова погибли очередные герои там же, во славу всё тех же дуралеев, что не удосужились им сделать хоть сколько достаточно надёжную материальную часть. Ради чего? И что нам делать теперь, как исправить? пойти напиться? поможет?
Само эссе очень понравилось. Показалось немного отрывочным, скомканным, но основные тезисы вполне злободневные и сформулированы, как мне показалось, довольно внятно и разумно. И все время, пока читал, ловил себя на мысли, как уберечь своих детей, как противодействовать, как справляться самому с влиянием? Поскольку даже не желая того, подвержен, как «животное общественное». Первое решение: возможность «избегания» такого влияния путем отдаления, затворничества, если хотите, кажется очень соблазнительным, легко осуществимым и реальным. Но потом, когда подуцмаешь еще, приходит понимание того, что изоляция и есть один из самых что ни на есть прямых последствий «отравления». Но некоторые моменты эссе показались особенно страшными. Вот это, например:
Не имея возможности в очередной раз превозносить чудодейственные свойства риталина, вещества, которое было призвано лечить американских детей от гиперактивности и стало объектом громкого процесса, эксперты Inserm предлагают «превентивно» лечить детей, предположительно принадлежащих к «группе риска» — лечить, расширяя рынок сбыта для фармакологических компаний, надевая «химическую смирительную рубашку» на детей и не задаваясь вопросом о социальных патологиях.
Это кошмар и ужас! Под эгидой лечения — уродовать! С лейблом помощи — отнимать! Это максимальный сволочизм и лицимерие, которые сегодня очень широко и легко распространяются.
Боюсь огорчить Вас — нынче, скорее всего, уж никак. Отравленный дождь падает в гниющий залив, так сказать.
Я дистанцируюсь, основываясь на печальном опыте (как написал уже выше). Ежели угодно, могу несколько позже попытаться сформулировать тезисно, дабы не утомить читающего.
Есть у меня ещё одно замечание, уже касающееся проблемы, поднятой/затронутой/обозначенной в эссе — так называемые эрзац-ценности, кои, по мнению автора, приводят к описанным им и прочим печальным вещам, универсальны и придуманы специально для того, дабы потрафить интересам/потребностям/нуждам/исканиям большинства; они опять-таки не ориентированы на индивидуальность. Полагаю в наивности своей, что лишь диалектический переход от количества к качеству сможет тут что-то сделать — хотя бы начать движение в верную сторону. Поясняю: нас много, и каждый хочет сладко есть, мягко спать и совокупляться в комфортных условиях. Женские особи озабочены также здоровьем потомства (так называемый материнский инстинкт). Сокращая популяцию, мы получаем возможность лучше кормить, лучше учить, лучше воспитывать, лучше лечить отдельно взятую особь — а взамен получаем грамотного, мотивированного, здорового индивида, имеющего возможность развиваться согласно личным данным и выявленным предпочтениям.
Ни из чьего гуманизма ещё не показалось пламя?
Я думаю, что если сокращая популяцию, мы получаем возможность лучше кормить, лучше учить, лучше воспитывать, лучше лечить отдельно взятую особь — а взамен получаем грамотного, мотивированного, здорового индивида, имеющего возможность развиваться согласно личным данным и выявленным предпочтениям, то голод грозит еще раньше, ибо работать будет некому. Ну, там, в поле, в шахте и т.д. При этом абсолютно не согласен с тем, что уменьшение популяции ведет к улучшению ситуации с продовольствием. Причина всех бед, которые люди приводят в качестве ухудшения качества жизни большинства, не в этом. Хотя бы потому, что меньшинство владеет куда большим количеством всего, чего большинству не хватает, в гораздо более абсурной пропорции, чем положено человеческому обществу, где неравенство не упраздняется, но сосуществование смягчается. Не уверен, что могу передать мысль, но попробуйте понять. Готов к дальнейшим пояснениям.
О голоде: мы некоторым образом стоим на пороге третьей НТР, вон в Альбионе туманном робот собирает кочанный салат. Автоматизация. Безлюдные производства уже давным-давно существуют, не скачут там чарли спенсеры чаплины с гаечным ключом у конвейера. Да, разумеется, нерациональное распределение ресурсов существует, но изживать это придётся долго и временами мучительно.
Вот вспомните Лема с его фелицитологическим циклом — там уже содержится всё то, что есть в обсуждаемом (во всяком случае, служащим отправной точкой) эссе и даже сверх того; в частности, Лем утверждает, что построение счастливого/благополучного сообщества есть задача исключительно техническая, надобно лишь верно сформулировать техзадание. Вот посмотрите: у средневековых христиан и мусульман были весьма прочные, добротные моральные принципы и ценности. В итоге имеем множество религиозных войн (внешних и внутренних), раскол людей на остроконечников и тупоконечников, как следствие всего этого — две мировые войны и нынешнее «благополучие». Вот к каким интересным последствиям подчас приводит следование моральным принципам и ценностям. Заметьте, обе стороны утверждали (и утверждают), что желают лишь добра, счастья и процветания, но ни для себя не определили, ни вовне должным образом не спроецировали, как/каким образом/для чего/для кого они несут миру свет, добро и болторез. Это у меня общий, можно сказать, почти мифологический пример.
Более конкретный пример — как раз эссе, о коем тут у нас речь: автор занят перечислением кораблей следствий, но вот с определением причин, на мой взгляд, у него не очень благополучно.
Продолжу немного позже, дела зовут, извините великодушно.
Как было нам завещано ещё древними греками, с их традицией сократовых бесед и симпозиона всяческого.
Я ведь не угадал, нет? Обрадуйте старика.
Просто я так выдохся за последний месяц, что недосыпаю уже по инерции, по привычке, на нервной почве, хотя вполне можно уже вздохнуть и расслабиться.
Как вон котятки играют, гоняются, напрыгивают и покусывают друг-друга за пушистые хвостики. Святые, чистые, славные существа. Добрые и весёлые.
То же самое, 1-е послание Павла коринфянам, 11:19, что у нас годами в приветствиях — ибо как нельзя более соответствует общей идее всех интернет-диспутов как явлению: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные».
Не смею даже судить кто более искусен — все, равно.