Наутилус помпилиус — Скованные одной цепью (Князь тишины, 1988)
Одна из высших песен Наутилуса. Ну, вы конечно смеётесь теперь, но я помню и прочие высшие: «Я хочу быть с тобой», «Прогулки по воде», «Падал тёплый снег», «Князь тишины», «Доктор твоего тела»... и многие ещё.
Хотя тогда, в конце 80-х, они были вообще чем-то совершенным, удивительным. Впрочем, не они одни. Время такое было. Мы ещё его помним. Скоро не останется никого, кто помнил бы.
И я отчётливо понимаю, что нет уж у поколений, родившихся в 90-х, 00-х, 10-х ни малейшей зацепки, чтоб понимать наш тот прежний мир. Для них это, как для пухлых румяных потомков сталинских карателей в 30-х — это сугубо проклятый «наш тот, наш прежний мир разроем» царизм и их априорная ненависть ко всему, что их кураторы объявили им как идеологически чуждое для них, запретное: Летов, Янка, Цой, Наутилус — как часть проклятого ими Совка™. Зато их новые Хиль, Кобзон, Пугачёва и Киркоров — прогрессивные веянья нового строя, кумиры молодых поколений.
Не знаю, можно ли как-то вообще донести, что наш 1988 год был примерно так... ну, ощущался нами тогда... лет на 300-500 вперёд от того омерзительного болота, в котором счастливо, довольно хрюкая, погрязли ныне не просто почти все — а вовсе, поголовно. Антиутопия наступила. И, судя по тому, что мы видим теперь, на контрасте с тем, что мы помним тогда — навсегда уже.
Круговая порука мажет как копоть. Я беру чью-то руку, а чувствую локоть. Я ищу глаза, а чувствую взгляд, Где выше голов находится зад. За красным восходом — розовый закат.
Скованные одной цепью, Связанные одной целью. Скованные одной цепью, Связанные одной.
Здесь суставы вялы, а пространства огромны. Здесь составы смяли, чтобы сделать колонны. Одни слова для кухонь, другие — для улиц. Здесь сброшены орлы ради бройлерных куриц, И я держу равнение даже целуясь
Можно верить и в отсутствие веры, Можно делать и отсутствие дела. Нищие молятся, молятся на То, что их нищета гарантирована.
Здесь можно играть про себя на трубе, Но как ни играй — всё играешь отбой. И если есть те, кто приходят к тебе, Найдутся и те, кто придёт за тобой. Также скованные одной цепью...
Здесь женщины ищут, но находят лишь старость, Здесь мерилом работы считают усталость, Здесь нет негодяев в кабинетах из кожи, Здесь первые на последних похожи И не меньше последних устали, быть может, Быть скованными одной цепью...
за красным восходом — розовый закаткруговая порука мажет как копоть
А до следующей оттепели мы, похоже, не доживём.
Siesta ›
Siesta ›А до следующей оттепели мы, похоже, не доживём. Да не дай Боже нам опять такую «оттепель» увидеть! Хватило Горбачёва с его «миротворчеством», «дружбой со всеми народами мира», «разоружением». И к чему пришли? К страшнейшей катастрофе, полному обрушению всей экономики. Заметьте, без всякого военного вмешательства извне. Да и у Никиты Сергеевича Хрущёва тоже, в общем, ничего особенно хорошего из оттепели не получилось. Нет уж. Попробовали уже.
Halfaxel › Тут главное в крайности не сваливаться каждый раз. И с разоружениями, и с вооружениями.
Halfaxel › Всё по-прежнему. В цезари, со времён Нерона, да и прежде, в который раз пролезают сплошь скользкие и двусмысленные мудаки. Средь этого остаётся лишь тот единственный путь, что указал нам Христос — hic Rhodus, hic salta — там Голгофа, тут возьмёшь крест свой. И иди. Иди и смотри — как нам вон ещё горбачёвский синематограф развлекательный заповедовал.
Партизаны уходят из деревни. Измученный, седой и морщинистый Флёра чуть поодаль от места суда находит портрет Гитлера с надписью «Гiтлер асвабадзiцель»...
— Мам, там фильм, говорят очень культовый, откровение для нашего поколения. Я хочу пойти. Мама, видно уже что-то зная о фильме этом, мягко пытается донести, что может не стоит. — Тебе очень прямо так надо? — Надо, надо... говорят, очень сильный фильм. На всю жизнь. — Ну, раз надо, — улыбается, — иди и смотри.
А когда надоест, возвращайся назад Гулять по воде, гулять по воде, гулять по воде со мной.
У императора Нерона была огромная корона, Невероятная сноровка, семизарядная винтовка и три охотничьих тулупа.
А до следующей оттепели мы, похоже, не доживём.
Да не дай Боже нам опять такую «оттепель» увидеть! Хватило Горбачёва с его «миротворчеством», «дружбой со всеми народами мира», «разоружением». И к чему пришли? К страшнейшей катастрофе, полному обрушению всей экономики.
Заметьте, без всякого военного вмешательства извне.
Да и у Никиты Сергеевича Хрущёва тоже, в общем, ничего особенно хорошего из оттепели не получилось.
Нет уж. Попробовали уже.
— Мам, там фильм, говорят очень культовый, откровение для нашего поколения. Я хочу пойти.
Мама, видно уже что-то зная о фильме этом, мягко пытается донести, что может не стоит.
— Тебе очень прямо так надо?
— Надо, надо... говорят, очень сильный фильм. На всю жизнь.
— Ну, раз надо, — улыбается, — иди и смотри.
была огромная корона,
Невероятная сноровка,
семизарядная винтовка
и три охотничьих тулупа.