Игорь Сукачев как был сантехником, сидящим на крыше, так им и остался. но однажды и в его жизни был светлый миг — когда он собрал супергруппу «Неприкасаемые» и записал альбом «Брёл, брёл, брёл». Это был настолько невероятный для своего времени по качеству рок-н-ролл, что даже не верилось, что все это сделано в России. Однако же рай был недолгим.
Чем плохи циники — они всё видят. Но всё переворачивают. Так это ж здорово, что в 1994 году Сукачёв, всегда бывший на втором плане советского рока — слишком посвятивший себя тому субмифу советской блатной романтики через призму Высоцкого и его «Места встречи», что чрезмерно породнило его с гнусным блатняком 90-х — уж после окончания всего стоящего, на его излёте, вдруг написал песни высшего уровня, ставшие одними из лучших, сфокусировавшими вдруг в себе тот свет.
В 1977 году создал группу «Закат солнца вручную», которая издает одноименный магнитоальбом в 1979 году и распадается в 1983 году. Тогда же создаёт группу «Постскриптум» вместе с Евгением Хавтаном, которая издает альбом «Не унывай!» в 1982 году. После ухода Гарика группа сменила название на «Браво».
Окончил Московский Техникум Железнодорожного Транспорта (кстати, один из красивейших районов старой Москвы, Люблино; и романтичнейшая из профессий), отделение 2904, «Строительство железных дорог, путь и путевое хозяйство», в послужном списке — проектирование железнодорожной станции «Тушино». В 1987 году окончил Липецкое областное культурно-просветительное училище, получив диплом режиссёра театра. Во время учёбы познакомился с Сергеем Галаниным.
В 1986 году вместе с Сергеем Галаниным создаёт принёсшую ему успех группу «Бригада С». Привлёк внимание кинопродюсеров, особенно после художественного фильма «Трагедия в стиле рок» Саввы Кулиша, где снялась «Бригада С» в 1989 году. В 1994 году группа распадается. Сукачёв набирает новый состав и исполняет новый материал. Так появилась группа «Неприкасаемые».
И, ещё раз. Это был настолько невероятный для своего времени по качеству рок-н-ролл, что даже не верилось. Впрочем, мне верилось, я тогда пребывал в счастливой иллюзии, что отныне это будет вечно, станет общим правилом.
Вот вполне завершённая, осознанная стилизация под Doors. Это же чудо, что кто-то может, помимо Ревякина, Чистякова и Григоряна, это же чувствовать? Это та основа, без которой невозможно было всему этому возникнуть в СССР.
Гарик Сукачев и Неприкасаемые — Дорога под землю (Брёл, брёл, брёл, 1994)
Дорога под землю, в норы зелёных змей.
Гарик Сукачёв — Ольга (Брёл, брёл, брёл, 1994)
Это и настроение всей советской послевоенной лирики 50–80-х. Отчего послевоенной? Оттого, что в ней — та печаль о несбывшемся, истлевшем, надломленном. И нет больше той рефлексии странного радостного жестокого опьянения рушащегося старого мира поэтов Серебряного века, включая Андреева, Платонова, Введенского, Заболоцкого, Летова.
Та же китайская поэтика хрупкого осеннего увядания, что и у Пушкина, и у Кинчева, Паустовского, Шукшина, Тарковского.
Гарик Сукачёв — Напои меня водой (Брёл, брёл, брёл, 1994)
Может Крупский на него так повлиял тогда? Недаром он сейчас ищет басиста для нового проекта.
И он в ролике «Напои меня водой» в моей кепке, которую выпросил у меня Крупский!
Вот здесь это немного описано, по поводу Крупского и Неприкасаемых.
Гарик Сукачев и Неприкасаемые — Дорога под землю (Брёл, брёл, брёл, 1994)
Дорога под землю, в норы зелёных змей.
Это и настроение всей советской послевоенной лирики 50–80-х. Отчего послевоенной? Оттого, что в ней — та печаль о несбывшемся, истлевшем, надломленном. И нет больше той рефлексии странного радостного жестокого опьянения рушащегося старого мира поэтов Серебряного века, включая Андреева, Платонова, Введенского, Заболоцкого, Летова.
Та же китайская поэтика хрупкого осеннего увядания, что и у Пушкина, и у Кинчева, Паустовского, Шукшина, Тарковского.