Остров Санта-Лузия, что в архипелаге Кабо-Верде, который при совьетах именовался Зеленым Мысом. На нем нет ничего. Только бухта с чистой водой и якорное место, немного прикрытое от вездесущей атлантической зыби. А еще Кабо-Верде — это последние острова, у которых можно остановиться перед броском через «речку», т.е., Атлантику. Так вот, на Санта-Лузии нет ничего, кроме одной пальмы, полуразрушенной будки пастуха (не знаю кого, когда и как он там пас), каменюк и горы (вернее холма) в виде женской сиськи. Воды нет. Совсем. Это вообще проблема той части архипелага.
Когда сезон, на чистом белом пляже можно обнаружить обнаженных яхтсменок с яхт, которые тратят пару-тройку дней, чтобы отдохнуть и понежиться на земле без людей и качки. При использовании приличного бинокля можно прилично и увлекательно скоротать время на вахте.
Пароход стоял всего кабельтов трех от берега на якоре в ожидании работы. Моряки были измучены двухнедельным отдыхом, рыбной ловлей и изготовлением самогона. Ситуацию не спасало даже соревнование между «машиной» и «палубой». Самогонных аппарата было два, рецепты были разные, но концовка всегда одинаково скучная и предсказуемая. Победитель никак не выявлялся. Средний возраст экипажа плавно подбирался к 45 годам, что накладывало немного меланхоличный настрой всему.
Молодежь парохода, представленная третьим помощником капитана, начальником радиостанции, стюартом и четвертым механиком и пятидесятилетним доктором-буфетчиком (он был очень молод душой) решила идти против системы, больше не пить, а познавать окружающий мир. Было решено спросить разрешение капитана на посещение и разграбление острова. Капитан, который был занят, в-основном, складыванием и подсчитыванием предполагаемого семейного бюджета (благодаря дочке, денег в минусах получалось немало) и немного своим больным сердцем, и совсем чуток изучением незнакомого английского языка, не стал возражать, т.к. в голову ничего не лезло и затея молодежи не казалось ему чем-то, требующим дальнейшего внимания и участия. И заснул.
Молодежь собралась быстро. После обеда, спустив «зодиак» к борту, уже готовы были отчалить, но второй помощник капитана (он был второй раз на этом пароходе и считался почти морским волком) настоял, чтобы те взяли с собой хотя-бы воды, чего поесть и УКВ-станцию. Так и сделали и лодка, шурша подвесным мотором, плавно отвалила навстречу пляжам и неге.
Второй помощник, изображая из себя бывалого морехода, вызвал лодку на связь. Связь была и второй прильнул к биноклю. Яхт с голыми тетками не было. Зыбь была приличная. Пароход покачивало. Полоса прибоя выглядела плохо — как-то уж очень пенисто. Пока второй думал об этом, с лодки доложили, что «какая водичка!» и немного мата для закрепления красоты. После чего лодку пару раз приподняло в набегающих валах и второй увидел черное днище, мелькнувшее в бурунах пару раз и коллег, летевших рядом. После чего, выдохнув, второй начал считать появляющиеся из пены головы. Головы все были на месте и даже все брели, спотыкаясь, но самостоятельно. И лодка болталась рядом в пене ввверх днищем. Еще раз выдохнув, второй, понимая, что связи уже все равно не будет, тем не менее поорал для порядка в рацию. Ничего.
На острове десантники, оправившись от первого впечатления, стали бродить в полосе прибоя, собирая свое и лодки имущество. Потом вытянули лодку, разделись и стали бегать по острову, демонстрируя раскрепощенность.
Второй, наблюдая за молодежью, добил свою вахту, доложил все капитану и передал старпому по вахте.
Время шло, назад лодка не спешила. Был вызван радист (со знанием морзянки) с предложением посигналить в сторону берега следующую депешу: «как дела?». Радист сказал, что клотиком стучать не умеет, а только на слух. Получив однозначно нелицеприятную характеристику своим профессиональным навыкам и заодно родственникам по материнской линии, он все-же проклацал что-то неспеша. Начальник радиостанции (со знанием морзянки) отсигналил оставшимся в живих фонарем что – то вроде «двигатель залило». «Еще бы!»- подумал второй. А капитан сказал опять про мать и наказал радисту стучать что-то вроде «Завтра вас подберем». Что-то такое оптимистичное.
Не думайте, что в тропиках очень жарко ночью. Второй смотрел на какой-то жалкий и недолгий костерок на острове и много думал. Старпом ничего не думал. Вместо него вахту стоял водолаз.
С утра робинзоны попытались достичь парохода с одним сохранившимся веслом. Течение было против них и с силой в полтора узла их пронесло мимо парохода в метрах пятидесяти под улюлюканье бросающих в них выброски матросов. Когда расстояние между пляжниками и пароходом достигло пару кабельтов, капитан понял, что чудес уже не будет. Попытка спустить оставшиеся две шлюпки закончилась ничем – одна шлюп-балка не пошла, у второго бота не работал двигатель. Подняли якорь, пошли ловить пароходом.
Словили. Рассказали опять про их матерей, отцов и всех родственников , не забыв упомянуть их духовные и прочие заболевания и принадлежность женщин к древнейшим профессиям, а мужчин к отряду воинственных мудаков.
Спасенные были закопчены, уставши и, несмотря на 26 градусную жару, продрогши.
К чему этот рассказ – на Санта Лузии больше нет пальмы. Пальмы вообще-то не горят, т.к. насквозь пропитаны водой, но если поливать ее бензином, то горят. Так грелись. Хотели есть сухопутных крабов, но не могли догнать. Спасенных двух бутылок воды, в-принципе, хватило.
Сказали спасибо второму за апельсины, которые тоже выжили. Потерянный фотоаппарат и радиостанция, все имущество лодки и трусы-футболки не могли омрачить молодежь. Они ходили героями еще с неделю, охотно делились воспоминаниями в перерывах игры в нарды до тех пор, пока не подрались два абстинента-водолаза и один при этом не сломал ногу. А потом вообще работать ушли.
П.С. а устрицу так и не спасли…
