Действие фильма происходит на рубеже двадцатых годов на Дальнем Востоке, который последним в нашей стране был очищен Красной Армией с помощью партизан и местного населения от иностранных интервентов и остатков белых банд. Вот что рассказывает известный поэт Лев Иванович Ошанин о том, как была написана песня: — Фильм «По ту сторону» давал возможность связать единой романтической нитью все поколения гражданской войны. Мне хотелось написать такие слова, чтобы в них переплелись и дороги гражданской войны, и дороги первых пятилеток, и дороги войны Отечественной и чтобы, передавая прошлое, слова песни переносили нас в сегодняшний день, были словами сегодняшних комсомольцев, сегодняшней молодежи. Я написал слова, в которых, как мне казалось, удалось передать замысел. Пахмутовой понравились слова, и она написала на них музыку. Начинаем играть и петь — все мимо, все неинтересно, песни нет. Я уж потом узнал, что у Пахмутовой, как и у Островского, с большим трудом пишется музыка на готовый ритм. У нее складывается всегда какой-то свой ритмический ход. Несколько попыток написать музыку на мои стихи оказались неудачными. Потом она говорит: — Может быть, вот это? И играет чудесную музыку, по мысли совершенно такую, которая нужна, а по ритму совсем другую, чем мои стихи. — Это отлично, — говорю я. — А у вас слова другие, — говорит она. Ну что же делать? Я написал заново слова.
Вот что рассказывает известный поэт Лев Иванович Ошанин о том, как была написана песня:
— Фильм «По ту сторону» давал возможность связать единой романтической нитью все поколения гражданской войны. Мне хотелось написать такие слова, чтобы в них переплелись и дороги гражданской войны, и дороги первых пятилеток, и дороги войны Отечественной и чтобы, передавая прошлое, слова песни переносили нас в сегодняшний день, были словами сегодняшних комсомольцев, сегодняшней молодежи. Я написал слова, в которых, как мне казалось, удалось передать замысел. Пахмутовой понравились слова, и она написала на них музыку. Начинаем играть и петь — все мимо, все неинтересно, песни нет. Я уж потом узнал, что у Пахмутовой, как и у Островского, с большим трудом пишется музыка на готовый ритм. У нее складывается всегда какой-то свой ритмический ход. Несколько попыток написать музыку на мои стихи оказались неудачными. Потом она говорит:
— Может быть, вот это?
И играет чудесную музыку, по мысли совершенно такую, которая нужна, а по ритму совсем другую, чем мои стихи.
— Это отлично, — говорю я.
— А у вас слова другие, — говорит она.
Ну что же делать? Я написал заново слова.