Очень много мотоциклов
Говорил вчера с одной седовласой леди. Спросил её:
— Вы верно и войну ещё застали ребёнком?
— Да, и более того, побывала девочкой в фашистских концлагерях.
Ну и рассказала.
— Там всё это было, да? Газовые камеры, крематории, у вас брали кровь для солдат вермахта, медицинские опыты?..
— Да, всё. Там ужас что было. Когда они шли к нам, мы, дети (был общий лагерь, не детский, просто детей отгораживали отдельно) прятались от них во всякий мусор, в солому, очень страшно было. Мало кто из нас детей выжил там. И когда они приехали, фашисты, а нам ведь Сталин обещал, что они не пройдут, не придут так скоро на нашу землю, мы так растерялись. И они всех нас погнали, прямо голыми по дороге, было очень холодно. Туда, на запад, в Германию.
— Это 41-й был?
— 42-й.
— А где это было? Где вы жили?
— Воронежская область. И столько их было. И все на мотоциклах. Много, очень много мотоциклов, казалось не будет им конца.
. . .
Поговорили про эмиграцию, её детей и внуков в Америке, я ей привёл тот пример из мемуаров Вертинского, когда он вернулся от успеха в эмиграции, где его поклонниками были все вплоть до вон принца Уэльского, воспетого некогда Марком Твеном, а он в войну вернулся на Родину, к своему поклоннику Сталину —
да, сейчас вижу, что по памяти точно пересказал ей ту его интенцию, смысл: «Не могу быть вдали от своей страны, когда она погибает».
— о чём тоже потом несколько сожалел, когда тов. Сталин оказался коварен, и несколько задвинул поэта в областные гастроли, если верно помню. Как и того же Булгакова, которого тоже ценил выше прочих. И тот фрагмент, где он отстранённо описывает свою ностальгию на примере своей знакомой балерины Анны Павловой (кто помнит её теперь? кто помнит самого старика Вертинского? и Петра Лещенко, тоже о нём говорили). И всё же, эмиграция неизбежно порождает ностальгию. Впрочем, и оставаясь на месте, мы всё равно лишаемся своего того прежнего мира, и возникает снова она же. Сказал ей, как завидую ей, как хотел бы найти машину времени чтоб попасть в послевоенный СССР; где (к примеру, кроме много прочего, чего теперь нет) ещё были троллейбусы, что у нас недавно вдруг вымерли; и не просто, а смешные округлые. В мир, где ещё была эстетика. И этика, кстати. Где люди были интересней, глубже, более настоящими. Вот как она.
Заметил и сказал ей:
— У вас на удивление молодые глаза, взгляд. И прежде встречал, и удивлялся: прошедшие фашистские концлагеря, уцелевшие там, продолжают жить уж будто вовсе вечно. Видимо, тот ваш опыт дал вам столько воли к жизни, любви к ней, что время теперь отступает пред такими как вы.