А пока всех смешных весёлых тёток — с сисечками с Восьмым Марта преподобным, днём равноправия их всех с нами, джентльменами и подчас даже сэрами, имени святой великомученицы (хотя погодите, она же марксистка-атеистка была?) Клары Готфридовны фон Цеткин. Короче, всех тёток с тем, что они тётки! Мы их за это всегда и любили. Я даже ща на главной для них очень трогательную песнь заведу...
Простите, что не сам вам пою. Я так проникновенно просто не сумею.
John Lennon — Oh My Love (Remastered 2010)
Кстати, если кто не знал, праздник празднуется даже не поскольку Клара Готфридовна была сама тогда инициативна, а потому что Карл у Клары украл кораллы. Впрочем, это долгая история.
С праздником, прекрасные милые девушки.
Вы знаете, и усмехаетесь над нами со школы, с детского сада. О, я помню ваши взгляды и усмешки.
Вы знаете, что мы для вас просто какие-то грубые трутни... Зато вы для нас — пчеломатки.
Самые-самые любимые. Смысл жизни.
Oh my love for the first time in my life My eyes are wide open Oh my lover for the first time in my life My eyes can see
I see the wind Oh, I see the trees Everything is clear in my heart I see the clouds Oh, I see the sky Everything is clear in our world
Oh my love for the first time in my life My mind is wide open Oh my lover for the first time in my life My mind can feel
I feel sorrow Oh, I feel dreams Everything is clear in my heart I feel life Oh, I feel love Everything is clear in our world
Заметьте, как тонко, без слов, они потом играют снова музыкой одной:
Oh my love for the first time in my life My eyes can see
I feel sorrow Oh, I feel dreams Everything is clear in my heart
I feel life Oh, I feel love Everything is clear in our world
Его тогда убили уж после того, как он достиг состояния совершенства.
Когда будда достиг уж покоя, ничто в целом мире не сумеет ему навредить.
...Что-то скулы сводит. Это видимо тоже знак чего-то.
Рысь и её сыновья окружили Алису на кухне. Лежат вокруг, мурлыкают, лечат от смертельной болезни. Она наша теперь самая любимая. А она поутрам приходит, мурлыкает, пытается спасти меня.
Наш хвостик буддизма тот трогательный. Кто из вас о ней помнит?
Мы очень не хотим все её потерять и остаться в одиночестве, в пустоте, в горе вместо счастья пока она с нами.
Иногда женщины становятся смыслом жизни, рысью ондатры, если кто помнит ту нашу давнюю французскую шутку имени вероятно ещё Харуки Мураками, которого тогда моя первая жена принуждала читать ей.
Любовь — это когда мы сами, мужчины, готовы погибнуть хоть сразу, сейчас, лишь бы жили вовек наши милые женщины и дети. И они тоже на это способны, мы видели.
Наша любовь порождает любовь. Смерть, насаждаемая совсем иного склада созданиями порождает лишь смерть, что у них растёт по экспоненте. Они неизбежно погубят нас всех, таковым создатель создал этот трагический мир. Мы уж тогда в детстве были готовы умереть, если уж ему это так надо. Но наша любовь останется там. Тут. Здесь. Навсегда.
Его тогда убили уж после того, как он достиг состояния совершенства.
Когда будда достиг уж покоя, ничто в целом мире не сумеет ему навредить.
...Что-то скулы сводит. Это видимо тоже знак чего-то.
Наш хвостик буддизма тот трогательный. Кто из вас о ней помнит?
Мы очень не хотим все её потерять и остаться в одиночестве, в пустоте, в горе вместо счастья пока она с нами.
Иногда женщины становятся смыслом жизни, рысью ондатры, если кто помнит ту нашу давнюю французскую шутку имени вероятно ещё Харуки Мураками, которого тогда моя первая жена принуждала читать ей.
Любовь — это когда мы сами, мужчины, готовы погибнуть хоть сразу, сейчас, лишь бы жили вовек наши милые женщины и дети. И они тоже на это способны, мы видели.
Наша любовь порождает любовь. Смерть, насаждаемая совсем иного склада созданиями порождает лишь смерть, что у них растёт по экспоненте. Они неизбежно погубят нас всех, таковым создатель создал этот трагический мир. Мы уж тогда в детстве были готовы умереть, если уж ему это так надо. Но наша любовь останется там. Тут. Здесь. Навсегда.