Джеймс Джойс

Elsh › Да вы и сами можете составить представление — откройте, пролистайте и прочтите несколько отрывков наугад. Если зацепит чем-то, значит ваше. Книга — это тоже своего рода фрактал, в стиле и настроении страницы отражается целое. Я «Улисса» буду дочитывать.

Переношу сюда оттуда. Потому что бедная доисторическая Австралия под таким напором внезапного стихийного литературоведения может и не выстоять.

Поэтому в издательствах самым тяжёлым для перевода жанром считалась фантастика — её авторы традиционно такого накручивают, почище того Джойса. Кстати, Джойс-то как подражатель Рабле, который весьма себе фантаст — тоже, получается, из этой же когорты по стилю.
    Написал Indian 03 октября '13 в 16:41

А переводить Джойса — это же кармическое испытание, только какой-нибудь бодхисаттва может взять на себя эту ответственность, там же минимум 18 пластов восприятия, начиная от буквального, проходя через всю синтагматику, парадигматику, интертекстуальность, трансцендентализм и метафизический эзотеризм, и вплоть до хурро-урартского мессианского прозелитизма, выросшего на почве шумерского культа рек, сирийского гностического экуменизма и греко-римского дионисийского мистерианства.
    Написал Yellow Sky 03 октября '13 в 17:02

Если вы про «Улисса», то будьте добры, дайте ваш подробный комментарий к нему отдельным сообщением. В первую очередь по как раз трансценденциям и мистике, раз уж вы настаиваете на этих смыслах. Потому что я почти дочитал его наконец и жесточайше разочарован.
    Написал Indian 03 октября '13 в 17:24

Indian ›
Если вы про «Улисса», то будьте добры, дайте ваш подробный комментарий к нему отдельным сообщением.

Да! Просим, просим! Если перевод я, с горем пополам, сумел осилить, то к оригиналу даже приближаться боюсь. По крайней мере пока не появится 4-5 лет филфака за плечами.

Even › Я начинал чтение с оригинала. Ничего там такого нет, чтобы это того стоило. Потом, когда понял, что Джойс безбожно тянет кота за хвост в долгий ящик, перешёл на сверку с оригиналом лишь в местах, где явно угадывается какая-то закладка (где на русский прямо так не переведёшь) — поскольку перевод достаточно хорош и ловок, по-настоящему литературен. Потом понял, что ницшеанских глубин смысла от Джойса ждать было опрометчиво, плюнул и только с комментариями заставляю себя сверяться разве. Хотя и в тех ничего такого серьёзного чтобы прямо.

Причём, как понимаю, это не оттого что (как это часто бывает в связи с вот только что обсуждавшейся гибелью отечественного литературного перевода с крахом СССР) переводчик дятел, а на самом деле там скрыты мириады евангельских откровений — а, как вижу, опирался он в том числе на родные исследования знатных джойсоведов, и аж французский авторизованный перевод и комментарии к нему в том числе.

Поэтому мне и радостно было бы встретить грамотного и прошаренного джойсотолкователя, которые помимо всего мне в Джойсе неприятного указал бы на нечто, что бы меня, напротив, повеселило и научило многому, дай бог.

По крайней мере пока не появится 4-5 лет филфака за плечами.

То есть вы тоже нашли его тупым и бессовестным формалистом?

Indian › Не готов развешивать ярлыки.

Что мне не понравилось так это вымученность и наигранность всего вокруг — сюжета, аллюзий, ссылок, параллельных мест. Может, конечно это я со своей колокольни смотрю, сто лет спустя. Но если уж на мой взгляд и вкус, то превращение банального, вобщем-то, эпизода из жизни, в некую экзистенциальную и многоплановую эпопею — это ну, моветон, что ли. Литература ради литературы. Я признаю его незаурядным и талантливым человеком. Однако ж, признать Улисс шедевром могу разве что шедевром бессмысленности.

Такой подход я бы сравнил с музыкальным коллективом Emerson, Lake and Palmer, у них в одной композиции можно найти столько идей, что на целый альбом хватит. А у них альбом — это такая большая куча сырых идей. Так и думаешь — вот взять бы это, поджарить, добавить специй, и прочих пряностей, и будет вкусняшка — пальчики оближешь, а так — лишь пшик.

Even › Что мне не понравилось так это вымученность и наигранность всего вокруг

Я бы даже больше сказал: Джойс описывает не живой мир, сознание его героев (и его самого, как их автора — да и ещё потому, что это во многом автобиография) не живо, оно полностью механическое, мёртвое, вне того чуда, что отделяет живых существ от самодвижущихся автоматов. Мы это не раз во многих местах обсуждали, начиная вон с последних людей Ницше (Блум с первых же строк, со всей его жратвы этой — последний человек, а сам Джойс так и ещё прежде, со сморкальника барда), с лекций о Прусте (тут современник Джойса Пруст прямо-таки антипод его: где Пруст ищет потерянное время, Джойс убивает его в формалине незначащих описаний и пустых отсылок).

Я с самого начала ожидал, что это, значит, как раз такая кафкианская сатира на последних людей современного Джойсу кризиса модерна. Но прочитав почти до конца, могу сказать, что многие из персонажей, с которыми мы едем в электричке — куда более гениальные, интенсивные живые сатиры на это всё.

Впрочем, я пытаюсь заново и другими словами сказать то, что уже записал пару недель назад в процессе усвоения писанины иезуита нашего. Если у Джойса найдётся сильный адвокат, опубликую эти краткие заметки там, где будем его подробно разбирать, чтобы сравнить наши ощущения. Если я просто ничего в Джойсе не понял по глупости — это будет хорошим пособием для тех, кто будет заблуждаться подобно мне.

Indian › Джойс описывает не живой мир, сознание его героев (и его самого, как их автора — да и ещё потому, что это во многом автобиография) не живо, оно полностью механическое

Ну что вы. Вы читали рассказы Джойса, «Дублинцы»? Там всё живое. В Джойсе главное то, что он во всех событиях видел их связь с архетипическими мифами, при этом проводил сверхоскорбительные по тем временам параллели, типа как он ставит дублинского еврея-колбасника в один ряд с Ахиллом, Агамемноном и Шекспиром. То, что он писал не для читателей, а для самого себя, дела особенно не меняет.

Yellow Sky › Мельком пролистывал много лет назад. Добью «Улисса», прочту «Поминки по Финнегану», о которых шум стоит не меньший, и возьмусь за «Дублинцев».

как он ставит дублинского еврея-колбасника в один ряд с Ахиллом

Приколы над Гомером — это конечно живенько, но в одном ряду с сериалом «Симпсоны», там это тоже активно эксплуатируется.

The Simpsons — Tales From the Public Domain (S13E14)


Я всё же жду от Джойса глубин, ибо был он минимум начитанным человеком, а так по моим наблюдениям даже и довольно неглупым — а не поверхностного петросянства. Смыслов, тонких и новых, понимаете?

Indian › Как завещал глубоко уважаемый мной мой преподаватель истории литератур Великобритании и США, во всей красоте Джойс предстаёт, если читать его книги в порядке их написания, то есть сначала «Дублинцы» (хоть это и сборник рассказов, но эту книгу нужно воспринимать как нечто целое, рассказы читать в том порядке, в котором они в книге размещены, это важно), потом «Портрет художника в юности» (это роман о юных годах Стивена Дедалуса), потом уже «Улисс».

Когда читаешь Джойса, важно понимать, с чем ты имеешь дело, чтó перед тобой. Джойс — модернист, ни в коем случае его книги нельзя воспринимать так, как воспринимают книги постмодерниста Борхеса (мы, живущие в эпоху постмодернизма, склонны на всё смотреть как на постмодернистские объекты, но это ошибка), а тем более, как ренесансного Рабле, не говоря уже об эпическом античном Гомере.

В отличие от постмодернистских объектов, которые по своей сути являются лабиринтами, по которым интересно побродить, рассматривая открывающиеся новые красивые виды, разглядывая диковинки, которыми этот лабиринт уставлен, модернистский объект — это игра. Игроками являются читатель и писатель, победителя нет, цель игры — получать удовольствие от этой игры, от чтения текста этого объекта, и это open-ended game. Согласитесь, было бы странно прийти на футбольную игру, чтобы погулять по полю между бегающими игроками, на травке там посидеть. А ещё более странным было бы играть в игру, не зная её правил. Или играть в одну игру по правилам другой. Это я к тому, что играть в игру можно только играя в неё, и зная при этом её правила. Но самое главное, это то, что модернистский объект — это очень и очень сложная игра, настолько сложная, что в неё далеко не каждый может играть, не каждый может научиться играть, не каждый сочтёт для себя необходимым учиться в неё играть.

Своим идеальным читателем (или, если хотите, партнёром по игре, ЦА) Джойс видел человека, который посвящает всю свою жизнь этой игре (то есть, чтению и перечитыванию книги Джойса), постепенно переходя на всё более высокие уровни игры, открывая всё новые и новые локации, если говорить языком современных игр. Из этого следует вот что: любой перевод на другой язык волей-неволей будет лишь эрзацом, совсем другой игрой; читать комментарии литературоведов и редакторские сноски с переводом латинских, греческих и прочих иноязычных слов и выражений — это читерство; читатель должен быть знаком с произведениями всех упоминающихся в книге авторов, и со всеми произведениями, в которых действуют упоминающиеся в книге литературные персонажи, и с произведениями, на которые в тексте есть аллюзии (или же ознакомляться с этими произведениями по ходу игры); также читатель должен разбираться в психоанализе и разных его видах. Поэтому я и говорю, что играть в эту игру сложно.

Когда говорят, что «Улисс» — это рагу, становится сразу понятно, что те, кто так говорят, совершенно не понимают, что такое модернизм. Эта рагуобрáзность является неотъемлемой особенностью модернистских произведений литературы, важной частью игры. В те времена, в начале ХХ века, это был передовой, авангардный и авангардистский метод, имя которому «поток сознания» — попытка описать мир так, как человек его видит, выглядывая через свои глаза и уши изнутри своей головы сквозь мысли, которые в ней роятся. При этом писатель старается максимально исключить самого себя из этой картины, не исказить её навязыванием читателю своего авторского мнения о происходящем, это как сейчас модно снимать художественные фильмы «под документальные», типа «Ведьма из Блэр», а то, что Джойс описывет, скажем, как Блюм сидит в сортире, это такие же издержки, как намеренное дрожание камеры в фильмах «под документальные», придание большей правдоподобности тексту. Ярчайшим примером потока сознания (похоже, ярчайшим во всей мировой литературе) является последнее предложение в «Улиссе», длиной в 70 страниц, передающее внутренний диалог жены Блюма, когда она легла в постель и засыпает. Кстати, Джойс практически никогда прямо не указывает, чей именно поток сознания «транслируется» в данный момент, выяснять это — это часть игры, одна из задач, возлагаемых на читателя.

Подведём итог. Роман «Улисс» — это очень сложная игра, оценить которую можно только понимая её суть и зная её правила. Это модернистский объект, антично эпический возвышенностью своей идеи — возвращение в Дом Родной, ренесансно гуманистический своей античностью, светлыми и правдивыми образами простых людей, барочный своей сложностью и ителлектуальностью. Вот только постмодернистского в нём ничего нет, Джеймс Джойс просто не знал о постмодернизме, по крайней мере на момент написания романа.

Yellow Sky › Вы можете описать в нескольких абзацах, что вы находите в «Улиссе» для себя интересного, чем он для вас дорог? Это бы позволило мне понять, что из этого возможно как объект анализа и интереса для меня.

В идеале, надо бы разобрать избранные места из него, в нашем обычном формате: интересная цитата — комментарий, если есть и если требуется.

Пока же я фиксирую для себя единственное: в «Улиссе» сознание Джойса обращено на ненадлежащие вещи.

Yellow Sky › Да и Набоков вот прямо предостерегает от этих параллелей с Гомером и прочей каталогизации кросс-референций, которыми Джойс так обильно нашпиговал роман.

“One bore, a man called Stuart Gilbert, misled by a tongue-in-cheek list compiled by Joyce himself, found in every chapter the domination of one particular organ . . . but we shall ignore that dull nonsense too.”

Пустое это всё. Джойс просто развлекался (и нам с вами этот сорт развлечений также близок, мы видим это прекрасно ), ну и блистал своей эрудированностью несказанной где ни попадя. Есть в этом система? Я не вижу. Пока. Зато прекрасно вижу обратное: парень получает удовольствие от процесса, веселится. Зачем эти игры препарировать как-то? Мне другое нужно: за этим всем что-то серьёзное, философское, чего я так непременно ожидал, стоит? Или это вот в самом деле лёгкое чтение для блондинок?

Even › Литература ради литературы. Я признаю его незаурядным и талантливым человеком. Однако ж, признать Улисс шедевром могу разве что шедевром бессмысленности.

У нас крайне схожие ощущения. Поняв, что в своей фиксации тех чувств и мыслей, что во мне порождал его текст, я пошёл уже на восьмой абзац, я вытащил оттуда суть; вот её, ладно, прямо сейчас дам, раз речь зашла:

Джойс — графоман, «Улисс» — ирландское рагу, куда только крысы той не хватает. Впрочем, там своих крыс кишьмя. Но местами забавно. Раблезианец.

Indian › Не согласен с вами принципиально. Человек просто написал книги. Хотите — читайте, не хотите — никто не заставляет. Но если их почитать, то вы попадаете в невероятный мир, в дублин каждого человека, у каждого свой дублин. Это просто ещё один способ посмотреть на себя с необычной стороны, под таким углом зрения, которым с нами делится слепой Джойс.

Yellow Sky › Я Рабле прочёл лет в десять, жадно фиксируя каждое вычурное слово и наслаждаясь обилием всего. Мне под старость подсовывают бледную постмодернистскую пародию на него и ожидают радостного удивления? М-м, как бы ну настолько ничего нового и свежего я тут не увидел...

Текст ради текста — графомания.

И это, чёрт возьми, в настоящем стимпанковском Дублине, в золотое время заката Британской империи — да об этом же ого-го можно было написать, так что детям вместо Гарри Поттера, Звёздных войн и Твин Пикса будут показывать каждую неделю во всех кинотеатрах планеты.

«Улисс» для меня — разочарование. Я всю жизнь ожидал удивительнейшую книгу, полную всего самого чудесного, важного и сильного. Получил же будто пересказ этого туповатым двоечником. Куда более слепой Гомер был существенно более зряч.

Раз никто не берётся мне чётко указать на вещи, найденные Джойсом, которые явились для всех откровением, обогатили общее сознание человечества — я всё же тогда выложу те свои заметки. Чтобы уж потом не возвращаться. А пока перенесу наше внезапное тут, в Доисторической Австралии обсуждение, в отдельное место. Да прямо в одно из тех, где уже о нём писал когда-то.

Такой подход я бы сравнил с музыкальным коллективом Emerson, Lake and Palmer, у них в одной композиции можно найти столько идей, что на целый альбом хватит. А у них альбом — это такая большая куча сырых идей.

Увы, никаких идей я у него не увидел. Он хорош стилем, эрудицией, беззаботностью, увлекает его самовлюблённость и вера в свой величайший талант (неспроста та история, когда он юношей, кажется, завещал разослать свои черновики в крупнейшие музеи мира, если не путаю). Но он не философ, он обыватель. В той части, где у него сплошь подряд отсылки к христианским писаниям, он делает это настолько нарочито формально... Если уж в этом бездонном поле для мистических откровений, которое не исчерпали многие поколения умнейших людей, начиная, собственно, с Христа, он нашёл лишь повод блеснуть эрудицией — наверное, искать его сильнейшие метафоры надо по контрасту в местах про почки, могилы и судейских.

Для одного я нашёл способ приспособить «Улисс» — хороший такой генератор слов для запуска фантазии писателя. Но тогда Свифт, Рабле, Гашек и Лем (схожие по живости и всевозможной, разнообразной, пёстрой фактуре) так куда лучше и богаче.

Indian › Но он не философ, он обыватель.

Это у вас такое впечатление из-за того, что Джойс отлично справился с задачей, которую он перед собой поставил — оставить читателя наедине со своими персонажами и их миром, а самому даже не тихонько на носочках отойти в сторонку, а сделать так, чтобы читатель присутствия писателя вообще не заметил бы (я об этом выше написал).

Безусловно, Джойс философ. Все его книги глубоко философские, просто эта философия виртуозно замаскирована. По сути, эту философию можно описать китайским образом великое в малом: обычный день обычных людей, обывателей, everymen, таит в себе столько всего, что никакой жизни не хватит это всё перебрать, увидеть, заметить. Сколько ни копай, лишь открываются всё новые и новые глубины, казалось бы, обычных, банальных ситуаций, глубины души обыкновенных людей. Каждый миг с тобой происходят все события всех книг всех писателей мира, всех мифов мира — ну чем не интересная философия?

Yellow Sky › По сути, эту философию можно описать китайским образом великое в малом: обычный день обычных людей, обывателей, everymen, таит в себе столько всего, что никакой жизни не хватит это всё перебрать, увидеть, заметить.

Это банальнейшая из истин. Открывающаяся сознанию во младенчестве, вместе с узнаванием, что помимо монады моего несомненного картезианского восприятия, по всей видимости, некоторые объекты этого восприятия также наделены аналогичным восприятием. Даже котята. Вот когда: «Не хватай котёнка за хвост, ему больно» усваивается — это знание открыто. Со всеми производными пониманиями. Философ не размышляет над ней, как математик не размышляет над таблицей умножения. Это понимание в своей окончательной полноте возникает даже прежде первой добродетели буддизма — эмпатии.

И обретя это понимание, должно уже развивать его как метод, создавая это осознание каждый день в себе. Такая медитация на многоплановость, многоаспектность, внутреннюю бесконечность мироздания, наполненного мириадами переплетений и непереплетений одновременных судеб, событий...

Это вовсе не открытие Джойса, это то, что сопровождает нас. Так что давайте что-нибудь другое. Это найденное вами не относится к новому, сообщённому в «Улиссе». Один день из нашей с вами жизни (желательно летний) в этом отношении совершеннее всего этого талмуда: интереснее, наполненнее смыслами и наблюдениями, реальнее — в нём есть жизнь, в конструировании Джойсом пучеглазого Блума жизни нет. Такой танец для мёртвых... сквозь толстое стекло. Сравните, в этой столь краткой поэтической миниатюре куда больше сообщено, чем во всём его многостраничном пережёвывании этой мертвечины.

Так что давайте дальше про философию, «Смотрите, это мир! В нём Блум жрёт телячьи почки!» — не годится за откровение. Мы это знали и раньше.

Indian › Вместе с тем философ не размышляет над ней — А Джойс ни над чем не размышляет, он предоставляет читателю заняться размышлениями.

Кстати, зацените статью о Джойсе в литературной энциклопедии конца 1920-х годов, то есть ещё при жизни Джойса. Издательство Коммунистической академии, Луначарский в редколлегии. К сожалению, прямую ссылку на статью дать не получается, вы найдите там Джойса по алфавиту.

Indian › О, да, да, я — именно такой толкователь, как вам надо. Я обожаю, понимаю, Джойса, сопереживаю с ним. Если у вас есть какие вопросы, я с радостью поделюсь с вами своими соображениями и мнениями.

Сразу даю обещанное первоначальное, развёрнутое — не с этого надо было начинать, но в интернете ждать ответов даже день — это слишком долго. Совместное мышление вообще не работает на самом деле, но если вдруг оно работает, оно работает только в реальном времени. Нельзя помыслить, полностью собраться, ввести себя в нужное состояние, чтобы потом отложить всё на завтра (или на месяцы и годы — как повезёт с ответом).

Я дошёл тут до сцены с хромоножкой, когда понял, что в хаосе Джойса надо бы выставить хотя бы какие-то свои вехи — посмотрим, что будет дальше, сложится ли мозаика рагу в единую структуру.

«Улисс» — ирландское рагу

Это не цельное произведение, это собранный в один сюжет ворох разрозненных набросков разных лет, да ещё и издававшийся по отдельности то тут, то там в разные годы. Таким манером можно создавать серьёзные романы из чего угодно. Как ирландское рагу более старшего современника, соотечественника и собрата по перу Дж. Джойса — Дж. Джерома, куда вполне пойдёт всё, включая дохлую водяную крысу.

Джойс: зануда, графоман, мизантроп, циник, пошляк, бытоописующий мёртвое пустое существование безынтересных героев, которых даже придумать он и то не смог, взяв для этих персонажей знакомцев своей жизни. Собственно, «Улисс» — автобиография: не литературный акт творения реальности, а лишь рефлексия слепо сотворённого судьбой и свидетельствуемого автором. В этом отношении мертвы не только события, судьбы героев, их характеры — мертв и вторичен сам мир романа. Единственное, что его спасает для нас: ставшая ныне экзотической стимпанковость Ирландии столетней давности. Опять же, не Джойса это заслуга: описывал, что есть, то, куда невольно попал. Описывал без любви, без самого главного, что создаёт великое произведение — желания донести красоту неуловимого момента, тонкой мимолётной атмосферы, гения места — описывает вполне равнодушно.

Начиная со знакомства с Блумом, особенно после карикатурного Маллигана, ожидаешь что ну вот, сейчас распустится цветок злой ирландской иронии и вся дальнейшая книга будет тонко подмечать, описывать тупики, в которые загнали себя добропорядочные граждане, «последние люди» (тем более что к Ницше там есть отсылки). Будет противопоставление тонкого интроверта Кинча, несущего свою трагедию, и равнодушного физиологичного животного Блума, и не только. Не будет. Джойс вполне симпатизирует Блуму.

Джойс — компилятор и подражатель, выступающий как литературо- и культуровед, а не как автор. Как читатель, записывающий свои впечатления от прочитанного где-то ещё, да ещё с указанием источников. Это второе достоинство романа: если содержание в нём потеряно; осмысленная философичность принесена в жертву пассивной психологичности; религиозная мистика, которую Джойс сам всюду тащит к месту и нет — полностью выхолощена и дана лишь в виде пустого перечисления столпов веры, святых и канонов — то эксперименты над словом, стилем текста занимательны и составляют самоценную текстуру романа. Читать «Улисс» во всей его нарочитой бессмысленности увлекательно именно из-за этой игры в слова, из-за ясного ритма описания, предельной незатянутости в каждом конкретном фрагменте при затянутости общей. «Улисс» — интенсивный роман, книга не для читателей, а для писателей. Роман-размышление над литературным текстом.

В этом отношении Джойс похож на того же Борхеса — он вторичен, он библиотекарь, а не автор, он собирает и жонглирует уймой чужого, не создавая ничего своего, в силу того, что, как мы уже наблюдали, судьба человека, которую он сам не строил и не влиял на неё — также не его, а свалившееся на него извне, и его может быть лишь переживание её, осмысление, анализ — а когда всего этого изначально нет, а есть лишь слегка завуалированная, чуть искажённая констатация фактов — его нет тут ничего, есть копирование личного хаоса. Это также мёртвое состояние, это судьба вещи, не проживающей свою жизнь.

Чувствуется огромное влияние Рабле, но если Рабле творит, развлекается, постояно стремится быть забавным, и создаёт мир — Джойс механически повторяет его трюки, догадываясь, что заимствуя манеру у такого автора, он получает шанс на признание своего потока сознания.

Тем не менее, благодаря эрудиции Джойса, постаравшегося отразить в ней много кусков мировой культуры (а он делает это именно большими кусками, как, к примеру, продолжительная вставка о Шекспире) «Улисс» — книга, которую скорее имеет смысл прочитать, чем не тратить на потуги Джойса своё время. Хотя бы оттого, что никто другой ничего подобного не выдавал, «Улисс» оригинален.

Ну и вот, из толкователей по оригинальной ссылке, фрагмент из наиболее рекомендованного из них там в конце:

The best explication I’ve heard though is a series of lectures by Joseph Campbell called Wings of Art. Fantastic stuff, and probably the only guide you really need. It’s unfortunately out of print, but you can find it easily via extralegal means on the internet.

Joseph Campbell — On the Wings of Art


Ну и в качестве иллюстрации, неожиданно, Ральф Стедман, как понимаю, — только что «Страх и отвращение» обсуждали.

Ага, вот почему:

Joyce’s theory of art included what he called “proper art” and “improper art.” To Joyce, proper art has to do with the esthetic (sense) experience. It is static. It is not moving you to do anything. It is in esthetic arrest. For the static art, Joyce goes to Aquinas, Dante (the model for Joyce’s work), and Aristotle. He goes to Aquinas for beauty – beauty is what pleases.

What he called improper art is kinetic – it moves you with either desire, loathing, or fear for the object represented. Consequently it moves you to action – you are not in esthetic arrest. Art that moves you is either with desire or loathing or fear toward the object or away from the object...

Так что да, с точки зрения профессора, Джойс добился своей сверхзадачи: побудил меня задуматься о том, чтобы написать своего «Улисса», того, что я ожидал от него, как уже бывало.

И вот отсылка к Джозефу Кэмпбеллу — тоже выход на поверхность золотой жилы, которую имеет смысл начать разрабатывать.

On the ship, during his return trip, he encountered Jiddu Krishnamurti; they discussed Asian philosophy, sparking in Campbell a lifelong interest in Hindu and Indian thought.

The works of Arthur Schopenhauer and Friedrich Nietzsche had a profound effect on Campbell's thinking; he quoted their writing frequently, often in his own translations from the original German.

Psychology and anthropology
Campbell's thinking on universal symbols and stories was deeply influenced by James Frazer (The Golden Bough), Adolf Bastian, and Otto Rank (The Myth of the Birth of the Hero), among others.

Campbell's concept of monomyth (one myth) ... The pattern most studied by Campbell is often referred to as the hero's journey and was first described in The Hero with a Thousand Faces (1949)
...

Похоже, я нашёл своего искомого толкователя Джойса.

Да и не Джойса даже, а как раз тех вещей, которых я ожидал сверх его унылого нарратива, тех, которые в последние годы так меня влекли — миф как отдельная реальность сознания. Надо бы не самому всё время размышлять над этим, а посмотреть, что уже наработано другими.

Lucas stated following the release of the first Star Wars film in 1977 that its story was shaped, in part, by ideas described in The Hero with a Thousand Faces and other works of Campbell's.

Поскольку у нас тут нет возможности проводить опросы, предлагаю следующее:

Модернизм, ярким представителем которого является Джеймс Джойс, — это явление неоднозначное, одни его обожают, другие его на дух не переносят. Давайте проведём импровизированный опрос, кто любит модернизм, а кто не любит. Сделаем это так: ответьте на этот комментарий и напишите «+1» (то есть, люблю) или «-1» (не люблю). Очень интересно было бы ещё и почитать вашу аргументацию, почему вы поставили ту или иную оценку.

Yellow Sky › Джойс — модернист, а ни в коем случае не постмодернист

Я, пожалуй, опять скажу совершенно ужасную и хулиганскую с точки зрения вашей надутой доктрины вещь... Примерив отчасти личину Быка Маллигана. Му! А в чём между ними, модернистами и постмодернистами различие? И те и другие валяли дурака, попутно пытаясь нащупать какие-то новые литературные парадигмы. Совершенно не понимая, что начинать надо с новых философских парадигм, текст — только форма, следующая некому глубинному содержанию нового знания. Они же, как у нас сейчас делают, красили прежние разваливающиеся хрущёвки 60-х новыми яркими хаотичными цветными пятнами. Потерпели фиаско. Форма без содержания.

Борхеса (мы, живущие в эпоху постмодернизма, склонны на всё смотреть как на постмодернистские объекты, но это ошибка)

Мы, живущие в эпоху постмодернизма... Мы не живём в эпоху постмодернизма. Это совершеннейшая неправда. Это мы подробнейше и ну совершенно уже на пальцах разбирали. Большинство населения земли (и не только чумазых индусских племён, а вон они, в троллейбусах едут) — живут в махровом премодерне. Так у них сознание устроено. А постмодернизм в философии и искусстве, как ещё более специальная частность — им так же глубоко чужд, как дельтапланеризм, например, тащемта... Паука в мэры!

Я вообще смотрю на эти ваши классификации довольно скептически. Каждый человек — отдельный мир. Как можно его объединять чохом с современниками и соплеменниками? Шарль де Костер не был схож с Жюлем Верном, Александром Дюма или Виктором Гюго. Скорее с совершенно разнесёнными от него во времени и пространстве тем же Рабле, Апулеем и Гашеком. Джойс — совсем не Эзра Паунд, Кафка, Фолкнер с Хемингуэем, и вот Пруст. Это ваши литературоведческие проделки. Покайтесь.

Indian › Не важно, считаем ли мы с вами Джойса модернистом или нет, главное, что он себя считал таковым. Вот интересная статья о Джойсе и Т. С. Элиоте, сравнение их подходов и мировоззрений.

Yellow Sky › Ну, Джойс и не мог причислять себя к постмодернистам, тогда этот ярлык еще не сделали модным. Однако вещи существуют вне и до ярлыков, которые вдруг с гримасами и ужимками бежит впопыхах наклеивать на всё обезьяна общества. Джойс был прогрессивнее того переднего края литературного прогресса, к которому себя, как вы говорите вот, относил.

Сталин так себя к коммунистам причислял (крайней форме социалистов, демократов), а был оголтелым автократом, тираном и деспотом.

Вы уводите разговор в пустую таксономию. «Какая она, лягушка? — О! Лягушка — это хордовое!..» Повторяю свою просьбу: опишите, что в Джойсе вы находите новым, свежим, занятным, ценным для себя. Прямо на примерах, и с вашими комментариями — поскольку лишь они могут раскрыть ту красоту, что открыта только вам. И превышает ту довольно блёклую красоту «Улисса», что покамест открыта мне.