По сказке Альберта Иванова «Как Хома и Суслик последнее поделили».

Любой хомяк в США происходит из единственного помета, привезенного в 1930 году из Сирии.

Подруга сейчас рассказала про такой феномен, как говорящие хомяки. Действительно в XXI веке живём.

Приведу пример... Вы хомяк. Вы самка хомяка. И каждые четыре дня у вас наступает овуляция.

Дождь идёт, хомяков убивает.

Мне повезло — на ладони у меня сидел ангорский хомячок, а могла бы быть и крыса.

Ваш хомяк вас объедает.

Пофиг, я ведь хомяк.

Изредка пробежит торопливый хомяк.

Мой хомяк не разговаривает со мной четвертый день.

Вот такое чудо топчет вас изнутри прямо сейчас. Шагающий белок перетаскивает тяжести внутри клеток.

Как шагает белок кинезин
As walks protein kinesin

Первое упоминание этой странной истории относится к 6 декабря 1805 года, когда судовой врач пятидесятипушечного корабля 4-го ранга Её Величества Королевского флота «Isis» сделал запись в лазаретном журнале. Джон Каммингс, матрос, 29-летний американец, прибыл с жалобами на «черезмерные боли в желудке и кишечнике». В ходе опроса он признался, что проглотил накануне 19 или 20 складных ножей, и один чехол для ножа. Причем чехол вскоре вышел, а вот остальное — нет. Увы, записи о матросе в журнале на этом заканчиваются. Но сама история с этого только начинается:

How German Sounds Compared To Other Languages (Ultimate / Full Version)

Карл Пятый, римский император, говаривал, что испанским языком с богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятелем, итальянским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языков.

Интервью директора «Иностранки» Екатерины Гениевой. Всесоюзной государственной библиотеки иностранной литературы им. Рудомино в Москве.

Одного из лучших мест Москвы, последних, где хранится душа города, культура страны. Которое создаёт ощущение, что попал в хроноклазм. В такую церковь-крепость, о которых писал когда-то Клиффорд Саймак. Не то в утраченное теперь прошлое, не то в несбывшееся тогда будущее. В часть мира, где всё выстроено по уже кажущемуся невозможным, ирреально наивным, принципу из программы XXII съезда КПСС 1961 года: «Всё во имя человека, всё на благо человека». Над которым советский народ много смеялся, но который сейчас немыслим вовсе нигде, за удивительным исключением таких мест.

И за каждым из таких мест стоят незаметные, сокрытые от посторонних глаз их авторы. Те, кто одним своим замыслом и трудом всей жизни сделал нечто лучшее для людей, особенное. Не благодаря, а вопреки всему окружающему.

Она дала это интервью третьего июля. Девятого июля её не стало.

Нарисуйте четырёхугольник. Он может быть абсолютно любым, даже с пересекающимися сторонами. Постройте на его сторонах квадраты. Соедините центры противоположных квадратов отрезками. Вуаля! Эти отрезки обязательно будут перпендикулярными и равными по длине.

Этим нехитрым фокусом вы всегда сможете развлечь друзей в компании, заполнить затянувшуюся паузу в застольном разговоре, скоротать время до прихода официанта, или поразить девушку. Усилить эффект можно упоминанием имени изобретателя фокуса. Не забудьте сделать при этом значительное лицо.

Как говорил Винни-Пух: «Запомни, Пятачок, иногда ты ешь свинью, а иногда свинья ест тебя».

Стадо кабанов растерзало сицилийца с собаками.

The days, as if the fish, swim down the brook
aslumbering under autumn midday sky,
pass by, their eyes in search of prey, they look
for safe retreat to ask themselves the question ‘why
should we await there for such long a time
to come again and be, but only for a day?’

The clouds, that claw their way through an obscure celestial clime.
The yellow leaves that let themselves be lifted when winds play.

Как обычно писал Григорий Сковорода, из сего зерна:

Ты
В белом холодном тумане гостинной
Вяжешь из глупых мыслей носки
На пол по твоим щекам текут слёзы
Вокруг стройных ног твоих всходят ростки
Над головой твоей кружат стрекозы
Беседы на стенах ведут пауки
Затягивая древний портрет паутиной
В обои втыкая свои коготки


ON PRIMÆVALETUDINARIANISM

Down in the mist-hazèd depths of your parlour
You knit fancy socks of recycled foolish thoughts.
Your tears via your cheeks freely flow on the flower
That sprouted between your nice feet major toes.

Red dragonflies circle your head halowise,
With fabulous voices the spiders converse
Upon the old portrait they cobwebialise
A-puncturing the wallpaper with their petty claws.
Wee water-drops gather at you brow to nurse,
And brim with, the life, to wash off the aws
Of primæval forests (weird trees stand askew),
The primæval skies (now seen sapphire, now perse),
Of nine million men sharing your point of view
Of whether that each day turns worse and still worse.

But
Up in the mist-clear depth of Tearharbour
ID knits foolish thoughts of recycled fancy socks,
IDS tales via ourselves freely flow on our Arbour
That sprouted between the dead stars major flocks.

Grinding teeth to microscopic grains of dust,
Slicing lifeless wintry waters underneath the ice-char crust,
Gulping fairly measured prayer in the daily air-lust
They aim game at making Sun rise in the glare of an atomic blast
Slaughtering Past with Present in the midst of devastated ocean vast.

Thinking sometimes of the Noah's Ark built anew,
Left of the whole life there's just a rusty periscopic view.