В СССР на даче внезапно встретил очень хорошего друга, нам было лет по десять.

Звали его Паша (ну, по-нашему, и я был слишком мал, чтоб узнать его имя на персидском, фарси, и, главное, он свободно владел русским, чтобы мы говорили с ним как обычные советские октябрята/пионеры).

И он тогда сделал мне по-настоящему, по-восточному щедрый подарок. Что выглядел чудом на фоне наших тех советских штампованных оловянных солдатиков, и пластмассовых.

Я тогда только слышал, что Кинг Конг — это американский фильм про обезьяну (нам показали его тогда в СССР лишь через несколько лет, и тётка там была такая... ну вы поняли, взрослая и наверно оттого красивая, не то что наши дуры одноклассницы, что только и умеют, что не давать списывать, хотя иногда и давать тоже, так что не совсем дуры; но надо бы пересмотреть вдруг), и только догадывался, что Тарзан, человек-обезьяна — это, возможно не то же самое. Но что Гонконг (Hong Kong) на подставке этой обезьяны — это не созвучный Кинг Конг, а такая небольшая британская колония у побережья Китая — это уж знал. Откуда потом позже для нас возник целый Брюс Ли, что даже был круче Кинг Конга... Наверное уж невозможно передать людям XXI века наши те мифы 1980-х, когда не было ни интернета, ни википедии, на даже Encyclopaedia Britannica, а в нашей БСЭ обо всём этом не писали.

А потом, на следующее лето, когда начались очередные каникулы, я доехал тогда на велосипеде до его дачи, и мне сказали его родные, что Паша уехал обратно в Иран. И всё, ничего уж не поделать. Так позже мы научились встречать смерть: как нечто, что разделяет нас, и всё теперь, и нет вариантов что-то даже сделать, чтоб исправить.

Полгода назад вдруг снова нашёл тот его подарок, особо искал. Всё помнил.

Коту Еноту он тоже очень сразу понравился, он его сразу покусал острыми клыками. Что одобрено пушистыми — одобрено свыше. Кота Енота я как раз сейчас вытаскивал из объятий смерти, что хотела и с ним нас разлучить, не слушая никаких доводов. И знаете что удивительно? Оказывается, у котов точно такие же лапки, как у той гориллы, что так мне тогда нравились. Да и у нас, в принципе, такие же примерно. Так детские игрушки подготавливают нас к пониманию многих взрослых вещей потом: что мир един, жизнь едина.

И сейчас, когда и у них началась тоже война, только об одном думаю, как тогда о котодокторе нашем украинском и всех наших бывших украинских русских рысях там: Паш, пусть только теперь ты будешь жив и здоров, и все твои. Пусть тебя не заденут ни осколки, ни пули, ни прочее горе. И никого из тех, кто тебе дорог. Мы тут в СССР всё ещё помним вас, как своих родных. И, ты знаешь, через десятилетия я вдруг нашёл время заново найти такой же точно как твой тот, давно утерянный родными пока я служил, подарок. Я его долго искал, много лет. Отчего-то этот твой подарок стал для меня очень ценным, символичным. Ну, он ещё и весьма эстетично был создан, подобного тогда было мало, я тогда как тоже местами временами отчасти немного художник сразу оценил.

По нашим новостям сегодня вдруг показали, что не только Израиль бомбит Иран, но и уж США включились. И показывают лица уничтоженных ими иранских командиров, а я всё думаю: а если вдруг покажут его, он тоже уж поседел с возрастом, как мы все, после многих испытаний: я даже не узнаю, что это убили его. И они все так похожи на него: у него был такой же прямой честный взгляд. То, за что эллины тогда вдруг, поняв, перестали враждовать с персами. Наша та давняя общечеловеческая трагедия, когда македоняне объединили ойкумену, начав с Персии, и вплоть до Египта, Афгана и Индии... а потом некие тайные силы снова всё разъединили.

Так что теперь нам впору не складывать бумажных журавликов в поддержку Японии, а вот горилл в поддержку Ирана.

За двумя зайцами погонишься обоих поймаешь все в восторге аплодируют лев подошел руку пожал зайцы с уважением смотрят по лесу идешь шепчутся все здороваются фотографируют молодец-то какой

Не зная броду ничего страшного мосты везде лодки паром красота вид-то какой девки голые купаются тепло лето выходные

Семь раз отмерь — семь и отрежь линейка немецкая точная руки прямые растут откуда надо хороший работник все верно измеряет и ровно отрезает отличные вещи получаются

Старая железная дорога на Манхэттене чудесным образом превратилась в неплохое место посиделок.
Обратите внимание, как толково все эти эстакады были задуманы изначально.

        или
об относительности почерпнутого знания
        или
о точности литературных переводов
        или
отчего беллетристика вынужденно лжёт людям
        или
интернет, как искусственная эрудиция для каждого
        или
тонкости дзэн-католицизма


Играть в интеллектуальные игры на знание никому не нужных фактов, подобные советской телевикторине «Что? Где? Когда?», в XXI веке необходимость отпала. Появился не просто интернет, каким мы его знали в 90-е, но интернет, в котором есть уже всё. Ну, почти всё.

He and Lipescu had ransacked the libraries of the world. They had packed all knowledge, so they hoped, into their computer. It had taken months, even with multi-stage programming. The tiny shining globe of metal on Lipescu's chest contained an infinity of answers to an infinity of questions.

В той сфере, которая относится к вот таким примитивным готовым знаниям, которые не надо создавать в себе, обдумывать — достаточно лишь найти где-то. Которыми обычно и живёт человечество. Которые его лишь и интересуют. Ну что же, даже с таким подспорьем можно загадать такую загадку, чтобы её поиск потребовал некоторого мышления — а не сразу вбил в поисковик и получил.


Вот взять к примеру американского фантаста Роберта Силверберга. В 1990 году в серии «Зарубежная фантастика» вышел его сборник «На дальних мирах», который я сразу же купил, ибо автор себя к тому времени уже зарекомендовал в наших переводах. Сборник удивлял своей толщиной для мягкой обложки и уменьшенного формата. Это была уже эпоха упадка советского книгопечатанья, когда от иллюстраций скорее отказывались, а обложки собирали из невнятной каляки-маляки и наборного шрифта, что мы в данном случае и имеем. Бумажные обложки легко мялись и заворачивались, плёнка с них отставала; а при такой толщине клееный корешок тут же ломался и листы из него начинали выпадать: всё ради снижения себестоимости. Так называемый «кооперативный период». Впрочем, именно он дал нам впервые англо-американскую фантастику в таком ассортименте. Словно была открыта новая планета и прежде неизвестные шедевры её обитателей создали для нас новое культурное пространство.

Среди прочего в сборнике был рассказ «Вот сокровище»...

Час назад. Весны вам, что-ли...

В начале ХХ века был налажен массовый синтез рубинов и сапфиров из оксида алюминия. Ценнейшие рубины «голубиная кровь» и сапфиры самого дорогого василькового цвета стали тысячами тонн выпекать в печах, как буханки хлеба. Затем так же начали штамповать изумруды, аметисты, шпинель, бирюзу, малахит, жемчуг.

Дешевые синтетические самоцветы по качеству не только не уступают драгоценным природным камням, но превосходят их по цвету, прозрачности, игре, размерам. Высокая цена природного рубина, сапфира, изумруда сейчас определяется лишь сертификатом, бумажкой, подтверждающей, что камень натуральный.

“Песню знаю жалистную” это не только про животное о четырёх ногах и одном хвосте, но и о разбитом девичьим сердце. Почему отравилась Маруся, никто толком не знает до сих пор, несмотря на великое множество версий, авторов и исполнителей этого городского романса.

О фабричной девушке пел Ю. Морфесси, писал стихи В. Маяковский, её упоминал В. Гиляровский в «Москве и москвичах» — пели «Марусю» и по кабакам, и под асфальтовыми чанами. Народную песню любили домохозяйки, домработницы, вдовы, и даже женщины-зубные техники. Поют её и до сих пор. А в 1929-м году был даже вальс:

Если кто-то где-то включил конфорку, те, кто на сковородке, заметят это не сразу. Но заметят.

В результате глобального потепления хитрые рыжие морды уже залезают на территорию спокойных нордических арктических песцов. Так что не надо вот этого: исламизация Европы, гастробайтеры понаехали — это глобальный процесс, никому сейчас не легко.

Зато скоро по нашим широким проспектам снова начнут ходить слоны, как в старые времена. Хотя ещё не известно, хорошо это или не очень — они же гадить будут...

О! По нашей любимой теме. Элла Панеях (Доцент Высшей школы экономики в Санкт-Петербурге)

Постмодерн стал мейнстримом, устоявшимся нормальным укладом, и теперь уже те, кто возражает против него, начинают смотреться как бунтари. Общество, два поколения подряд жившее в эпоху перемен, просто отвыкло от того, насколько сложно даются изменения в обычной ситуации

Мечтают ли андроиды об электроовцах?