Июнь 1941 года. С началом Великой Отечественной фашисты, пытаясь заблокировать Черноморский флот, начали забрасывать акваторию портов и идущие к портам фарватеры морскими минами. Эти мины не поддаются тралению, не так-то легко их обезвредить и глубинными бомбами. Боевая работа флота скована. Создается группа по борьбе с минами. Возглавить группу поручено военному инженеру второго ранга Иванкову (Владимир Заманский).

Иванков начинает формировать группу из добровольцев. Первым в группу он приглашает Рашевского (Сергей Лосев), потом водолаза Степана Твердохлиба (Валентин Голубенко). Группе придаётся сторожевой катер с командой и командиром лейтенантом Уховым (Жорж Новицкий). В группу направлен чудаковатый лейтенант Юлий Сергеевич Макарин (Виктор Михайлов), бывший аспирант Ленинградского физтеха. До войны он занимался акустическими и магнитными полями. С собой на службу он привёз патефон, пластинки. Одна из пластинок — Аллегро кон брио (5-я симфония Бетховена).

Группа пытается достать со дна первую мину, для того, чтобы изучить её и понять, на что реагирует взрыватель мины. В то время когда водолаз Твердохлиб обследовал и застропил мину на дне, происходит налёт вражеской авиации. После налёта группа пытается поднять мину, но при подъёме на поверхность мина взрывается и уничтожает понтон, имевшийся у группы. Делается вывод, что мина имеет гидростат, который при подъёме мины из воды производит подрыв, это значит, что гидростат нужно отключить ещё на дне.

Следующую мину водолаз ещё на дне обезвредил и обезопасил от подъёма. Канатом её вытащили на берег, с тем, чтобы попытаться разобрать и понять её устройство. Мину оставляют на ночь на берегу, выставляя по удалении от неё часовых.

Осознавая важность и опасность предстоящего дела, все в эту ночь волнуются, переживают...

Довольно необычные звуки ударных — это на самом деле хлопки Ринго Старра по коленкам; подобный эффект был предложен Полом Маккартни.

'The next [single] had to always be different,' McCartney said. 'We didn't want to fall into the Supremes trap where they all sounded similar, so we were always keen on having varied instrumentation. Ringo couldn't keep changing his drum kit, but he could change his snare, tap a cardboard box or slap his knees.'