Да всё вроде сожрали давно. Девятое января уж на планете.
Разве что к старому Новому году уже можно готовиться. И китайскому 25 января. Если кто хочет повторить.
А Егора уже 12 лет нет тут. Надо же. Время всё ускоряется...
А бога убили из ревности Пустые тревожные сумерки
Да, он был огромной внутренней радости человек. Только заметьте, насколько не равна его радости эта народная обычная обывательская поголовная новогодняя радость: в самое тёмное время в году хотя бы пожрать от души салатов, алкоголя шипуче-химического, и нарядить уютную ёлку, посмотреть старые советские фильмы по телику (новых так и не научились делать хотя бы на том их уровне самодеятельности милого колхозного театра, сиречь вертепа в данном рождественском контексте).
Недостаточно мил он и плюшев для именно этого их нашего нордического норно-пещерного праздника. Тут всё выстроено на комфорте в максимально некомфортное время. В году и вообще, если вдуматься — в которое мы тут и попали жить. А он совсем не про это всегда был и пел. А тут всё именно про комфорт берлоги, и долгую счастливую зимнюю спячку. С дедами морозами и снегурочками.
И они правы. Иначе, без этого, без такого необходимого затишья на фронте борьбы природы с нами, без ледяного перемирия —
Перерыв на старость
— мы б уже несколько столетий назад не выдержали б. Вымерли. Как те мамонты до нас. У которых не было традиций дурацкого нового года для дебилов, посреди зимы и всеобщих уж традиционно тут полгода кромешных сумерек и мрака (додумались же), счастливых в своём аду. Не успели придумать.
Indian › Кстати, не умею пользоваться этой самою новогодней радостию: все там за окошком румянятся и пляшут, нервируют собаку петардами (пёс отнюдь не боится, но скачет и лает), а я/мы сидим, смотрим всевозможные фильмы (не советские уже) и кажется, будто время остановилось. Фильмов же снято столько, что смотреть — не пересмотреть. Вот разве что не стал своим «Маяк» показывать, фильм, хоть и прекрасен, но так тяжёл/страшен, что оставил исключительно для себя (история о том — вкратце — как дым выходит из трубы, а люди выходят из себя). Ёлки же жалею: им и так нелегко приходится в наших смешанных (большею частию) лесах, так зачем же рубить? Нет, в предновогодние ночи ползут ёлконосы из леса, тащат заветное.
Tomorrow ›пёс отнюдь не боится, но скачет и лает
Веселится за компанию. Псы они в этом деле очень тонкие — коллективный зверь, компанейский. Пытается соответствовать общему настрою возбуждённому, пусть и не вполне его понимая.
А мои котятины от взрывов за окном настораживаются: «война там и у нас что ли началась тоже?» — но видя моё спокойствие, тут же и сами успокаиваются: если ты не беспокоишься, явно зная что это — значит и нам бояться нечего.
Космические звери, из того нашего постапокалиптического будущего полного терминаторов — они уже только родившись, уже явственно несут в себе тот трагический опыт войны.
Indian › Мой Мишка, который умер, боялся петард панически: прятался под кровать и сидел там, покуда всё не стихнет. Я для него даже ножки кроватные нарастил, дабы не бился спиной и входил/выходил, не мучаясь. Он вообще любил там спать. Как-то жутким жарким летом, когда ещё всё горело и дымило, повадился в условную прохладу под кровать и полюбил.
Tomorrow › Эти мои новые котята (никак не раздам, никто вообще не хочет брать) тоже любители залезть, например, в раковину на кухне. А чего? Надёжное уютное место, со всех сторон защищённое, типа классической картонной коробки. Только ещё даже более бронированное.
В каждом пусть ещё всего двухмесячном котёнке — отчего-то сразу чувствуется опыт тысяч, а вообще и миллионов, как говорят нам учёные, лет их прошлых жизней. Непрерывных. Ни разу прежде, к счастью, ну, для них, выживших, продлившихся, не заканчивавшихся ещё чем-то плохим.
Отсюда и наше недоумение, когда мы предстаём пред неизбежностью смерти.
Да ладно, вон, миллионы лет прошли, ни разу такого с нами не было.
Indian › Девиз просвещённого человечества — «плохое случается с другими». О, раковина на кухне! Когда-то, давным давно, у меня жил сиамский кот (ещё до смены формаций); он сам пришёл в дом и решил остаться. Так вот писать он ходил в кухонную раковину и неимоверных усилий стоило убедить его делать всё это в поддон с песком на балконе. Но котик был невероятно чистоплотен: посему нечистый песок сбрасывал он вниз, на соседский балкон, прямо в ящики с цветами. Под нами жила замечательная еврейская семья, врачи, люди весьма вежливые. Мы, разумеется, вместе посмеялись над котиком, но щели пришлось заделать. Да, котик ел только сырую треску и ничего более.
Tomorrow › Сиамские коты, и ещё колли, сенбернары и пудели — одно из того, что мы потеряли тогда вместе с СССР — да так ни одна собака за все эти годы и не вспомнила. Что они вообще когда-то взаправду существовали.
Что как бы в очередной раз демонстрирует нам, что мир населён андроидами имени Филипа Иосифыча Дика. Как их сволочей перепрограммируют в очередной раз во время планового обхода — с тем они дальше и живут.
Впрочем, это уже к Алёнке. Даже скорее такой повод написать её про это новый «Капитал» и прославиться почище тех Юнга и Фромма.
Indian › У Дика всё вышло чудно, но несколько, на мой взгляд, затянуто. Вот когда-то, в давние, стародавние времена попал мне в руки сборничек американской фантастики, «Туннель под миром» (кстати, он есть у флибустьеров). Вот там в коротком рассказике автор всё это уместил, да ещё и добавил драмы. Отличный сборничек, рекомендую весьма.
Tomorrow › Да, это особенность Дика. У него вообще не помню ни одной вещи, которая не была бы предельно скучной, но, всё же, с тем, своеобразной, и уж этим интересной. Он такой, скорее не сочинитель развлекательный, но поэт, визионер. Маскировавшийся в современную ему эпоху, когда sci-fi относили к pulp fiction и печатали в мягких обложках красочных, чтоб его не зашибли современники за нечестие и порушение устоев, надоев и левкоев.
Вот Брэдбери уже маскировался хуже — тоже удивительно умный, глубокий, лиричный, но совершенно нудный автор. Типа того Льва Толстого. А более поздний Кинг — это уже Достоевский, преуспевающий толстый сытый довольный мясник от литературы.
Tomorrow ›Как-то жутким жарким летом, когда ещё всё горело и дымило, повадился в условную прохладу под кровать и полюбил.
Помню то лето. Только уже не помню какого года. Да, Москва вся в дыму была, жалею теперь что не взял фотоаппарат и не снимал её все эти дни во всевозможных видах. Или остались какие-то снимки? Не помню.
А моя девица, временно усыновившая этих тигрят теперь, в последнее время повадилась ложиться возле мойки воздуха. То ли им действительно жарко в их шубках даже когда нам скорее холодно...
Indian › Уж и не знаю, каково оно было тем летом в Москве: я мучился даже здесь, у себя. Даже готовить приходилось на улице, дабы не разогревать дом ещё более.
Tomorrow › От вас как раз всё тогда и пошло. Если конечно вы тоже там. С шатурских торфяников. Привет горбачёвским мелиораторам! чтоб их дикобразы съели.
В Москве было всё предельно чудесно и магически. Тут больше может передать своими словами классик литературы, я же умолкаю.
Бог войны — артиллерия, значит — кинула сотню тяжёлых дур, полковые миномёты жах, жах, под конец «раиса» — дочь родины, та самая, которую зовут ещё «катюшей», сыграла так, что и немцам и нам страшно, сплошной гром с молниями, ночь в Крыму, всё в дыму, ничего не видно…
Разве что, от себя добавлю, видимость была метров пятьдесят.
Tomorrow ›Ёлки же жалею: им и так нелегко приходится
Мне это тогда в два-три-пять лет года объяснили советские родители. Отчего у нас искусственная ёлка из ПВХ, из коробки, со сборной крестовиной. Когда у зайчика в лесу естественная.
А заодно и про то, что такое общий, привыкай парень, общечеловеческий цинизм в нашей детсадовской песенке:
Маленькой ёлочке холодно зимой Из лесу ёлочку принесли домой...
Что это тебе может тут хочется аутентичности предельной — а она от этого умирает. Даже не так — именно ты убиваешь её.
С тех пор стараюсь не быть спонсором терроризма, и обычно забираю уже трупы, под самый новый год, когда убийцы побросают их часов в 10-11 и побегут пить шампанское. Или несколько веток для запаха. Чтоб совесть была чиста, чтоб не оказалось, что и я в данном случае финансирую их бизнес, обеспечиваю на это спрос. Потому что далеко не в специальных по-прежнему питомниках всё это выращивают и рубят — а вон в наших последних лесах вокруг, которых и так почти не осталось. Как-то рассказывал тут давно, как с одной такой ёлкой притащил домой целую инопланетную цивилизацию маленьких жручих смешных гусениц. Там своя культура была, я её не понимал, но балдел от неё. Лучше всяких ёлочных игрушек.
Indian › У меня за заборчиком растёт своя ёлка, ростом почти уже с телеграфный столб. Вот у неё заимствую одну из нижних веток и ставлю в банку с водою. А лес меж тем постепенно гибнет: последнее время функция лесника свелась к обозначению границ разрешённых порубок. И рубят вовсю, к сожалению. Да и сам по себе лес болеет: опять-таки, всё те же дятлы очень расплодились, для них полно поживы.
Tomorrow › Я тогда про дятлов целый сразу отдельный колумбарийпантеонэлизиум да чтоб они сдохли! сборник коротких но вечных произведений изобрёл. Вам, правда, сразу не стал показывать, постеснялся.
Indian › Гусеницы-то ладно бы, из них выведутся летучие созданья и разлетятся бесследно. Меня одно время одолевали муравьи — не домовые, а крупные такие, уличные, дикие и разнузданные. Они весной будили разведчиков — разведчики быстро находили путь к сахару и в дальнейшем к нему не зарастала. Пришлось с ними устроить войну. Ежели взглянуть на всё это с другой стороны, то присутствие (зримое и незримое) мышей, муравьёв, жужелиц, пауков даже в чём-то забавно. Мышей, правда, приходится гнать, ибо они больше портят, нежели съедают. Муравьи в целом терпимы — лишь бы не лезли в постель и не приходилось бы за столом бороться с ними за кусок хлеба, образно говоря.
Tomorrow › Нас в начале тысячелетия одолевали зародившиеся на балконе дикие красные собаки Декана мелкие но целеустремлённые муравьи. Они протоптали себе тропу войны, экспроприации и кутежа через всю кухню до мусорного ведра, прямо по стене, по тогда ещё советской глянцевой кафельной плитке.
Я с ними боролся, дурень, по настоянию молодой прекрасной жены. Теперь жалею. Где мне теперь найти столь весёлых неожиданных организованных целеустремлённых муравьёв себе на кухню?
Во до чего дослушал теперь:
Найти бы мясистую женщину Чтоб сытую и равнодушную
Последний раз, кажется, ещё при советской власти это слышал. Ну или сразу после, что всё равно — у нас потом десять лет после была вся та же она только в полной разрухе, а так она же точно. Это потом пришёл наш любимый великий лидер и стал всё усиленно разрушать уж совсем.
Даже не знаю, как теперь объяснить этим новым поколениям, что все поголовно нашли себе именно таких мясистых сытых женщин, и, хуже того, весь мир вообще кроме этого что [хотел здесь сказать Пушкин в предельно циничной, вплоть до нигилизма, за что его и отравили водкой насмерть бравые красноармейцы заката, интерпретации Довлатова; нет, не Пушкина, того, как вы знаете, просто застрелили] именно я лично тогда лет в четырнадцать, да и теперь тоже, вижу в этом.
Видимо то, что либо я когда-то тогда на рубеже 1991-го свернул не туда. Не вместе со стадом. Либо стадо. Да и ладно. Главное, что не вместе со стадом — и то услада душе некая необъяснимая неосознанная никем никогда, да так и забытая.
И тогда же примерно, да нет, раньше, много раньше, уж задавался этим концептуальнейшим вопросом: откуда, о великий тончайший создатель невиданных полотен мира и света вокруг, ты берёшь, производишь сонмы этих свинорылых уже вот наших тогда, юных ленинцев в детских садах ещё пока не победившего правда, но скоро, коммунизма; затем в первых классах школы — столь странных коллег по коллективу? Неужто там у тебя на облаках возвышенных и впрямь хаос какой творится? Чтоб вот прямо с такими ебалами озверелыми (я неискренен тут, видимо, я тогда ещё точно не владел такими научными терминами) такое ходило средь нас. И тогда же сразу интуитивно и понял: по образу и подобию, как сказано в Священном писании, которого я и теперь не особо чтоб читал, а тогда так и тем более не ведал, что есть в природе оное, кто от кого — тот и в того. Ежли нашла себе особь по образу и подобию ея нечто — так и да будут обречены плодить они себе потомство подстать себе же.
Очередная разгадка, отчего в человеческом роде, в любой совершенно нации, тут нет никого кто был бы спасен и благословен и освобожден от сего системного порока, назначенного нам свыше коллективного наказания (что уже само по себе несправедливо, ну да ладно, что мы можем?). В любой популяции неизбежно мясистые и равнодушные будут рождать ещё более эпических подстать себе. И выживать будут именно таковые. Это уж тысячелетиями естественного отбора на наших глазах доказано.
Так что наверно, как у нас говорили: остановите глобус, я сойду. Тут без надежд уже, при этом мироустройстве. Что уж верно и не будет никогда меняться.
Но это вечные формулы, что действуют изначально, неизменно, да и ладно тогда — но вот что-то в последние десятилетия мир совсем уж снизошёл на низшую ступень той пирамиды смыслов. В которых ещё тогда египтяне себе холодильники для тростникового пива устраивали под палящим солнцем Африки. Их стали интересовать уже совсем те же только категории, что и кишечнополостных: пожрать... Остальное неважно. Хм, а не вернулся ли тут я как раз к тому, о чём и вы изначально. И Егор, собственно. Я правда не намеревался, оно случайно как-то само вышло на ту же мысль.
Indian › «По образу и подобию» Ещё гностики (до того, как их пожгли на кострах ревнители веры) говорили: что вверху, то и внизу. Вот, кстати, вспомнилось, что у Сапковского в «Саге о Рейневане» сделан поверхностный, но весьма интересный экскурс в средневековые ереси; как живую, хоть и заблуждающуюся, мысль резали по живому в угоду удобной и, главное, целостной картине мира... Уже тогда закладывались основы «ешь, молись, плодись»: это просто, предсказуемо, надёжно. Даже думается, что это проделки эволюции — с такими установками популяция будет прекрасно выживать и передавать генокод, что, собственно, эволюции от нас и надобно. Что возвращает нас к забавной книжечке «За миллиард лет до конца света». Ну, а тем, кто хочет странного — джутовые мешки. Или билет на Марс в один конец. И я бы, знаете, полетел. Вот инженер Лось у Толстого полетел же именно за этим, коли помните. С ужасом жду сериала по «Аэлите». И ведь снимут же, нехорошие люди.
Tomorrow ›с такими установками популяция будет прекрасно выживать и передавать генокод
Популяция — это обратное, это когда она дикая. Наделена, стало быть, свободой. А тут это уже даже не популяция. А свиноферма. I. e. поголовье (впрочем, похожее слово — первые две буквы так и совсем те же). Что, собственно, не я даже тут первый кто подметил.
Tomorrow › Сериал по «Аэлите»? Той самой, А. Н.? красного графа? О! Да это отличная идея. Я даже сам вполне готов тут же приняться писать весёлый сумасбродный сценарий про жизнь победивших пролетариев на Красной планете.
Понятно, что всё, что снимут эти вурдалаки из нашего нового тошнотворного телевизора — оно будет у них как обычно, по уровню их душ — но я именно о том, что сама эта ваша идея превосходна, гениальна.
Indian › Нет-нет, не надо этого. Прекрасный же в своём роде роман; слегка декадентский, но это его не портит. Вот Гусев с маузером — совершенно лишний, равно как и всё это восстание. Там трагическая любовь на фоне заката целой расы, древней и жизнию умудрённой. Не надо сериал. Такие вещи надо отдавать Дель Торо, который сейчас, кстати, занимается всяческою дрянью. Дель Торо снимет фильм часа на три, красивый и чудный. Он даже мерзкий пасифик рим снял хорошо настолько, насколько это вообще возможно.
Tomorrow › Да не только в своём роде, а вообще уникальный роман. Я читал его тогда в детстве почти параллельно с «Записками о кошачьем городе» Лао Шэ, «Незнайкой на Луне» Носова, «Путешествием на Утреннюю звезду» Вит. Губарева, что-то там Верна, Уэллса понятно, Циолковского (мы тут вспоминали и его когда-то тоже в этом плане) и прочими подобными книгами, даже лень начинать вспоминать... у меня с тех пор это вообще любимый жанр, где все они перемешались, как мы будем строить капита выведите и расстреляйте, спасибо, коммунизм конечно же на других планетах. Неважно насколько к нему предрасположенных и дикыхъ.
После этого всего величия пролетарского пафоса несказаннаго сурового отчаянного уж много позже попавшийся в период горбачёвской вседозволенности Бэрроуз-Старший (а мы тогда и его поминали, вы помните) выглядел как какой-то глупый октябрёнок.
А «Гиперболоид инженера» — так и вообще... такое ощущенье до сих пор, что писал его не Алексей Николаич, а совместно Булгаков, Беляев, Ильф и Петров. Казанцев, Адамов и Обручев ещё возможно привлекались по партийной линии. Впрочем... ну мы помним как тогда обстояли дела с литературным негритянством, те же братья Ильфы кстати, порождённые Катаевым...
Настолько великая книга, что чуть сам Лао Цзы Цой не стал тогда известен в составе ансамбля под таким названием. А он не дурак был, у него вкус присутствовал. Не то что нынешнее племя.
Indian › Вот, кстати, о Лао Шэ: тоже прочёл его в детстве, а потом перечёл уж гораздо, гораздо позже: очень грустная, отчаянная даже книга. Прекрасно написанная. Сравнил её недавно с этим безобразием, с коим все так носились недавно, с Лю Цы Синем: результаты сравнения говорят не в пользу последнего. Вот отзываются китайцам их потуги начать с «чистого листа», покамест всё плоховато. Что же до Толстого с Булгаковым — тут у меня есть собственная гипотеза, которую практически невозможно проверить: почитавши Белого, увидел, сколь много из его литературных и языковых наработок они взяли. Но это, повторюсь, моё личное и оценочное мнение, мне вот эдак видится.
Tomorrow › Невыносимо отчаянная. Я потом, много лет спустя, ещё до особо времени когда в интернете можно было найти сразу совсем обо всём информацию, случайно узнал о его собственной судьбе уже, удивительно, из японского рассказа. Он всё предвидел, всё предсказывал. И про себя тоже.
Tomorrow › Надо б мне тоже тогда Белого почитать. А то с детства только и помню в основном, что были в Серебряном веке Белый и Чорный.
Кстати, нет, он даже в дореволюционной орфографии был уже Черный:
Разве что к старому Новому году уже можно готовиться. И китайскому 25 января. Если кто хочет повторить.
Да, он был огромной внутренней радости человек. Только заметьте, насколько не равна его радости эта народная обычная обывательская поголовная новогодняя радость: в самое тёмное время в году хотя бы пожрать от души салатов, алкоголя шипуче-химического, и нарядить уютную ёлку, посмотреть старые советские фильмы по телику (новых так и не научились делать хотя бы на том их уровне самодеятельности милого колхозного театра, сиречь вертепа в данном рождественском контексте).
Недостаточно мил он и плюшев для именно этого их нашего нордического норно-пещерного праздника. Тут всё выстроено на комфорте в максимально некомфортное время. В году и вообще, если вдуматься — в которое мы тут и попали жить. А он совсем не про это всегда был и пел. А тут всё именно про комфорт берлоги, и долгую счастливую зимнюю спячку. С дедами морозами и снегурочками.
И они правы. Иначе, без этого, без такого необходимого затишья на фронте борьбы природы с нами, без ледяного перемирия —
— мы б уже несколько столетий назад не выдержали б. Вымерли. Как те мамонты до нас. У которых не было традиций дурацкого нового года для дебилов, посреди зимы и всеобщих уж традиционно тут полгода кромешных сумерек и мрака (додумались же), счастливых в своём аду. Не успели придумать.
Ёлки же жалею: им и так нелегко приходится в наших смешанных (большею частию) лесах, так зачем же рубить? Нет, в предновогодние ночи ползут ёлконосы из леса, тащат заветное.
Веселится за компанию. Псы они в этом деле очень тонкие — коллективный зверь, компанейский. Пытается соответствовать общему настрою возбуждённому, пусть и не вполне его понимая.
А мои котятины от взрывов за окном настораживаются: «война там и у нас что ли началась тоже?» — но видя моё спокойствие, тут же и сами успокаиваются: если ты не беспокоишься, явно зная что это — значит и нам бояться нечего.
Космические звери, из того нашего постапокалиптического будущего полного терминаторов — они уже только родившись, уже явственно несут в себе тот трагический опыт войны.
В каждом пусть ещё всего двухмесячном котёнке — отчего-то сразу чувствуется опыт тысяч, а вообще и миллионов, как говорят нам учёные, лет их прошлых жизней. Непрерывных. Ни разу прежде, к счастью, ну, для них, выживших, продлившихся, не заканчивавшихся ещё чем-то плохим.
Отсюда и наше недоумение, когда мы предстаём пред неизбежностью смерти.
Да ладно, вон, миллионы лет прошли, ни разу такого с нами не было.
О, раковина на кухне! Когда-то, давным давно, у меня жил сиамский кот (ещё до смены формаций); он сам пришёл в дом и решил остаться. Так вот писать он ходил в кухонную раковину и неимоверных усилий стоило убедить его делать всё это в поддон с песком на балконе. Но котик был невероятно чистоплотен: посему нечистый песок сбрасывал он вниз, на соседский балкон, прямо в ящики с цветами. Под нами жила замечательная еврейская семья, врачи, люди весьма вежливые. Мы, разумеется, вместе посмеялись над котиком, но щели пришлось заделать. Да, котик ел только сырую треску и ничего более.
Что как бы в очередной раз демонстрирует нам, что мир населён андроидами имени Филипа Иосифыча Дика. Как их сволочей перепрограммируют в очередной раз во время планового обхода — с тем они дальше и живут.
Впрочем, это уже к Алёнке. Даже скорее такой повод написать её про это новый «Капитал» и прославиться почище тех Юнга и Фромма.
Вот Брэдбери уже маскировался хуже — тоже удивительно умный, глубокий, лиричный, но совершенно нудный автор. Типа того Льва Толстого. А более поздний Кинг — это уже Достоевский, преуспевающий толстый сытый довольный мясник от литературы.
Помню то лето. Только уже не помню какого года. Да, Москва вся в дыму была, жалею теперь что не взял фотоаппарат и не снимал её все эти дни во всевозможных видах. Или остались какие-то снимки? Не помню.
А моя девица, временно усыновившая этих тигрят теперь, в последнее время повадилась ложиться возле мойки воздуха. То ли им действительно жарко в их шубках даже когда нам скорее холодно...
В Москве было всё предельно чудесно и магически. Тут больше может передать своими словами классик литературы, я же умолкаю.
Разве что, от себя добавлю, видимость была метров пятьдесят.
Мне это тогда в два-три-пять лет года объяснили советские родители. Отчего у нас искусственная ёлка из ПВХ, из коробки, со сборной крестовиной. Когда у зайчика в лесу естественная.
А заодно и про то, что такое общий, привыкай парень, общечеловеческий цинизм в нашей детсадовской песенке:
Что это тебе может тут хочется аутентичности предельной — а она от этого умирает. Даже не так — именно ты убиваешь её.
С тех пор стараюсь не быть спонсором терроризма, и обычно забираю уже трупы, под самый новый год, когда убийцы побросают их часов в 10-11 и побегут пить шампанское. Или несколько веток для запаха. Чтоб совесть была чиста, чтоб не оказалось, что и я в данном случае финансирую их бизнес, обеспечиваю на это спрос. Потому что далеко не в специальных по-прежнему питомниках всё это выращивают и рубят — а вон в наших последних лесах вокруг, которых и так почти не осталось. Как-то рассказывал тут давно, как с одной такой ёлкой притащил домой целую инопланетную цивилизацию маленьких жручих смешных гусениц. Там своя культура была, я её не понимал, но балдел от неё. Лучше всяких ёлочных игрушек.
А лес меж тем постепенно гибнет: последнее время функция лесника свелась к обозначению границ разрешённых порубок. И рубят вовсю, к сожалению. Да и сам по себе лес болеет: опять-таки, всё те же дятлы очень расплодились, для них полно поживы.
колумбарийпантеонэлизиумда чтоб они сдохли! сборник коротких но вечных произведений изобрёл. Вам, правда, сразу не стал показывать, постеснялся.собаки Деканамелкие но целеустремлённые муравьи. Они протоптали себе тропу войны, экспроприации и кутежа через всю кухню до мусорного ведра, прямо по стене, по тогда ещё советской глянцевой кафельной плитке.Я с ними боролся, дурень, по настоянию молодой прекрасной жены. Теперь жалею. Где мне теперь найти столь весёлых неожиданных организованных целеустремлённых муравьёв себе на кухню?
Последний раз, кажется, ещё при советской власти это слышал. Ну или сразу после, что всё равно — у нас потом десять лет после была вся та же она только в полной разрухе, а так она же точно. Это потом пришёл наш любимый великий лидер и стал всё усиленно разрушать уж совсем.
Даже не знаю, как теперь объяснить этим новым поколениям, что все поголовно нашли себе именно таких мясистых сытых женщин, и, хуже того, весь мир вообще кроме этого что [хотел здесь сказать Пушкин в предельно циничной, вплоть до нигилизма, за что его и отравили водкой насмерть бравые красноармейцы заката, интерпретации Довлатова; нет, не Пушкина, того, как вы знаете, просто застрелили] именно я лично тогда лет в четырнадцать, да и теперь тоже, вижу в этом.
Видимо то, что либо я когда-то тогда на рубеже 1991-го свернул не туда. Не вместе со стадом. Либо стадо. Да и ладно. Главное, что не вместе со стадом — и то услада душе некая необъяснимая неосознанная никем никогда, да так и забытая.
И тогда же примерно, да нет, раньше, много раньше, уж задавался этим концептуальнейшим вопросом: откуда, о великий тончайший создатель невиданных полотен мира и света вокруг, ты берёшь, производишь сонмы этих свинорылых уже вот наших тогда, юных ленинцев в детских садах ещё пока не победившего правда, но скоро, коммунизма; затем в первых классах школы — столь странных коллег по коллективу? Неужто там у тебя на облаках возвышенных и впрямь хаос какой творится? Чтоб вот прямо с такими ебалами озверелыми (я неискренен тут, видимо, я тогда ещё точно не владел такими научными терминами) такое ходило средь нас. И тогда же сразу интуитивно и понял: по образу и подобию, как сказано в Священном писании, которого я и теперь не особо чтоб читал, а тогда так и тем более не ведал, что есть в природе оное, кто от кого — тот и в того. Ежли нашла себе особь по образу и подобию ея нечто — так и да будут обречены плодить они себе потомство подстать себе же.
Очередная разгадка, отчего в человеческом роде, в любой совершенно нации, тут нет никого кто был бы спасен и благословен и освобожден от сего системного порока, назначенного нам свыше коллективного наказания (что уже само по себе несправедливо, ну да ладно, что мы можем?). В любой популяции неизбежно мясистые и равнодушные будут рождать ещё более эпических подстать себе. И выживать будут именно таковые. Это уж тысячелетиями естественного отбора на наших глазах доказано.
Так что наверно, как у нас говорили: остановите глобус, я сойду. Тут без надежд уже, при этом мироустройстве. Что уж верно и не будет никогда меняться.
Но это вечные формулы, что действуют изначально, неизменно, да и ладно тогда — но вот что-то в последние десятилетия мир совсем уж снизошёл на низшую ступень той пирамиды смыслов. В которых ещё тогда египтяне себе холодильники для тростникового пива устраивали под палящим солнцем Африки. Их стали интересовать уже совсем те же только категории, что и кишечнополостных: пожрать... Остальное неважно. Хм, а не вернулся ли тут я как раз к тому, о чём и вы изначально. И Егор, собственно. Я правда не намеревался, оно случайно как-то само вышло на ту же мысль.
Ещё гностики (до того, как их пожгли на кострах ревнители веры) говорили: что вверху, то и внизу.
Вот, кстати, вспомнилось, что у Сапковского в «Саге о Рейневане» сделан поверхностный, но весьма интересный экскурс в средневековые ереси; как живую, хоть и заблуждающуюся, мысль резали по живому в угоду удобной и, главное, целостной картине мира...
Уже тогда закладывались основы «ешь, молись, плодись»: это просто, предсказуемо, надёжно. Даже думается, что это проделки эволюции — с такими установками популяция будет прекрасно выживать и передавать генокод, что, собственно, эволюции от нас и надобно. Что возвращает нас к забавной книжечке «За миллиард лет до конца света».
Ну, а тем, кто хочет странного — джутовые мешки. Или билет на Марс в один конец. И я бы, знаете, полетел. Вот инженер Лось у Толстого полетел же именно за этим, коли помните.
С ужасом жду сериала по «Аэлите». И ведь снимут же, нехорошие люди.
Популяция — это обратное, это когда она дикая. Наделена, стало быть, свободой. А тут это уже даже не популяция. А свиноферма. I. e. поголовье (впрочем, похожее слово — первые две буквы так и совсем те же). Что, собственно, не я даже тут первый кто подметил.
Понятно, что всё, что снимут эти вурдалаки из нашего нового тошнотворного телевизора — оно будет у них как обычно, по уровню их душ — но я именно о том, что сама эта ваша идея превосходна, гениальна.
Такие вещи надо отдавать Дель Торо, который сейчас, кстати, занимается всяческою дрянью. Дель Торо снимет фильм часа на три, красивый и чудный. Он даже мерзкий пасифик рим снял хорошо настолько, насколько это вообще возможно.
капитавыведите и расстреляйте, спасибо, коммунизм конечно же на других планетах. Неважно насколько к нему предрасположенных и дикыхъ.После этого всего величия пролетарского пафоса несказаннаго сурового отчаянного уж много позже попавшийся в период горбачёвской вседозволенности Бэрроуз-Старший (а мы тогда и его поминали, вы помните) выглядел как какой-то глупый октябрёнок.
А «Гиперболоид инженера» — так и вообще... такое ощущенье до сих пор, что писал его не Алексей Николаич, а совместно Булгаков, Беляев, Ильф и Петров. Казанцев, Адамов и Обручев ещё возможно привлекались по партийной линии. Впрочем... ну мы помним как тогда обстояли дела с литературным негритянством, те же братья Ильфы кстати, порождённые Катаевым...
Настолько великая книга, что чуть сам
Лао ЦзыЦой не стал тогда известен в составе ансамбля под таким названием. А он не дурак был, у него вкус присутствовал. Не то что нынешнее племя.Что же до Толстого с Булгаковым — тут у меня есть собственная гипотеза, которую практически невозможно проверить: почитавши Белого, увидел, сколь много из его литературных и языковых наработок они взяли. Но это, повторюсь, моё личное и оценочное мнение, мне вот эдак видится.
Кстати, нет, он даже в дореволюционной орфографии был уже Черный:
Саша Черный — Живая азбука
Хорошо при свете лампы
Книжки милые читать,
Пересматривать эстампы,
И по клавишам бренчать.
Дальше можно поиском. Стихотворение называется «Ламентации». Очень горько и зло, но не обидно, так как во многом правдиво, увы.