Автор: Урсула Ульрих, перевод с немецкого.
Читать голосом Дроздова.К недавнему разговору о кошках на буйволах. Хотел дать ссылкой, но единственный найденный источник — обвешанный рекламой спамерский сайт, продающий компоненты шлифовальной машины, известной своим высоким качеством. Думал, их передавили уж в 00-х.
Если найдёте ссылку на достойный честный источник — киньте в комментариях. Есть мысль, они это тупо с бумаги где-то цифранули, с той прежней эпохи, до 1991 года, судя по высокохудожественному стилю равно автора и переводчика, ныне давно утраченному. Такой, этот, Гржимек и Вахмурка, Ганзелка и Зикмунд, Джеральд и Даррелл, Элиан и Геродот. Тех времён, когда ещё было модно думать в этом направлении: о красоте мира; а не как нынешние все стали, о его обратном.
Ну и чтоб продемонстрировать несколько непривычный для нас формат: не только на всё ссылки давать — а вот, когда надо (и как делают почти все современные агрегаторы контента) копипастить целиком, не заставляя народ шарахаться по всему интернету.Сколько носорогов живет на Земле? Никто не может точно ответить на этот вопрос. В Индии, считают лесничие, максимум 500–600 животных. К сожалению, носорогов настойчиво преследуют браконьеры. Их прельщает драгоценный рог: на черном рынке Гонконга за него платят чистым золотом. Старое поверье, будто бы из рога делают чудесный порошок, способный вернуть старикам юношескую силу, — причина истребления остатков этих великанов животного мира.
Носорог казался европейцам неприступным и неуязвимым. Они наделяли его сверхъестественной силой и разными волшебными свойствами. Но лишь очень немногим удавалось увидеть воочию индийского носорога. Это не помешало, впрочем, молве о нем разойтись по свету с быстротой молнии. В пути эта молва, как водится, обросла небылицами и превратила безобидного в общем-то носорога в сказочное и свирепое животное.
…Мы в пятидесяти метрах от носорога. Он поднял голову, навострил большие уши и уставился в нашу сторону. Ему не страшно: он опять опускает голову и жует траву. На его серой спине сидит влюбленная пара маленьких белых цапель и без умолку поет свою трескучую песню. Птицы в брачном оперении, на вид более чем скромном. Их острые клювы устали подхватывать насекомых со спины гиганта.
Цапли, дронго и скворцы — постоянные спутники носорогов. Кожа зверей очень похожа на броню. Уже на небольшом удалении ее маленькие бородавчатые бугорки выглядят совсем как винты или заклепки.
Эта толстая кожа прямо-таки пиршественный стол для птиц. Они деловито прыгают по спине своего хозяина и старательно выискивают паразитов. Цапли ищут свою добычу и на земле, под ногами у носорогов. Вес зверей — больше 30 центнеров. На илистой почве остаются глубокие отпечатки их ног. Они быстро заполняются водой, а вода — маленькими рыбками, личинками комара, головастиками, пиявками и прочей живностью.
Пернатых косметологов считают и чем-то вроде часовых. Носорог милостиво позволяет птицам «снимать урожай» с его толстой кожи, а птицы взамен предупреждают своего кормильца о грозящей опасности. Сигналом служит их взлет.
У носорога плохое зрение, он слишком поздно замечает неприятеля. И многие думают, что этот недостаток восполняет зоркая пернатая стража. Еще издали узнает она о приближающейся опасности и предупреждает о ней своего хозяина.
![[ uploaded image ]](/up/17-10/22-8837-rhinos.jpg)
Но вернемся к нашему носорогу. До него остается 20 метров — таковы показания дальномера на телеобъективе нашей фотокамеры. Цапли и не думают взлетать. Какой-то скворец трудится вовсю, собирая насекомых из толстой кожной складки животного, а сам носорог спокойно поднимает голову, задумчиво жует пучок травы, безразлично смотрит в нашу сторону и снова жует. Вот и хорошо, теперь у нас целая пленка снимков этого незлобивого «приятеля» и его нерадивых стражников.
У каждого нашего носорога, если получше приглядеться, своя особая примета: у самки свежая рана на бедре, а у самца короткий тупой рог. Другой самец с ободранными ушами; еще у одного круглая недавняя рана между ноздрей. Вот рослая старая самка с толстым жабо из отвислых складок кожи, а это нервная мать с детенышем, которому всего несколько месяцев; поодаль стоит самец. Его длинный рог слегка загнут назад. Только научившись отличать животных друг от друга, мы смогли следить за их поведением, за тем, как они защищают свою территорию.
…Мы движемся на другой конец просеки. Там пасутся мать с детенышем. Приходится делать крюк: ветер не в нашу пользу. Нас укрывает высокая и густая трава. Стоит самке учуять нас, как она тут же бросится бежать.
У животных есть так называемая «дистанция бегства» — расстояние, до которого может приблизиться человек. Для носорога эта дистанция — 150 метров, если он, разумеется, уже учуял человека. Будь птицы хорошими сторожами, это расстояние сократилось хотя бы до 100 метров. Мы замеряли дистанцию бегства пернатых спутников носорога. Почти всегда получалось что-то между 15 и 30 метрами. Изредка — 50 метров, если мы приближались к ним на слоне. Такие данные отвечают известному правилу, которое гласит: дистанция бегства прямо зависит от размеров животного. Чем мельче животное, тем короче его дистанция бегства. Только в национальных парках, излюбленных местах туристов, и в зоопарках эта дистанция идет на убыль. Если в зоопарке практически удалось свести дистанцию бегства животного к нулю, мы говорим: животное приручено.
Птицы, что столуются на спине у носорога, не годятся в сторожа еще и по другой причине. Они сопровождают не одних только носорогов, а и домашних животных. Цапли садятся на спину домашних буйволов, зебу и коз. Люди каждый день выгоняют и пасут скот, и присутствие людей становится привычным для птиц. Так зачем же станут они улетать от людей и со спины носорога?
Птицы-спутники превращаются в сторожей, когда носорог стоит в высокой траве, а приближающийся человек и для носорога и для птиц остается невидимым. В этом случае пернатых пугает движение травы. Они улетают, а это, в свою очередь, настораживает носорогов.
Погонщику нелегко добраться до цели. Он движется по солнцу. Наконец мы у просеки. Погонщик ехал правильно: мы очутились совсем рядом с животными. Пользуясь тем, что нас скрывает трава, делаем первые снимки.
Эту самку мы еще не встречали. У нее довольно маленький и тупой рог, не гладкий, как почти у всех носорогов, а будто гофрированный. На нем кольцевидные утолщения. Детенышу, пожалуй, не больше полугода. Над его носом уже заметен будущий рог. Носороги родятся без рога. Лишь спустя несколько месяцев на гладком лбу вырастает у них маленький бугорок, из которого кнопкой выглядывает рог. Отныне животное оправдывает свое название.
Мы осторожно приближаемся к животным. Слон проявляет заметное беспокойство. Он фыркает и бьет хоботом по траве. Носороги прерывают свой обед. Из сухой травы вылезает голова носорога, отчетливо видны уши-лопухи, обеспокоенно двигающиеся, услышав подозрительный шорох. Сейчас наш «приятель» отчетливо виден; его голова мотается из стороны в сторону и кажется нам куда более квадратной, чем у индийских носорогов, а пасть мощней и шире. Носороги прекрасно освещены. Не теряя времени, мы делаем один снимок за другим.
Внезапно носорожьи головы взметнулись вверх. Самка трубно ревет, почти не открывая пасти. Это она пугает нас. Не спеша отходит немного в сторону. И вдруг молча бросается в атаку на слона. Из-под ее ног брызжет ил.
Погонщик кричит, подгоняя слона. Слон резко поворачивается и с глухим ревом бежит прочь. Носороги преследуют нас. Ил замедляет наше бегство. А тут еще задние ноги слона глубоко увязли в грязи. Носороги все ближе и ближе. У них есть преимущество: они легче и увязают в грязи не так глубоко.
Все-таки слон успевает выбраться на твердую землю. Теперь носороги отстают и прекращают погоню. Самка с детенышем скрывается в траве. А слон все мчится и мчится. Нас швыряет из стороны в сторону, мы с трудом удерживаемся в седле. Одной рукой Вольфганг прижимает к груди аппарат, другой держится за седло. Я бросаюсь на сумку с телеобъективами. Если упаду, так вместе с ней.
Еще несколько сот метров — и погонщику удается остановить слона. Вольфганг тщательно заряжает аппарат и, улыбаясь, говорит:
— Ты видела, цапли не улетали, пока самка не напала на нас.
— Да, — говорю я и тоже улыбаюсь. — Они, наверное, порядком струсили, когда почва рванулась у них из-под ног.
— Что и говорить, их обед мы прервали не очень учтиво, — добавляет Вольфганг. — Только держу пари — они уже вернулись и навёрстывают упущенное.
Мы смеёмся. Становится легче. Можно продолжать наши встречи с носорогами.