Из братских стран нам сообщает пресса: «Из Национального зоопарка в Вашингтоне в понедельник сбежала
11-килограммовая рысь по кличке Олли»
В последний раз Олю видели в понедельник утром во время обхода
вольеров, однако она не явилась ни к приёму пищи л/с, ни к вечерней поверке тремя часами позже. По английски, не хлопая клеткой.
Сообщается, что семилетняя кошка может вернуться сама, когда ей просто захочется покушать. При этом в учреждении заверяют, что рыси не славятся агрессивным поведением к людям, а потому сбежавший зверь не должен представлять какой-либо угрозы.
В настоящий момент территория вокруг зоопарка перекрыта. Предполагается, что кошка не могла убежать далеко, а, вероятно, где-то спряталась и вероятно оборудует гнездовье.
Рыси могут бегать со скоростью 48 километров в час, а их рост варьируется от 46 до 64 сантиметров.
Она просто решила немного передохнуть.
И — без паники
Я бы спросил более системно: а вообще рыси, изначально воспитанные как домашние кошки, с их, с позволения сказать, котятства — как-то отличаются от вон этих, чуть менее крупных своих собратьев, что мы подбираем на улицах? Это важно.
Думаю, несколько да — как вон мои дичайшие лесные сибирские были всё же чуть более дичайшими чем мои, городского камуфляжа, чёрно-белые, подобранные, к слову, там же: но вопрос в степени этого отчуждения.
Что интересно: московский сибирский кот, как и московские же чёрные и пятнистые, всячески избегал меня хоть немного, хоть в шутку, царапать. А областная, что отдали мне потом на автобусной остановке — отрывалась по полной. И рыжая кошка, что друзья приносили ему тогда размножаться — тоже вообще не стеснялась, все две недели их безумств ходил и смывал в раковину кровь (зато потом котята получились у них отличные, сибирско-рыжие). А котёнок тот рыжий, ну вы помните, так и вовсе был совершенный ангел небесный, моя даже сразу взялась его выкармливать и вылизывать. Хотя от новой вот чёрной до сих пор так и шугается.
Да, «Химия и жизнь» 1980 №3.
Из той статьи эти фото. Сорок лет уже скоро... Надо же, я тогда думал, что сорок лет — это целая эпоха, полвека, невозможный интервал.
Разрушаясь, притом, на глазах.
И, знаете? живых людей вокруг на самом деле полно. Просто все как-то затаились...
МинистХуячечной — чтоб хоть единожды по делу вставить этот их значок копирайта — в отношении не цитаты, но работы, публикации; как у них было модно через абзац десять лет назад) всю первую половину XX века: ну, этих их всех утопий, породивших жанр антиутопии, как, собственно, лишь рефлексию, рабское копирование художниками глубочайшей и невыразимой реальности — потом коммунисты проклятые им все карты смешивали. И вот, наконец...