Are Shakespeare’s tragedies all structured in the same way?[
Via ]
На
сайте художника Мартина Гранжана выложена интересная визуализация взаимосвязей между героями трагедий Шекспира в рамках одной пьесы.
Все ли трагедии Шекспира одинаково структурированы? Обособлены ли герои, или сгруппированы, есть ли связь между ними?
Повествование, даже художественное, содержит сеть взаимодействующих персонажей. Одиннадцать трагедий Шекспира составляют хорошо определенный корпус и их можно легко сравнивать: мы предлагаем вашему вниманию визуализацию сети отношений, в которой каждый персонаж изображен как узел, связанный с другими персонажами, которые появляются в тех же сценах. Результат говорит сам за себя: самая длинная трагедия («Гамлет») оказывается не самая сложной по структуре и менее плотной, чем «Король Лир», «Тит Андроник» или «Отелло». В некоторых пьесах четко выявляются группы, которые формируют драму: Монтекки и Капулетти в «Ромео и Джульетте», троянцы и греки в «Троиле и Крессиде», триумвиры партий и египтян в «Антонии и Клеопатре», вольски и римляне в «Кориолане» или заговорщики в «Юлии Цезаре».
Два персонажа связаны, если они появляются в одной сцене. Их размер и интенсивность цвета пропорциональны степени их веса.
Учёный — современные учёные давно уже занимаются всякой фигнёй, бессмысленной систематизацией сделанного когда-то другими. Вон аж до старика Шекспира докопались. Это их бизнес такой, они на этом деньги зарабатывают.
Читатель — ему это не особо нужно, да. Всё равно что если б кто ввёл в книгу маргиналии с частотным анализом гласных и согласных на странице.
Автор — а вот тут любопытно может быть, пользительно. Сравнить свои табуны персонажей с оными у классика.
В своём произведении автор хотел нам сказать...™Любое школьное сочинение.
А здесь — ну что такого удивительного? Теория графов достаточно универсальная штука. С её помощью можно решать запутанные головоломки или оптимизировать разветвлённые процессы. И к пьесам Шекспира графы приложили, интересно же.
«В своём произведении автор хотел нам сказать...» Любое школьное сочинение.
Увы, и мы понимаем это лишь много после окончания школы, это неожиданно годный лидийский камень — потому что подавляющее большинство учеников в этом большом шаровидном классе погружённом в пустоту не в состоянии осмыслить даже самые примитивные смыслы, что достаточно глубокий автор хотел донести до них. И надо как-то это большинство отделять, козлищ всех этих, говоря утончённым библейским языком деликатным.
Так что и Довлатов прав в своей иронии — так и не нашёл у него это место с тех пор, может подскажете? — и у рутинного опроса есть всё же смысл. А ведь преподаватели так и работают: видят сразу, ну не учил ты ничего, и понятно что фиг тебя заставишь, потому что чукча не читатель, чукча писатель — но тебя так вежливо прерывают на 15% уж сконструированной сентенции: «достаточно, отлично», потому что мышление — его не скроешь. Задача любого учителя: отделять мыслящих, самостоятельные сознания, от биороботов, переполнивших планету.
И, возвращая всё к вашему примеру с учёными
собачкамиискусствоведами — вот именно то, что читать их всех поголовно, их вот эти изыскания, никого из нормальных людей обычно не заставишь, и показывает, что никакой особой ценности их изначально вторичное мышление для цивилизации не представляет. То есть их ответы на их уроке, который они сами себе стадом вот организуют — неинтересны, скучны.А бывает и обратное: что комментарий оказывается важнее и много интереснее оригинального творения и его посыла. У кого клюв мощнее — тот и долбит глубже баобаб повседневности, как-то так.
Ага, получается, я заранее предусмотрев возможность комментария что интересней оригинала per se, предвосхитил и этот случай, с философами. Вон, глядите, Мамардашвили: Декарт, Кант, Пруст, Гераклит, Платон... Но мысль исключительно своя; они лишь как точки опоры для её развития, странные аттракторы™, совокупности отчасти упорядоченных, сведённых в нечёткие множества систем их мировоззрений random seeds их находок, к каждому из которых можно вести уже свою мысль, приходить случайно, вести мимо и дальше. Как мы тут уже много лет ведём разговор, беря в качестве точек опор для него что угодно из акциденции, что подвернётся.
Философ, если он по-настоящему философ, свободен в своём мышлении абсолютно. Может думать о том что найдено не им (в силу того что это всегда лишь находится, замечается, не изобретается — идеи не могут быть объектом авторского права, и это не юристы решили, это только философ может понять почему так вдруг), может захотеть подумать о таком, а в итоге вместо этого выстроить целиком оригинальную мысль, может конструировать её изначально автономной. Простор открыт, ничего святого.
Но у них проблема не в том, что они занимаются в числе прочего осмыслением философов прошлого, всей традиции, накопанной и отчасти накопленной нами, коллективными рассуждающими приматами, за 3000 лет. А в том что в их вузах в них прочно вбивают копание в чужом как единственное что от них будет требоваться всю жизнь.
И ещё, книги философа неизбежно будут пылиться на полках библиотек. Просто потому что мало кто способен осилить такое для большинства, увы, запредельно сложное. Вон, как-то в Иностранке был рад встретить вдруг на стеллажах тех же Мамардашвили с Пятигорским в изобилии. Вот бы они порадовались, при жизни ведь ничего. Освещённых ярким, низким, сбоку, полуденным, таким редким декабрьским солнцем, самого тёмного месяца в году, сквозь изморозь на окнах. Зимние сады интеллекта. Значит, уже вошли в официальную культуру, сразу. Не придётся их потомкам через сто лет заново открывать.