Leshiy › Я это обычно так выражаю: вещи, которые нельзя пощупать — они ведь важнее всего.

Но мир преимущественно состоит из тех, и управляется теми, кто этого не понимает. И оттого он так непригляден. Только по этой причине.

Leshiy › У меня нет вариантов. Разве только вспоминается та история про трёх медведей и шлюху.

Indian › Да там и вопроса нет.

Leshiy › Что логично — он-то знает, кто он, чего тут спрашивать?

Indian › Да, не палится тонко.

— Запомните, Ватсон, когда человек пишет на стене, он всегда инстинктивно пишет на уровне своих глаз.

Indian › Такой большой — а такой деликатный.

Leshiy › Приметы множатся, он почти у нас в руках.
А это вы по каким признакам установили?

Indian › Прикинул уровень его глаз, отметил, что матерных слов не использовал, а раз писал — значит, еще не применял физическое воздействие, предпочитая моральное общественное давление!

Leshiy › В долг ещё давал. Альтруист.

Indian › Так, ясно. Просто человек писал непосредственно из своего окна на предпоследнем этаже дома напротив.

Yellow Sky › Или через дом.

Сегодня сфотографировал:

Я сфотографировал у нас в городе:

Крупнее:

Да, это ещё с 90-х стало таким новым жанром. Нечастым — но лишь в силу того, что тех, кто поднимает голову от миски, вообще немного. А иначе все стены давно были бы расписаны подобными глубокомысленными изречениями. И, наверное, в таком мире было бы интереснее жить.

Такое граффити для ленивых: рисовать уметь не надо, почерпнул из миллиардов страниц уже существующего, созданного цивилизацией текста, свежую мысль, и написал её. Ну или сам придумал. Как вон наши приветствия, их вообще подряд можно так оформлять.

Надпись на стене приобретает особую значимость. Будто сам мир так с тобой разговаривает.


Если поставить такую задачу, можно вообще довольно быстро составить в интернете цитатник Мао, из которого все желающие блеснуть, но сами подумать ленящиеся, могут черпать готовые афоризмы для нанесения. Это был бы арт-проект помасштабней Бэнкси.

Я тоже много лет, как встречаю такие надписи, фотографирую их. Но искать лень среди прочих фото. Если вдруг наткнусь — закину.

Indian › А я собираю чужое.

Leshiy › Давайте, наверное, объединим их все? Как пирожки.

Indian › С удовольствием.

Leshiy › Это я так спрашивал, где ещё было, кроме этих?
  Надписи №1
  Надписи №2

Indian › А. Не было больше. Но есть будут.

Leshiy › Мне казалось, где-то было. Хотя бы потому что №6328 — «Снова надписи».

Indian › Это если только пользоваться логикой так кажется.

Leshiy › Ну тогда я на всякий случай так сделал:
  Надписи №3: Цитатник Мао

И нашёл туда хотя бы одну из своих фото. Прошлый год, сейчас уже, кажется, закрасили.

Racoon › А за что их любить? Этим утром вдруг отчаянно захотелось пива, пошёл к метро. Пусто, вообще никого нет, всех этих толп. Лишь голодный молодой кот возле продуктового круглосуточного сияющего огнями маняще несбыточно. Взял несколько пакетиков, скормил ему один. Съел полностью и стал вылизывать рекламный буклет, что вместо тарелки ему положил. Не может быть, думаю — моя и с половиной такого не справляется обычно. Открыл второй — съел так же полностью. Понимаете? В месте, через которое за день проходят десятки тысяч людей, аж боками пихаются, как лосось нерестящийся, никто из них не покормил уже давно отчаянно голодного замерзающего кота. Ни один.

Indian › Кот на обочине людского потока вызывает интерес только у детей. Или тех, кто близок по состоянию души к детям. Взрослые особи на переходах заняты квазисерьезными мыслями. Они даже по сторонам не смотрят, а еще себя специально «закукливают». Я в домике. Ничего не вижу и не слышу, и не хочу слышать и видеть. Душевная работа — это тоже работа. Чет я с утра брюзглив, видно на работу не хочу.

Racoon › Да. И это вовсе не признак как раз, в нашей терминологии, взрослости. Это как, если позволите, предатель в кромешной окончательной войне, обрекающий тысячи женщин и детей на смерть ради похвалы своего гауляйтера и дополнительной пайки, брезгливо морщится и лишь туже натягивает лайковую перчатку на холёную ручку при виде замерзающего на октябрьском ветру славянского младенца. Унтерменши не должны наследовать их землю.

Он в домике своего приятного цинизма, да. Только да не цинизм это уж, много хуже, каннибализм. Притом, не из отчаянья как бывало изредка в истории, а чисто из сытого каприза.

Господи, если ты только есть, забери уж меня скорей — и пусть они, очевидно вполне приятно для них, по всему судя наблюдаемому, варятся в своём котле уж без меня, как-нибудь сами.

Indian › Вождь, это Большой Хааль вдруг вас посетил. Наше все советовал в таких случаях «откупорить шампанского бутылку иль перечесть »Женитьбу Фигаро«». Осень, сезонный депресняк. Снег выпадет, станет спокойнее.