Вкратце, основные тезисы книги. Как видите, это не только учение философа Конфуция, это и учение философа Малявина. То, что в книге читалось между строк.
Нечасто встречаешь людей, понимающих эти вещи, казалось бы, базовые, необходимые для понимания всеми. «Желающих жить», словами самого Малявина.
Важных мыслей больше, чем в самой книге о Конфуции. Здесь автор не стеснён форматом.
Но, видимо, мы никогда не можем соотнести свой самообраз с нашим бытием, всегда существует зазор, и в этом зазоре, по-моему, весь человек находится, потому, что он никогда не равен себе, человек всегда больше, чем он есть, но иногда и меньше, чем он есть. И вот он висит между этим «больше» и «меньше», и это больше безмерно, и меньше тоже безмерно. И каким-то образом в этой пропасти по этой ниточке он идет, каждый раз ставя себе новые задачи. Но главное, пожалуй, состоит в том, чтобы удостовериться в том, что он искренне хочет идти вперед, искреннее хочет стать больше и лучше, чем он сам.
Результат такой, на мой взгляд: ощущение того, что в этой жизни человеческой есть подлинное, и это подлинное существует вечно.
— Инструмент для этого поиска подлинного — это всё-таки мысль или действие? — Я думаю, что может быть ни то и ни другое, это просто честность перед самим собой.
Мысль и есть действие, в некотором роде. Действие, ещё не прошедшее реализацию, но точно так же выросшее из того, что есть человек, из его склонностей, намерений, настроя. И если будет небо судить людей, то и за мысли также.
Так нельзя быть честным только внешне — обязательное условие: сперва быть честным внутри, уже в мыслях.
На Востоке это и есть секрет мудрости — опустошать себя или оставлять всё. «Всё оставить» — это девиз восточной мудрости. И тогда всё к вам придет.
Оставить себя — значит превзойти себя. И вот в этом заключается сила духа и вообще сила жизни человека, его сила воли, если угодно (в хорошем смысле слова, потому что воля часто бывает дурной). Когда она бывает дурной? Мы знаем это, между прочим. Когда человек упрямо пытается претворить в жизнь какую-то идею. И он знает сам, что не прав. Вот такая беспощадная строгость к себе — единственное для нас здесь спасение.
Но ведь не все идеи, которые человек упрямо пытается претворить в жизнь вопреки пассивности окружения — дурная воля. Тут надо вводить иной критерий. Сократовы сита тут вполне подойдут, полагаю.
Они и есть строгость к себе: рефлексия, постоянное вопрошание — а должное ли я задумал?
Многие люди живут без ценностей. Они хотят на самом деле умереть. Простая совершенно вещь.
Кстати, она во всех религиях существуют, она и есть корень всех религий, вообще-то говоря. Вы жить хотите или вы не хотите жить? Вот и всё. Вот я хочу жить, я бы даже хотел жить после смерти. Может быть, после смерти наступает действительно жизнь.
Как говорит мой учитель тайцзицюань: «Мы верим в то, что умеем делать сами».
А поскольку никто из нас не был на том свете и не знает, что значит быть живым после смерти, то многие как бы и сомневаются в этом. Это правильное сомнение, но без веры в это мы не можем открыться и не можем оставить, превзойти себя. Как мы превзойдем себя, если мы считаем, что наша жизнь оканчивается вместе с окончанием этого нашего земного, очень ограниченного и, в общем-то, не бог весть какого существования, так скажем? Разве мы довольны собой в этой жизни? Я лично не очень, даже скажу, что нет. А если кто-то доволен — то это, прямо скажу, симптом, сигнал...
Если не умеешь жить естественной жизнью, тогда нужно изучать китайскую философию, а если умеешь, имеешь в себе это знание — тогда ничего изучать не надо, надо просто жить. — Что значить жить естественной жизнью? Я хочу понять, умею я это или нет. — Если вы спрашиваете, то, конечно не умеете.
Мудрость не есть какое-то особое знание, скрытое от других, мудрец ничем от других на самом деле не отличается; но он отличается тем, что он спокоен.
Почему он спокоен? Потому что он знает, что многие вещи есть суета сует и томление духа, и не надо туда соваться вообще. Так же, как я в недавнем интервью говорил, что мудрецы похожи на инженеров, которые знают, как работает двигатель внутреннего сгорания, они ставят его в автомобиль, все ездят, все довольны. Но ведь не всем надо лезть в этот двигатель и разбираться в нем. Зачем? Достаточно того, что мы ездим.
Он не исправляет жизнь, он просто отвечает за подлинность жизни. Есть люди, которые каким-то образом берут на себя ответственность за то, что жизнь реальна. Может быть, это свыше дано, но у них есть такой талант, грубо говоря, не каждому это дано. Ведь мы же любим хихикать, для большинства людей жизнь как бы игра, она как бы нереальна, он думает, что он сейчас объедет всех и всех перехитрит или что-то в этом духе...
Результат такой, на мой взгляд: ощущение того, что в этой жизни человеческой есть подлинное, и это подлинное существует вечно.
— Я думаю, что может быть ни то и ни другое, это просто честность перед самим собой.
Так нельзя быть честным только внешне — обязательное условие: сперва быть честным внутри, уже в мыслях.
Оставить себя — значит превзойти себя. И вот в этом заключается сила духа и вообще сила жизни человека, его сила воли, если угодно (в хорошем смысле слова, потому что воля часто бывает дурной). Когда она бывает дурной? Мы знаем это, между прочим. Когда человек упрямо пытается претворить в жизнь какую-то идею. И он знает сам, что не прав. Вот такая беспощадная строгость к себе — единственное для нас здесь спасение.
Они и есть строгость к себе: рефлексия, постоянное вопрошание — а должное ли я задумал?
Кстати, она во всех религиях существуют, она и есть корень всех религий, вообще-то говоря. Вы жить хотите или вы не хотите жить? Вот и всё. Вот я хочу жить, я бы даже хотел жить после смерти. Может быть, после смерти наступает действительно жизнь.
А поскольку никто из нас не был на том свете и не знает, что значит быть живым после смерти, то многие как бы и сомневаются в этом. Это правильное сомнение, но без веры в это мы не можем открыться и не можем оставить, превзойти себя. Как мы превзойдем себя, если мы считаем, что наша жизнь оканчивается вместе с окончанием этого нашего земного, очень ограниченного и, в общем-то, не бог весть какого существования, так скажем? Разве мы довольны собой в этой жизни? Я лично не очень, даже скажу, что нет. А если кто-то доволен — то это, прямо скажу, симптом, сигнал...
— Что значить жить естественной жизнью? Я хочу понять, умею я это или нет.
— Если вы спрашиваете, то, конечно не умеете.
Почему он спокоен? Потому что он знает, что многие вещи есть суета сует и томление духа, и не надо туда соваться вообще. Так же, как я в недавнем интервью говорил, что мудрецы похожи на инженеров, которые знают, как работает двигатель внутреннего сгорания, они ставят его в автомобиль, все ездят, все довольны. Но ведь не всем надо лезть в этот двигатель и разбираться в нем. Зачем? Достаточно того, что мы ездим.
Он не исправляет жизнь, он просто отвечает за подлинность жизни. Есть люди, которые каким-то образом берут на себя ответственность за то, что жизнь реальна. Может быть, это свыше дано, но у них есть такой талант, грубо говоря, не каждому это дано. Ведь мы же любим хихикать, для большинства людей жизнь как бы игра, она как бы нереальна, он думает, что он сейчас объедет всех и всех перехитрит или что-то в этом духе...
Всё интервью в mp3, 36 МБ.