Странные истории из кабинета неудачникаРассказы Ляо Чжая о необычайномПу Сун-Лин (1640-1715) — китайский новеллист, писавший под псевдонимом Ляо Чжай.
Это сборник волшебных сказок и анекдотов. Автор был человеком громадного поэтического таланта, обладал тонким чувством юмора, к тому же до токостей владел китайским языком, от древнего до современного ему. По словам академика В. М. Алексеева, благодаря которому у нас есть возможность познакомиться с монахами-волшебниками, прекрасными феями-лисами и другими людьми необычайными, Пу Сунлин «воскресил язык, извлек его из амбаров учености и пустил в вихрь жизни простого мира».
В последнее, полное издание на русском языке (СПб., 2000. 784 с. ISBN 5-85803-092-0) включены все предисловия, написанные В. М. Алексеевым для разных сборников переводов Ляо Чжая, а также статьи, которые В. М. Алексеев посвятил его творчеству.
Искусство "Железной рубахи"
Мусульманин Ша изучил искусство силача «Железной рубахи». Сложит пальцы, хватит — отрубает быку голову. А то воткнет в быка палец и пропорет ему брюхо.
Как — то во дворе знатного дома Чоу Пэнсаня подвесили бревно и послали двух дюжих слуг откачнуть его изо всех сил назад, а потом сразу отпустить.
Ша обнажил живот и принял на себя удар. Раздалось — хряп! — бревно отскочило далеко.
А то еще, бывало, вытащит свою, так сказать, силу и положит на камень. Затем возьмет деревянный пест и изо всех сил колотит. Ни малейшего вреда.
Ножа, однако, боится.
![[ uploaded image ]](/up/12-12/26-3361-pu.jpg)
Могу ли я предложить вам мемуары героического летчика. Правда вьетнамского...
— Помилуйте, — говорил даос, — у вас их целый воз, ведь там несколько сот штук. Смотрите: старая рвань просит у вас всего только одну грушу. Большого убытка у вашей милости от этого не будет. Зачем же сердиться?
Те, кто смотрел на них, стали уговаривать мужика бросить монаху какую-нибудь дрянную грушу: пусть-де уберется, но мужик решительно не соглашался. Тогда какой-то рабочий, видя все это и наскучив шумом, вынул деньги, купил одну грушу и дал ее монаху, который поклонился ему в пояс и выразил свою благодарность.
Затем, обратясь к толпе, он сказал:
— Я монах. Я ушел от мира. Я не понимаю, что значит жадность и скупость. Вот у меня прекрасная груша. Прошу позволения предложить ее моим дорогим гостям!
— Раз получил грушу, — говорили ему из толпы, — чего ж сам не ешь?
— Да мне нужно только косточку на семена!
С этими словами он ухватил грушу и стал ее жадно есть. Сьев ее, взял в руку косточку, снял с плеча мотыгу и стал копать в земле ямку. Вырыв ее глубиной на несколько вершков, положил туда грушевую косточку и снова покрыл ямку землей. Затем обратился к толпе с просьбой дать ему кипятку для поливки.
Кто-то из любопытных достал в первой попавшейся лавке кипятку. Даос взял и принялся поливать взрытое место. Тысячи глаз так и вонзились… И видят: вот выходит тоненький росток. Вот он все больше и больше — и вдруг это уже дерево, с густыми ветвями и листвой. Вот оно зацвело. Миг — и оно в плодах, громадных, ароматных, чудесных.
Вот они уже свисают с ветвей целыми пуками.
Даос полез на дерево и стал рвать и бросать сверху плоды в собравшуюся толпу зрителей. Минута — и все было кончено. Даос слез и стал мотыгой рубить дерево. Трах-трах… Рубил очень долго, наконец срубил, взял дерево — как есть, с листьями, — взвалил на плечи и, не торопясь, удалился.
Как только даос начал проделывать свой фокус, мужик тоже втиснулся в толпу, вытянул шею, уставил глаза и совершенно забыл о своих делах. Когда даос ушел, тогда только он взглянул на свою телегу. Груши исчезли.
Теперь он понял, что то, что сейчас раздавал монах, были его собственные груши. Посмотрел внимательнее: у телеги не хватает одной оглобли, и притом только что срубленной.