...Вот, скажем, интеллигентные порногурманы (из тех, которые любят, чтобы некрасивые модели в очках ездили верхом на немолодых полноватых мужчинах в латексных фраках и декламировали «Монолингвизм другого» с ироническими интонациями) жалуются, что в России стриптиз совсем не то, что в Европе. В России, говорят интеллигентные порногурманы, стриптизерши обычно какие-то вульгарные. Неужели нельзя брать на работу интеллигентных стриптизерш? Есть же рынок! (Интеллигентные порногурманы обводят рукой комнату, где сидят четыре человека.) Тут выясняется, что одна из участниц беседы ходила на пробы в стрип-клуб, пока писала кандидатскую и сидела без денег. И ей отказали! Причем отказали еще до того, как она успела толком раздеться. Она только расстегнула рубашку и сказала: «А это, извините, сиськи...»
Линор Горалик
о вторжениях, стриптизершах и псевдонимах.
...Вот, скажем, стриженный «под газончик» израильский мэн в потертой военной форме и с загипсованной рукой рассказывает своему пожилому соседу по автобусу Тель-Авив — Иерусалим:
— …а она мне говорит: «Ну что ты плачешь, как девочка? Ты же плачешь, как девочка! Тебе сказали — тридцать дней. Тридцать дней — это тьфу! И вообще — знаешь, что? Не считай дни, считай сексы. Я тебе обещаю: с сегодняшнего дня и пока не снимут гипс ни одной ночи не будет, чтобы ты лег спать без секса. Честное слово тебе даю. Ты еще не захочешь снимать этот гипс, я тебе обещаю». Так вот, брат: я хочу снять этот гипс. Она лучшая жена на свете, брат, но я тебе говорю: мне сорок два года, и я уже очень хочу снять этот гипс.
...Вот, скажем, поэт Ц. всегда умел с искренним чувством сказать про любую женщину, что она красивая. Про одну очень невзрачную даму он говорил: «Какая красивая женщина! С такими изумительными бровями женщина не может быть некрасивой». Про другую: «Какая красивая женщина! С такими нежными жестами любая женщиная была бы красавицей». Но тут его случайно познакомили с одной немолодой дамой, которой от природы действительно как-то не повезло. Ну вот не повезло — и все. И с бровями, и с жестами, и с голосом, и даже, что ли, с формой ногтей не повезло. И поэт Ц. при встрече с ней сначала очень смутился и растерялся. А потом подумал и с облегчением сказал: «Какая красивая женщина! Я... Я могу ее домыслить!»